Когда же, наконец, заряженные стволы закончились и начался гвалт рукопашной, Батя скомандовал:
— Ваши два взвода! Пошли!
Но к ближайшему перекрёстку ринулись сразу четыре взвода! То ли не разобрались, то ли хотели урвать побольше вражьей кровушки… Не суть! Останавливать никого не стали.
Ага, конечно! Остановишь их!
— Ай, черти! Посыльные ко мне! — позвал Батя. — Передать всем, чтобы немедленно переходили в наступление! Бегом марш! — и добавил уже тише:
— Ну шо, Макс, доволен?
Командир захлопнул забрало и уверенным шагом двинулся вперёд.
* * *
Бой протекал вопреки всем военным постулатам!
С одной стороны — едва закрепившиеся пустынники. «Гости» с горячих островов были застигнуты врасплох. Что называется — со спущенными штанами. Одни расхищали продовольственные запасы зажиточных фермеров, другие сорвались и пили, третьи предавались более вожделенным для воинов развлечениям — знакомились поближе с темпераментом местных женщин.
Бедуины попытались наспех забаррикадировать двери занятых домов. Кто находился на улицах — отстреливались и отступали на перезарядку. Иные, кто был в неадекватном состоянии, не пытались даже понять, что происходит. Так и сдыхали на бабах, да с голыми задницами.
С другой же стороны — мстители всея Тэрра дель Пани. Прекрасно знающие город, трезвые и озадаченные одной лишь идеей — добраться до зарвавшихся выродков!
Зачем добраться? Большинство даже не представляло. Подсказку давали первобытные инстинкты.
Врываясь в дома, настигая на улицах, сходясь стенка на стенку или в поединках, ополченцы не ведали ни страха, ни порядка, ни норм морали.
Рубили, кололи, метали оружие, били кулаками, хватали за одежду и снаряжение… В отдельных случаях — вгрызались в глотки, лица и руки! Да вообще, кто куда доставал!!!
И всё под нечленораздельные вопли.
В отдельных случаях вторженцам удавалось временно взять верх. Однако, стоило им продвинуться на каких-то двадцать метров, как начинался форменный бардак. Соседние подразделения защитников наваливались сразу со всех сторон. Переулки, тупики, двери, окна, даже крыши! Всё это становилось направлением вероятной контратаки.
Казалось, что горожане только из-под земли не лезут! Но это только потому, что на улице потайных ходов не было. А вот в нескольких забаррикадированных домах врагов таки порадовали ударом изнутри. Зодчий, как и обещал, подсказывал ополченцам где есть смежные подвалы.
Их же использовали и для вывода в тыл редких гражданских. Редких — потому что едва освободившись, фермеры подбирали оружие своих мучителей и присоединялись к своим спасителям. Мужчины, женщины, старики, подростки… Все они, кроме самых маленьких или немощных, становились в один строй с бойцами ополчения. Кто не умел драться — оттаскивали своих раненых. Кто трусил — добивали раненых врагов. Всё чаще с крыш на головы бедуинам летели камни, черепица, цветочные горшки и ещё много всего, что попадалось под руку.
В какой-то момент пришлось заходить всё глубже в переходы и переулки города. Батя распустил командирский взвод по отделениям, собрал наёмников и повёл их наравне с остальными ополченцами.
Первым шёл Лайонел. Ему вручили один из железных щитов. Сразу за ним, гуськом семенили остальные: Кеншин с копьём, Макс со своим мечом, в середине линии — Венга, за ней Батя. Замыкал Даджой с двумя пистолетами наизготовку. В его случае тактика выглядела смехотворно, товарищи просто физически не могли прикрыть его собой. За то, благодаря росту, великан один раз стащил с крыши прячущегося пустынника. Вот прям так просто — протянул руку, схватил за что успел и дёрнул вниз. Мордой об брусчатку ХРЯСЬ! Огромным сапогом по шлему ХРУСЬ! Всё. Спокойной ночи.
Те из пустынников, кто выходили в лоб — либо терялись, видя знакомый щит, либо бестолково на него бросались. Кен встречал их копьём, редко приходилось подключаться и Максу.
