— Пику опустить!

Левая нога осталась на месте, правой же ряд посохи сделал пол шага назад. Пятка встала почти на линии с левой ногой. Пики синхронно опустились. Левая рука на уровне груди, а правая сжимает пятку пики. Лошади вклиниваются в лес пик и останавливаются. Раздался треск дерева, жалобное ржание коней и матерные крики. Одного из слетевших воев пронзали сразу несколько и пик и его безуспешно пытались стянуть с них. Образовался завал из лошадей, по которому спешившиеся литвины попытались проникнуть внутрь построения. Ничего хорошо из этой затеи не вышло. Длинными топорами их буквально изрубили на куски топорщики из третьей шеренги, главная задача которых непосредственная поддержка пикиниров.

— Коли! — командую через рупор. — Коли! Коли!

Мужики перекладывают вес на левую ногу и колют. Со всей дури колют, со всего накопившегося страха! Беспрерывно, быстро, понимая, что от этого зависит их собственная жизнь. Расправившись с пешими, топорщики возвращаются в строй и ссаживают крюками всадников вниз, на лёд, где у них нет шансов. В кровавой свалке, затянутой дымом слышно лишь сопение уставших мужиков, стоны раненых и беспрерывные удары наконечников о брони и щиты. Словно в цехе с промышленными швейными машинками.

Бум-Бум-Бум.

Бум-Бум-Бум

Бум-Бум-Бум

Баталия работала! Работала черт побери! Шеренги сменяли друг друга. Мортирки на санях и бомбарды гасили крупные группы всадников, пытавшиеся обойти строй с флангов, и мы медленно, но неотвратимо выдавливали противника, его напор слабел с каждой попыткой. Да и толку атаковать, когда не можешь ничего толком сделать. Рискуя каждое мгновение попасть под множественные уколы, рискуя быть стянутым с лошади. Как не хороши были вои князя, к такому они оказались не готовы.

Попытки просочиться через ежи и взобраться на обрывистые каменистые берега Онего пресекала уже моя, конница. Отдохнувшая, накормленная и полная сил. В коротких и яростных схватках, закипевших по всему периметру «котла», они неизбежно одерживали вверх за счет локального перевеса и на куда лучшей защиты, в том числе и защищавшей коней.

Радиму, вон, запретил удаль показывать. Парень, закусывая от злости губы, примерил на себе роль сотника и, наблюдая в трубу за противником, отправлял конные десятки на перехват, концентрируя силы в нужном месте и в нужное время. С ними взаимодействовали поселенцы с обрезами и десяток рейтар. Да выходило криво и косо, но и противник уже бежал куда глаза глядят. Вот только бежать было некуда.

От Онего до полуострова Мережнаволок меньше километра и сразу после первой атаки этот проход перекрыли шесть десятков саней с навешенными щитами, эдакое гуляй поле на лыжах. За щитам собрались четыре сотни посохи и поселенцы с обрезами и гранатами. Далеко не у всех имелись доспехи, но и сражаться в строю здесь не требовалось. Сомкнуть щиты, собраться в строй при перестроении "стен" и колоть через окошки. Здесь же была большая часть лучников и арбалетчики .

В сражении задействовал восемь сотен посохи и пять, наших, считая дружину и поселенцев. О полной блокаде литвинов конечно речи не шло. Четыре километра перекрыть такими малыми силами невозможно и на слабо прикрытый северо-восток, в сторону Матгубы по одному или группой уходили беглецы. Но далеко ли уйдут? О сражении заранее предупредил карелов, а они к литовцам имели, мягко говоря, вопросы, предвзято относились и «любили» не больше ушкуйников.

Сколько у них воинов, я не знаю, но окрестные леса эти лесные люди знают куда лучше нас. Для корел всадник ходячий клад с железом, имеющим здесь огромную ценность. За пленных и лошадей обещаны наперёд хорошие награды и тотального геноцида скорее всего удастся избежать.Дороги по озеру мы перекрыли, в лесу сугробы громадные. Не пройти.

Сражение стихло само собой с наступлением темноты. Глеб Александрович, оказавшийся в первых рядах, погиб, а это означало лишь одно: меня ждут серьёзные проблемы и с Новгородом, и с Великим Княжеством Литовским.

