Не прошло и пяти минут и волна атакующих схлынула, оставив за собою десятки убитых и раненых. Едва не обделавшие от страха батраки взревели от восторга и рванулись за отступающими воями… Почувствовали вкус крови и победы, мать их за ногу.

— Стоять! — рявкнул я в мегафон, что есть мочи.

Меня знали хорошо и боялись крепко, очень крепко. Чёрный, отделанный серебром, тяжёлый доспех с латным нагрудником и тяжёлый штурмовой шлем савойяр с личиной усмехающегося гротескного демона нагоняли жути не только на врагов, особенно с рупором.

— Десятки с первого по шестой, построение!

Ребята из второго и четвёртого отряда стояли в резерве, как самые подготовленные в плане выучки и одоспешенные.

— Построение по три!

Мало, очень мало. Но для деморализованного неудачным штурмом отряда и этого хватит, должно хватить. Затягивать смерти подоьно. Донесли уже, от Новосиля к нам городовой полк шёл, а встречаться с ними я не планировал вовсе.

Смотри-ка. Выстроились батраки ровно и выглядят браво. Экие молодцы!

— Алебарды на пле-чо. Вперёд!

Не зря с ними работал по отдельному плану. И конницей давили, и дядькина дружина психическую атаку устраивала. Но кровь и реальная битва, другое. Здесь всякое может произойти.

— Держать строй сукины дети! Ровней, ровней! Второй десяток! Я кому сказал ровней?! — погрозил Митрохе латной рукавицей. — Стоп! Алебарды наклонить. Пошли вперёд! Пошли!

Дружинники, откатившись обратно к реке с опаской смотрели на ощетинившейся непривычного вида рогатинами, строй.

Шаг. Второй. Третий. Не став дожидаться неизбежного, гридни, разогрев себя криками бросились на амбразуру. Попытались. Потому как шесть десятков алебард, выступающих вперед на два с лишним метра, это не то, что следовало атаковать короткими рогатинам, мечами и топорами.

Широкое острое лезвие, одинаково удобное для того, чтобы резать, рубить и колоть, насаженное на толстое двухметровое с копейками древко и окованное у места соединения, имеет перекладину чтобы застревать в теле противника, лишая его любых шансов на выживание. Воронёный полумесяц, вывернутыми рогами для страшного обратного удара. Даже при такой слабой выучке как у нас, у противника было мало шансов.

— Упереть древка!

Первый ряд упирает алебарды в землю. Мужики к этому привычные, многие с рогатиной на косолапого ходили и потому приём давался легко. Противник не успевает остановиться перед частоколом алебард, как сверху ему прилетают подарки, два ряда смертоносных лезвий.Благодаря длинному древку, как бы разгоняющему удар, алебарда пробивает кольчугу, словно бумагу. Рана получается глубокая, широкая и кровоточащая. Страшное оружие!

Один удар и готов гридень, почти сразу следующий наносят, словно швейная машинка "Зингер" частят. Только кровь во все стороны летит. Молодцы.

— Сено-солома! — истошно ору, подбадривая мужиков. — Сено-солома! Не останавливаться, жми их ребята!

Железная газонокосилка планомерно превращала противника в фарш. Боярские десятки медленно, нехотя, вязко откатывались под градом непрерывных уколов и ударов. Вот только ожидаемого эффекта не вышло, больно крепкие ребята нам противостояли. Всё же умеют русские люди воевать, не отнять. И не сказать, что деморализованы, но бегут без оглядки.

Мы всё же их прижали к берегу. Почти… На деле выдавили в центр меандра. Не хватило маленько людей, а боярин видно командир толковый. Перестроив гридней в клин нацелился в единственное уязвимое место, на правый оголенный фланг отряда. Народа на полноценный строй у меня ведь маловато, ко всему здесь балка и ямы. Поняв, чем это грозит новоявленным алебардистам немедляпустил зленую ракету «SOS». Сухо выкрикнул команды:

— Отступить на пять шагов! Разворот на четверть! Уплотнить ряды!

Нет, не успевают, сомнут. Не задумываясь выскочил вперед, чтобы сдержать порыв и дать хоть какое-то время на перестроение.

