Наёмник томно вздохнул.

Кровь забурлила, спать перехотелось на раз! И дело было совсем не в бодрящем напитке!

С обхода периметра как раз вернулся Даджой. Ему тоже поспешили угодить и налили чуть ли не ведро чёрного варева.

Присоединившись к товарищу, в полголоса прокомментировал:

— Пройдёт ещё сорок лет, но я никогда не привыкну к твоим вкусам…

— А шо не так?

— То, что у неё задница шире чем у меня плечи. — великан поспешил отвести глаза от кухарки. Судя по горящему взгляду, она неправильно поняла внимание.

Совсем неправильно.

— Да ладно! Это у тебя вкус дурной. Худую, значит подавай! Да такую, шоб неясно было — голодает она, чи хворая. А тут во, какая румяная! Гля-гля, как улыбается! Гы-ы... — Батя ответил на улыбку своим жёлтым оскалом.

Джой лишь усмехнулся на критику собственных предпочтений.

— Чем моих бабонек разглядывать, лучше доложи, что там у наших.

— Твоих бабонек?! Ну как скажешь… — гигант сверху вниз уставился на закадычного друга и покачал головой. — У наших — страшно. Кен такой порядок учинил, что даже рассказывать тебе не хочу. Чтобы повторить не додумался.

— Да ладно! А ну, удиви.

— Караульных всю ночь тиранил. А кто задремать сумел — все с побитыми мордами. Как я понял, их другие ополченцы отходили. Причём, даже не сержанты!

— Ну и правильно! Бей своих, что б чужие боялись! А красапета наша из норы ещё не выползла?

— Не. Макс сказал, ей совсем худо было. Еле до дома доволок.

— Ясно. Пусти среди подчинённых слух, что синьорина Венга получила травму в бою. Да такую, что на двоих мужиков хватило бы!

Джой внезапно посерьёзнел и уставился на лес за полем:

— Тихо!

Почти минуту он подставлял то одно, то другое ухо, под одному ему слышные звуки.

— Много людей идут по лесу. — наконец, выдал великан. — Километра пол, но из-за деревьев не могу точно сказать. Двигаются быстро, словно спешат. Хруст, шорох, шелест… Явно непривычны по зелёнке ходить.

— Твою мать… Внимание! — заорал Батя. — Команда «к бою»! Гражданские, немедленно покинуть холм!

Мир и покой просуществовали ещё ровно секунду. Затем, окопы превратились в кипящий муравейник. Отовсюду зазвучал лязг доспехов и оружия, изредка перемежающиеся бранью сержантов. Кто-то не стал дожидаться отдельного приказа и взводил замки мушкетов. Из траншеи первой линии послышалась молитва Свету. Всеобщая какофония дополнилась многоголосым воем баб, принесших каффэ. До них быстро дошло, что всё это движение неспроста. А для пущего понимания хватило вчерашних погибших знакомых и соседей.

Немедленно были отправлены несколько посыльных. О грядущем бое следовало сообщить всем: и на противоположную сторону периметра, и санитарам, и пожарной бригаде…

Несмотря на ранний час, суматоха привлекла жителей окраинных улиц. Зевак пришлось чуть ли не палками сгонять с холма. Возможная опасность никого не пугала. Вчера ведь уже два раза стрелялись, и никто лишний не пострадал!

Наконец, в окопах наступила тишина. Рассчитывать на эффект неожиданности третий раз подряд не приходилось. Тем не менее, Батя приказал ополченцам не высовываться лишний раз над высокой травой. Ещё летом ею засеяли все рубежи, и теперь она мешала визуальному определению позиций.

Шум в лесу был слышен уже всем. И ни у кого не возникало сомнений, что издаёт его не одна и даже не две сотни ног…

— Есть движение. — прошептал Даджой и припал к прикладу крепостного ружья.

Батя приготовился к оглушительному грохоту крепостного ружья. Но Даджой оторвался от приклада и поднял голову над прицельной линией.

На его лице, под распахнутым забралом, легко читалось замешательство. Брови нахмурены, губы сжаты…

— Кажется, свои. — изрёк великан и добавил, после непродолжительного молчания. — Ругаются на местном диалекте.

С разных сторон донёсся скептический шёпот. От окопов до опушки метров триста, не меньше. Даже звонкий хруст веток, и тот еле слышно. А этот — матюки разобрал.