[i] Трактат Жёлтого императора о внутреннем — древнекитайский текст, являющийся основополагающим для традиционной китайской медицины.

[ii] Чтоб тебя Перун поразил.

двукровные — двухэтажные, этаж слово французское и пришло только в 18 веке, раннее этаж называли кров, жильё или жило. Например У него домъ о-два жила.. У него дом въ два жилья.

В отличии от сонных погостов в округе, жизнь в иннограде князя Мстислава била ключом. И не просто била, безжалостно перемалывала размеренный уклад пришлых холопов. Рабочий день начинался звуком паровозного гудка, в семь утра. И пошло-поехало — зарядка, гигиенические процедуры, завтрак, учеба общая, обучение специализированное, обед, работа и далее по списку, включая производственную зарядку, физкультурные минутки и микропаузы активного отдыха, логические и стратегические игры, заточенные на сплочение команды. Разве что сорокаминутный сон после обеда оставили из прежней жизни, а чтобы уследить, каждый батрак получил "графическое" расписание с картинками и не абы какое, индивидуальное.

Поначалу было тяжело, очень. Случались и побеги, чаще неудачные, но в целом к январю месяцу большая часть новичков была переварена отчего в разы скаканула производительность труда в целом. Во многом это было связано с грамотностью. К началу весны сто процентов постоянных жителей Лещиново освоило латинскую цифирь и новую азбуку "Прохора" без ятей, со знаками препинания, пробелами, дефисами, двоеточием и прочими придумками, что сами по себе должны возникнуть в результате естественного развития языка ой как не скоро. То бишь батраки научились читать ясный печатный и письменный шрифт, читать и записывать целые и дробные числа, проценты, складывать, делить и умножать в уме, разбираться в диаграммах и схемах нескольких типов. Ликбез существенно отличался от советского варианта двадцатых годов. На подготовку было отведено не два, а три часа интенсивного треннинга в день, а сами занятия были разбиты на временные отрезки и совмещались с отдыхом. Помимо букв (каллиграфия была строго обязательна) и цифр батраки учились строить и читать интеллект карты и графики, зубрили азы геометрии, механики, химии, военного дела, астрономии и географии.

Имелись и факультативные занятия — основы рисунка и перспектива, нотная грамота, минералогия и топография, естествознание, тюркский, греческий и латинский языки, технология, экономика. О полноценных учебниках речи ещё не шло, но уровень ествознания пятого-шестого класса был достигнут. Главное же что люди посещали занятия не за одно лишь серебро, зачастую из интереса и общей высокой оценки.

А всё дело в том, что для проверки знаний князем была введена двенадцатибальная экзаменационная система и группа оценочных тестов, в том числе типа IQ и ЕГЭ. В конце обучения высчитывалась и средняя оценка для всей группы, они, кстати, были разбиты по половому и возрастному признакам. Учитывая то, что за хорошие оценки платили, а за плохие соответственно штрафовали и потчевали палками, коллективная ответственность дополнительно подстегнула дисциплину и успеваемость. Оценивали и итоговое портфолио, включающее оценки за основные и дополнительные занятия, победы в конкурсах, викторинах, соревнованиях и даже работу в кружках — чеканка, скань, резьба по дереву и кости, лепка, холодная ковка и филигрань, а также спортивные достижения. Всем этим делом верховодили аниматоры и координаторы, но никак не учителя которых полностью освободили от каких-либо оценок и проверок-отчётов. По причне того что их было мало, а зачастую и вовсе отрывали ценных специалистов от производства.

Про такие мелочи как точное время, хронометраж и говорить нечего. Часы, календари, доски почёта и позора, расписания занятий, агитационные плакаты, наглядные пособия и механизмы а-ля "LEGO" наглядно объясняющие принципы работы станков и циклопедов окружали батраков двадцать четыре часа в сутки. И в итоге, вчерашний холоп оказывался умней зажиточного городского ремесленника, а порой "учёных" боярских отпрысков и лиц духовного сана, что неизбежно вело к потенциальному конфликту. В Новосиль то люд наш частенько наведывался, а разница в одежде, осанке и словарном запасе была налицо, а порой и вовсе вопиюща. Всё это дело усугублялось традиционной русской привычкой поучать «недалеких», отчего горожане начали копить злобу.