— Может, вдоль реки пойдем? — предложил я.
— Нет, — сказал отец. — Мы обратно к полю выйдем.
— Значит, надо перебираться на другой берег. Глубоко здесь?
— Ну, метра полтора-два, ширина метра три-четыре. Надо дерево валить или искать брод, — сказал отец, стоя на берегу маленькой, почти незаметной за нависающими деревьями речушки. Река, словно белая велосипедная дорожка дрожала в свете полной луны, только живая, журчащая рябью. Вдоль берега плотной стеной стояли кусты ивы, высокая сухая трава, да к тому же высокий и скользкий берег.
— А никаких мостков поблизости нет? — спросила мама, не особо надеясь на положительный ответ.
— Есть, наверное, — ответил отец, — там, чуть дальше деревня небольшая Заполье. Но я не уверен.
— Но мы не можем там идти, — сказал я.
— Почему? — спросила мама.
— Потому что неизвестно, есть там блокпост или нет.
— И что делать?
— Идти вброд.
Немного подумав, отец сказал.
— Ну, тогда доверьтесь мне! — он хлопнул меня по плечу. — Я тут все знаю, я тут хариуса столько выловил!
— Да сколько! — откликнулась мама, — уж не врал бы!
— А чего?
— Да того! Одну мелочь домой и таскал. Ее даже кошки уже отказывались есть!
— Да уж так прямо и…
— Не едят, сама видела.
— Ну ладно, — встрял я в их семейную перепалку, улыбаясь. — Мне конечно приятно, что вы снова нормально разговариваете, вы даже не представляете себе как я рад. Но надо что-то делать, потому что, если вы не забыли, за нами все еще гонятся.
Мама толкнула отца в плечо.
— Ну, давай, рыбак, через реку нас переводи!
— Вот так всегда, — проворчал он, спускаясь к реке. Я поддержал его за руку. Потом он перехватился за ветки, исчез из вида.
— Ну что там? — спросила нетерпеливо мама через минуту.
— Да ничего! Никак тут не перейти, только вброд, — ответил отец откуда-то снизу.
— Ну так пошли вброд! — сказал я, — время идет!
— Ага, только вот глубина здесь тебе по пояс, если не глубже!
Отец появился в поле зрения, на лице улыбка, в руке длинная сухая палка.
— Может, пройдем пока вдоль речки, глядишь что-нибудь по дороге попадется, дерево, например, — предложил я.
— Тоже вариант, — ответил отец, неуклюже взбираясь обратно на берег. — И, наверное, лучший.
— Ну все тогда, пошли, — сказала мама и первая двинулась сквозь кусты. — А то вы, мужики, до утра будете дискутировать о вариантах. Дело надо делать.
— Ха! — усмехнулся отец, — ну что за женщина! — он догнал ее. — Пусти, я первый пойду. Я все-таки лучше тут все знаю.
Я шел за ними. Несмотря на все пережитые события, сердце у меня радовалось. Все не так уж плохо, говорил я себе. Все еще будет хорошо. Должно быть. Главное, спасти родителей, а потом думать, что делать дальше.
Мы продолжили пробираться через деревья, кусты, валежник, отойдя немного в сторону от русла, где идти вообще невозможно. Но и не упуская белую журчащую дорожку из вида. Шли как можно быстрее, потому что я все еще чувствовал, пусть и не такое тяжелое, но все равно холодное дыхание в спину. Преследователь не отставал. Он остался всего один, но самый злобный. Вот всевидящего взгляда в затылок уже не было. Осталось лишь дыхание.
Речка петляла в зарослях, то удаляясь от нас, то вновь подползая вплотную. Мы старались сокращать путь, ведь главная задача этой речушки — вывести нас на трассу, а дальше к людям. Нормальным, я надеюсь, людям.
— Вот, смотрите! — вскрикнул отец.
Мы с мамой устало остановились, подошли ближе, я различил в темноте сваленную корягу, перекинутую через реку. Из толстого ствола торчали, как щупальца осьминога, несколько голых ветвей.
— Хороший мост! — сказал отец, взбираясь на дерево. — Как считаешь, мать?
— Ты попробуй сначала сам перейди! — ответила она скептически, но в ее голосе появилась нотка надежды.
— Да запросто! — воскликнул отец и тут же соскользнул одной ногой с бревна. Я услышал глухой удар, всплеск, потом стон вперемежку с руганью.
— Чертова коряга, твою душу мать!
— Что? — кинулась к нему мама. — Что случилось? Упал? Ушибся?
Я торопливо схватил ее за руку.
— Не спеши, мама. Давай я первый.
Я обошел ее, осторожно двинулся по бревну к отцу, держась за ветки-щупальца. Отец сидел между веток, обхватив ногу.
— Связку наверно растянул, зараза! — сказал он. Я помог ему подняться. Вместе мы кое-как добрались до другого берега, сошли с бревна.
— Сядь здесь, я помогу маме перейти.
— Аккуратней! Скользко!
Когда мама перешла, тут же бросилась к отцу.
— Леша, ну что у тебя? — она осмотрела и ощупала его с головы до ног. — Сломал что-то, ушиб? Ну говори, не молчи!
— Да нормально все! — ответил он, смущенно избегая ее назойливого внимания. — Просто связку потянул. Сейчас посижу немного и дальше пойдем.
Мы сели кружком, с удовольствием вытянули ноги. Дорога по ночному лесу — не самая веселая прогулка. Ноги гудят, в желудке урчит, в горле пересохло.
— Эх, сейчас бы картошечки жареной, — сказал отец, мечтательно, — да с лучком, да на маслице, как ты умеешь, мать! Пальчики оближешь!
— Перестань! И так желудок сводит, а ты еще травишь! — сказала мама, растирая ноги.
Я решил, что несколько минут у нас есть. Хотя бы дух перевести.
Подвинул к себе сумку, поставил на колени, открыл.
— Так, что у нас тут? Ага, как насчет бутербродов с хлебом?
— Это как? — спросил отец озадаченно.
Я достал половинку черного хлеба, батон, бутылку с водой. Больше в сумке ничего съестного не было. Остальное пространство занимала одежда, пузырек шампуня и в глубине объемистый портмоне, в котором поместились не только документы, но и пачка денег и полкило мелочи.
Мы отломили себе каждый ломоть хлеба по вкусу. Почувствовал, как желудок благодарно замурлыкал, разливая тепло и силу по телу.
Откинул голову назад, посмотрел на светлеющее небо, скрытое черными когтями веток.
Скоро рассвет…
Немного погодя мама взяла меня за руку. Я повернулся к ней, грустные, уставшие глаза смотрели с нежностью и тревогой.
— Никита, — начала она, — про нас ты рассказал, а я бы хотела сейчас про тебя рассказать. Может больше и случая не представится.
Она обратилась к отцу.
— Как считаешь, Леша?
Отец удивленно посмотрел на нее, потом что-то вспомнил, махнул рукой.
— Ну, ему все равно когда-то придется рассказать, почему не сейчас?
Я перевел взгляд с него на маму, обратно, потом прислушался к лесу.
— Вы это о чем? Почему именно сейчас?
Егор.
Сообщение от Хозяина пришло быстро. Мы наступали им на пятки, беглецы ускользали прямо из-под носа!
— Они не должны уйти! — крикнул я, — не должны! Да можешь ты ехать побыстрее?
— Могу, шеф. Конечно могу.
— Ну так шевелись!
На переезде машину подкинуло так, что у меня перехватило дух. Но я промолчал. Для меня важно догнать, хоть в лепешку расшибись.
Дальше за переездом пошел асфальт, и Лапа вдавил педаль газа в пол. Меня прижало к спинке сиденья. Шпын сзади заверещал от восторга.
Быстрее, быстрее, Лапа. Я не боялся, что он не справиться с управлением и две тонны железа станут их братской могилой. Я боялся гнева Хозяина. А Хозяин сейчас очень гневается!
На крутом повороте я схватился за ручку, чтобы не свалиться на Лапу.
Лапа, идиот, ржет, как обкуренный. Даже не сбавляет скорости, молодец.
Покрышки завизжали, пахнуло жженой резиной, по рукам побежали мурашки, поднимая волосы дыбом. Нам кирдык!
Хозяин сказал, что другой и его родители миновали кордон. И как же им это удалось? Неужели он на самом деле какой-то особенный, как последний раз назвал его Хозяин — избранный. Но ничего, для кого-то он и избранный, но для меня просто клиент. И я его достану, принесу Хозяину на блюде! Во что бы то ни стало…
Машина влетела на гору, сбавила скорость. На развилке творился полный бардак.