Вдруг, из зелёнки показался один боец. Куда там расслышать, с такого расстояния?! У нормального человека его и рассмотреть то толком не получалось! Но вот чёрную форму было видно хорошо. Никак, действительно свои?

Даджой поднялся над бруствером и помахался рукой.

Неизвестный помедлил несколько секунд, но всё же ответил взаимным жестом. Затем, он оглянулся назад. Скорее всего — с кем-то заговорил. Снова повернулся в сторону холма, указал туда одной рукой и тут же развёл обеими, мол — «не знаю». Наконец, он отмахнулся от невидимого собеседника и поспешил через поле.

Спустя пять минут, мужчина уже поднимался по склону.

— Дубина! Не демаскируй позиции! — прорычал откуда-то из высокой травы Батя.

Боец его голос узнал и в ужасе шарахнулся обратно. Расстраивать капитана было рисковым занятием.

В тот момент от леса донесся громкий возглас. Видимо, остальные неправильно поняли поведение товарища. Но предпринять ничего не успели. Всё же разобрались.

Добравшись до позиций через главный въезд в город, ополченец рапортовал:

— Синьор капитан! Я из батальона мэра Орландо! У нас…

— Фух! — с облегчением выдохнул Батя.

То, что Орландо прибыл с целым батальоном (т.е. примерно с пятью ротами), значило, что ему удалось собрать и сохранить аж треть островной милиции! Хотя, может это они вчера батальоном были. Всё-таки, почти сутки прошли!

Ополченец продолжил:

— У нас раненые, синьорэ! Много!

— Сколько? — лицо наёмника помрачнело. Впрочем, не на долго. Боец продолжил:

— Около трёх десятков.

— Тьфу ты! Не пугай так. Убитых сколько?

— В моей роте ни одного, но точно были, синьор Серж.

— Ладно. Зови остальных. Заходите по главному тракту. Посыльный! — Батя не стал дожидаться подтверждения принятия команды и сразу позвал гонца, — Живо за санитарами! пускай с носилками ко въезду в город выходят.

Ещё пять минут спустя, батальон будущего мэра вышел из леса. Через поле к дороге потянулась организованная колонна. Первыми, на волокушах, сделанных из жердей, тащили с десяток тяжелораненых. Остальные пострадавшие перемещались своим ходом или опираясь на соратников.

Не без удовлетворения Батя отметил, что прибывшее подразделение выставило охранение. Два взвода рассыпались по опушке, где дорога выныривала между деревьев.

Всё правильно! Враги близко. Скорее всего, и наблюдатели уже есть. А может даже ночью кто-то и в город проникнуть попытался.

Хотя, последнее — маловероятно. Судя по тому, что случилось вчера, пустынники явно не ожидали полноценной битвы. Целых пять рот бездарно попали в засаду. А ведь перед этим, они прошли через пол твердыни! И ни одно союзное подразделение не отправило гонцов, чтобы предупредить их о встреченном сопротивлении.

Вряд ли, они так стремительно успеют разработать новую тактику. Или, хотя бы, пустить в ход запасную, оговоренную заранее.

— Серж! — воскликнул Орландо, поднимаясь на холм со стороны города. — Храни Вас Свет!

Мэр крепко сжал предплечье протянутой ему руки.

— Уважаемый Орландо! Боюсь у меня дурные вести! — Батя картинно нахмурился, началось представление, — Любимый всеми нами мэр Ренато пал смертью храбрых! — наёмник громко всхлипнул и сорвался на хрип. — Я своими глазами видел, как он в одиночку преградил путь троим озверевшим латникам…

Над траншеями повисла тишина. Ополченцы ни звуком не смели нарушить рассказ о герое. Кажется, проникся даже Даджой!

— Он не уступил ни метра родной земли!

— Да Вы что?! — Орландо аж рот открыл. Он то ли не понял всей глубины происходящего, то ли был ещё большим актёром.

Батя кивнул:

— Да! Теперь, Вам придётся взять исполнение его обязанностей на себя… — и добавил после секундной заминки. — Вместе с остальными главами городов и деревень!

— Будьте уверены, Серж, я не подведу! — громко объявил Орландо.

Сняв шлем, он утёр пот со лба и… Украдкой подмигнул из-под чёрного рукава.