Спустя примерно десяток таких случаев, отряд вышел к месту настоящего сражения. Это был круглый двор между двух— и трёхэтажными домами. Да не простыми! Судя по отделке, дорожкам и крошечному бассейну, жилища принадлежали зажиточным горожанам. Не странно, что именно здесь и обнаружилось больше всего мародёров.
Дрались — везде где для этого было место. В проходах между домами царила свалка, на внешней лестнице ко второму этажу разыгралась натуральная дуэль, рядом ополченцы пытались высадить дверь в один из домов и использовали для этого таран — толстое бревно с несколькими суками по бокам. Крик, гвалт, всюду кровь…
Батя поначалу аж растерялся. Раз уж пустынники проигнорировали появление ещё одной группы врагов, этим надо пользоваться! Первый удар следует наносить в самую болезненную точку. Например, вон то отделение можно вырезать со спины. Видно, что непростые ребята, на ополченцев знатно насели, вот только назад не смотрят…
— Мама! МАМА! Мамочка!!! — раздался надрывный детский визг.
Двое бедуинов навалились на женщину, а ещё один, вырывал у неё из рук маленькую девочку.
Маленькую. Рыжую. Девочку.
Грудь Макса сжало болезненным спазмом. Да таким, что лёгкие издали протяжное шипение.
Была то шальная пуля, пробившая броню, или просто защемило сердце, парень подумать не успел…
Он вообще больше не думал. Расстояние до рыжей девчушки сократилось словно само собой. Двадцать, а может и все тридцать метров промелькнули мимо. Куда-то под ноги отправился и случайно встреченный бедуин, из-под каблука ещё что-то влажно хрустнуло.
А вот и спина первого подонка!
— А-А-АРГХ!!! — взревел Макс, наваливаясь на того, что с ребёнком.
Меч прошил обе половинки панциря, как будто их и не было. Потом ещё раз! И ещё!
Товарищи убитого опомнились только после третьего удара. Увы, поздно.
Один из них отпустил женщину, выхватил ятаган и замахнулся. Макс рубанул на опережение. Кажется, бедуин и не понял, что продолжил наносить удар окровавленной культёй.
Последний из троицы едва успел отпрянуть от меча рычащего латника. Но только от клинка. Ему на голову обрушился град ударов эфесом. Ни шлем, ни намотанный поверх него тюрбан, не защитили пустынника. Уже через несколько секунд он перестал реагировать и пытаться прикрываться.
Руки болели от силы, с которой сжимали рукоять меча. Горло горело от рыка и прерывистого дыхания. Кровь вскипала от адреналина, грозя хлынуть из носа. А тугие мышцы юноши обратились раскалённой сталью.
Он оглянулся в поисках новых врагов. Врагов, которых уже приговорил к смерти.
Несчастные отыскались сами. На Макса двинулось сразу человек десять. А он, как ни в чём не бывало, переступил через женщину с рыжей девочкой, и уверенным шагом пошёл навстречу.
Да хоть сотня!
ХОТЬ ТЫСЯЧА!!!
Что?! А это ещё что?
Буквально из-под руки, выскочила крохотная сгорбленная старушка. Она ступала стократ увереннее любого из воинов вокруг, а вооружена была лопатой. Обычной совковой лопатой.
— Вот так! Собака!!! — вскрикнула бабушка, неуклюже взмахнула своим орудием и в пустынников полетела целая россыпь раскалённых углей! Столько, сколько вообще могло поместиться на лопате!
Сноп искр, дым, жар… И вопли!
Вопли боли от тех, кому попало в лицо. Ещё несколько прыгали молча, срывали с себя шлемы, пытались оттянуть панцири. Более везучие — успели отскочить прочь. Но что толку?
Обезумевшая бабка устремилась вперёд и повисла на руке одного из бедуинов. Так себе помеха для воина, но и этого хватило!
Пользуясь ситуаций, Макс налетел на самых непострадавших. Удар! Ещё! ЕЩЁ! По доспехам — плевать! Этот уже мёртв — прости, что быстро! Самому досталось — ничего, наглец уже своё получил!
Ярость переполняла молодого наёмника как никогда прежде. Он игнорировал попадания по собственной броне, а то и специально подставлялся, чтобы выгодно сократить дистанцию и ткнуть мечом. Рубил так, что на одном из уродов кольчуга лохмотьями разошлась. Вместе со стёганкой, кожей и мясом до костей!
