— Ослепила и оставила связанной по рукам и ногам, — подумав, я всё-таки решила сказать правду. — Надеюсь, у вас там больше пауки тэа не гуляют по комнатам, а то как бы не заползли к Ингерис через щель!

— О нет. Пауки смирно сидят в своей комнате, вы ведь её видели?

Мне показалось, что он шевельнул рукой. Я чуть сузила огненный круг, Хэг-Дааль сжался и снова присмирел.

— Видела. Итак, ваше предложение — бросить всё как есть? Оставить вас и Ингерис на свободе, безнаказанными?

— А разве мы недостаточно наказаны тем, что наши планы полностью провалились? — мягко поинтересовался Хэг-Дааль, чуть повернув голову и пытаясь заглянуть мне в лицо. — Я согласен на добровольное изгнание или ещё что-то в этом духе. Объявлю, что не смог расследовать важное преступление, огорчён этим и ухожу с должности главы квизари. Вы никогда меня больше не увидите. Вас это не устраивает?

— Нет. Вы должны понести заслуженное наказание, Хэг-Дааль. Заслуженное! — подчеркнула я. — Ладно, мы все в порядке, но ведь погибли те, кого принесли в жертву демонам. Зачем вы всё это устраивали? — Вспомнив об ужасах, которые мне рассказывал старейшина Лэймори, я стиснула кулаки, борясь с желанием ещё больше сузить огненный круг и обжечь Хэг-Дааля своим пламенем. Чтобы знал!

— Погибли? Но ведь это всего лишь лю… — Он осёкся, явно чувствуя моё настроение. — Ну, хорошо, сознаюсь, я виноват, жажда мести сделала меня бесчувственным… Но вы, Ания, я не узнаю вас. Вы же добрая, сострадательная девочка. Раньше вы не стали бы мучить даже самого отъявленного преступника… и желать ему смерти.

Я невесело рассмеялась.

— Доброй и сострадательной девочкой я была до того, как вы засунули меня в кокон, Хэг-Дааль. И я предлагала вам разойтись миром — помните? Вы тогда ещё сказали, что поздно! Ну, а теперь это говорю я. Вот что. Возьмите перо, чернильницу и пишите.

— Что писать? — угрюмо откликнулся глава квизари, уже не глядя на меня. Вид у него сделался обречённый.

— Признание в своих преступлениях. Я вам продиктую, чтобы дело быстрее шло. И не вздумайте увиливать!

Медленно и весьма неохотно Хэг-Дааль взялся за перо и чернильницу. Я старалась сделать его признание как можно суше и короче: одни факты и ничего лишнего.

— Всё? — только и спросил он, ставя точку.

— Ещё ваша подпись. А после этого, — я сделала паузу, — отправьте ваше послание благородному альгахри Ниарвену из рода Каль. И после суда он решит, что с вами делать: казнить или отправить на всю оставшуюся жизнь в крепость Ирлигард.

Рука Хэг-Дааля с пером замерла.

— Ания, прошу вас…

— Не просите, — я стиснула челюсти. Вот ещё этого не хватало! Я совсем не предвидела, что хитрый паук начнёт давить на жалость, а ведь он был прав: в глубине души я оставалась прежней Анией. И мне было очень грустно, что Хэг-Дааль, к которому я испытывала симпатию и привязанность, оказался таким негодяем.

— Ания, уверяю вас, я ещё могу измениться. Посмотрите на меня, вы увидите, что я не лгу, и действительно раскаиваюсь в том, что совершил, — его голосу было невозможно противиться. И я посмотрела. Я забыла, только на миг забыла о даре белых драконов и встретилась взглядом с синими глазами Хэг-Дааля.

Мне почудилось, что он проникает в самые мои мысли. Ослабляет решимость. Заставляет безвольно опустить руки.

Нет! Никогда! Я не позволю ему! Но пока я пыталась мысленно воспротивиться, огненный круг вокруг шеи Хэг-Дааля погас, а сам он создал огромный, крутящийся огненный столб чуть ли не до потолка.

Меня обдало жаром, вспыхнули пергаменты на столе, во все стороны полетели белые искры. Змейка ожила, спрыгнула с моего запястья, на миг отвлекла Хэг-Дааля, и я успела создать щит из иллюзий. Но тут столб пламени полетел на меня и вместе с щитом отбросил к стене…

Боль прострелила всё тело. Я сползла вниз, держа оборону, не обращая внимания на то, как у меня раскалывалась голова и онемели локти. Грохот отодвигаемого механизма, чьи-то крики, топот бегущих ног — всё это прошло мимо меня, пока я боролась с огнём Хэг-Дааля. И лишь когда потухли последние оранжевые язычки, я позволила себе отпустить иллюзии.