Время замедлилось. Здоровый детина с выпученными глазами набегает и едва не сносит меня щитом. Едва уворачиваюсь от удара топором, провернувшись на месте, но при этом умудряюсь сделать ему подножку. Отбиваю малым щитом удар топора слева, правой провожу аккуратный, но очень жёсткий укол мечом, пробивающий шнурованный колонтарь. Следом, получаю мощный удар по спине, словно кувалдой пудовой приложили. Ещё один. Падаю на колено, перекатываюсь, уходя из-под удара и подсекаю кого-то щитом. Ха, а меня в такой скорлупе оказывается не так-то просто свалить!

Верчусь ужом, то приседая, то привстав стараюсь собрать вокруг себя как можно больше противников. Удар-уворот-укол-снова падение с перекатом. Всё смешивается в какой-то безумный калейдоскоп, и я действую интуитивно, на автомате. В какой-то момент град ударов прекращается, и через щели шлема наблюдаю, как боярского дружинника откидывает грудью коня, словно тряпичную куклу. Всё… Нет впереди врагов, закончились.

Поднимаю личину, оборачиваюсь и вижу позади себя просеку с кашей из людей и кустов, а у самого берега наших конников, завязших в грязи и пытающихся развернуться для повторного удара. Вот только некого бить. Конный таран словно каток вмял остатки боярских дружин в прибрежную грязь. И как я самое интересное пропустил?!

На этом мои полномочия всё, заканчиваются. Поеду лучше посмотрю, что у нас на другом берегу творится. Здесь организованное сопротивление как таковое сдулось, а моя дружина займётся своим любимым делом — загонной охотой на беглецов.

[i] 1 miglio = 1000 пасси = 1738,67 м

[ii] Сыр хорош, если взять немного (аналог русского выражения всё хорошо в меру).

[iii] В 1333 году, спустя четверть века после заключения первого контракта на перевозку коммерческого груза на борту генуэзской галеры-триремы, Officium Gazarie Генуи, то бишь Торговая палата, установила максимальные размеры для вновь строящихся в Арсенале легких торговых галер предназначенных для торговли: длина 40,11 м, ширина на миделе — 5,03 м, глубина трюма — 2,07 м. (отношение длины к ширине 7,97:1 стандарт галер взят на основе стандарта римской галеры). К означенному времени на флоте сохраняется множество военных галер, которые по-прежнему широко использовались для перевозки товаров. Сейчас Венеция переходит на систему формирования караванов, несколько вновь построенных торговых галер охраняет одна-две военные галеры. В Черное Море и широкий регион Византии в целом, постоянно ходят 10 галер,и никак не менее 5 из них посещают Тану ( не обязательно для своей колонии груз возят ), однако Лоренце хотя и называет галеру торговой подразумевает всё же грузоподьемность военных галер на одной из которых и приплыл компаньон его дяди.

[iv] Ух ты! Я не могу в это поверить.

Прохор передал Лоренце ванилин, как пробный шар.

Сарай-аль-Джазид. Ханская тюрьма

Великий князь Александр Михайлович Тверской висел на колоде. Тело его носило следы множества пыток, а завтрашняя казнь не страшила, несказанно радовала. Дверь со скрипом отворилась. В низкий проход с трудом протиснулся боярин, в высокой собольей шапке.

— Ты? — с трудом прохрипел князь.

— Я, я. Вишь, как оно повернулось. Сколько раз тебе Калита твердил, не иди поперек. А ты что? Своевольничал. Хотя чего ужо, пустое усё. Смотри-ка, что у меня есм, — Боярин показал пленнику небольшой черный флакончик. — Зелье то, византийское. Выпьешь и до утра богу душу отдашь. Казни мучительной минуешь, страдания прервёшь тела бренного. Завтра ведь четвертуют, пожалел бы себя.

— Дай, — едва слышно прошептал князь.

— Но-но-но. То, что ты Новгород подбил нам «чёрный бор»[i] не платить, мы проведали. Другое спрошу. Мне тута сорока на хвосте принесла, что давеча у тебя на пиру боярин какой-то был, Новосильский. Шушукались вы с ним, после чего ты сына свого в Твери оставил, а Романчук взад, на Бело озеро вернулся больным сказавшись. С чего бы то? Не поведаешь?

— Тьфу, — сплюнул князь кровью. — Пшёл вон, пес смердящий. Прав был князь, ой прав. Не по обычаю вы себя ставите. Не по обычаю. Рюриковичей, родичей своих по крови, уделов лишаете, выкупая долги, в кои сами их и вгоняете. Делаете князей родовитых, служилыми, а земли нам по праву от отцов и дедов доставшиеся лжой забираете.