И уплыла куда-то в темноту.

Очнулась я оттого, что меня несли на руках, прижимая к себе. Я сразу узнала эти сильные, но такие нежные руки, это родное тепло, и нить запела во мне, когда я хрипло пробормотала:

— Рик!

— Тс-с, спокойно, милая Ани. Я несу тебя к придворному лекарю.

— Но со мной всё в порядке… — слабо запротестовала я.

— Вот лекарь осмотрит тебя и решит, в порядке или нет, — не допускающим возражений голосом отрезал Рик. — А пока лежи смирно. Придётся теперь за тобой следить, а то в одни неприятности ввязываешься! Хорошо ещё, пожар успели потушить, и он тебя не задел.

— Уж кто бы говорил насчёт неприятностей, — проворчала я, устраиваясь поудобнее и обняв его за шею. Глаза я не торопилась открывать — и так ясно, что мы в дворцовых коридорах. — Ты не лучше, Ассту-Рикенн!

— Сколько раз говорил — не называть меня так, — но судя по голосу Рика, он улыбался. А после того, как я встала на ноги, он впился в мои губы таким горячим поцелуем, что я едва не потеряла сознание опять. И стиснула его плечи, отдавая поцелуй, чувствуя, как внутри меня поёт уже не одна струна, а целый сонм музыкальных инструментов, и по всему телу разливается невероятное счастье.

— Я чуть с ума не сошёл, узнав, что ты пропала, — Рик покрывал поцелуями моё лицо и шею, и, кажется, с трудом удерживал себя от большего. — Ани, Ани, моя единственная, истинная любовь…

Я была близка к тому, чтобы потерять Рика, а он мог навеки расстаться со мной. Но мы вновь обрели друг друга.

Лекарь осмотрел меня и объявил, что ничего страшного нет. Пока он прикладывал к моей голове что-то холодное, чтобы не было шишки, я спросила у Рика:

— Хэг-Дааль сбежал, да?

— Его не было в комнате, когда я там появился. Что такое, Ани?

Я вскочила, позабыв о лечении.

— Тайный ход! Если Хэг-Дааль спустился туда…

«…то вполне может быть, что там есть выход из дворца», — мрачно закончила я про себя. В самом деле, почему бы и нет? Я же пошла только в одну сторону — правую, — а был ещё и коридор слева.

Рик нахмурился.

— Покажешь, что за ход. Мы пошлём за Даалем, демон бы его сожрал, сильнейших драконов и стражу. А тебя ждёт благородный альгахри Ниарвен, ты ему всё расскажешь, Ани…

— Как насчёт тебя? — Я снова села на мягкое сиденье, обтянутое золотистой тканью, и лекарь, ворча, продолжил обрабатывать мою голову. — Ты мне ничего не хочешь рассказать?

Потому что Рик выглядел весьма живописно: синяки и ссадины на лице, взлохмаченные волосы, порванная одежда. Поймав мой взгляд, он ухмыльнулся и развёл руками:

— И рассказывать нечего. Сначала подрался с твоим братом, затем с демонами, а потом уже и драконы со стражей подоспели.

Я помолчала, прежде чем сказать:

— Вероятно, Каэм выглядит не лучше.

— Неплохо для того, кто пытался меня убить и промахнулся, — беспечно заметил Рик. — Но об этом побеседуешь с ним самим.

«И не только об этом», — подумала я.

Я сидела у себя в комнате, пока Эсимэ суетилась вокруг меня, весело болтала и причёсывала мои свежевымытые волосы. На мне было привычное красное платье с прорезями на рукавах, в которых виднелась белоснежная нижняя рубашка. И я чувствовала себя вроде бы отлично, только камень на сердце напоминал, что не всё в порядке.

— Ваша-то змейка мне прямо на руки выскочила, когда я по коридору шла, — говорила Эсимэ, указывая на браслет, сейчас смирно обхватывавший моё правое запястье. — Я сначала так испугалась! Но потом сообразила, что она мне зла не желает.

Я нежно погладила змейку по серебряным чешуйкам.

— Да, она никому зла не причинит. Кроме тех, кто напал на её хозяйку.

Эсимэ собралась ответить, но тут в дверь постучали, и раздался голос, от которого я неуютно заёрзала на ложе: