Мы с мантикорой кружили по снегу, глядя друг другу в глаза и обе знали: стоит отвести взгляд и проиграешь, поэтому никто сдаваться не хотел. Наблюдая за этим странным, но с другой стороны, таким знакомым хищником, я не могла отделаться от мысли, что со мной играют, а вместе с этой мыслью приходила другая: я не чувствовала угрозы. У меня вдруг возникло чёткое ощущение, что именно вот этой зверушки, какой бы опасной она не выглядела, лично мне не стоит бояться.

Так что я прекратила изображать валькирию, и, успокоившись, встала напротив огромной кошки, глядя в глаза средней голове, хотя все три пары красных глаз разглядывали меня очень внимательно.

─ Ладно, я не хочу с тобой драться, ─ выдохнула я, всем своим видом показывая, что не собираюсь нападать. Если бы здесь были Ян с Ником, они бы не преминули напомнить о том, что я слишком самонадеянна и не вижу реального врага, доверяясь интуиции. Может, это и правда, но я не могла причинить вред живому существу, пусть оно и было в разы больше меня. Нелька даже как-то пошутила, что мне следует пойти работать дрессировщицей, если не выйдет с другой профессией или охотой – они с Лексом весь последний месяц меня этим подкалывали, услышав историю с превращением нашего учителя в пантеру. Знали бы они ещё всю правду…

Как бы там ни было, но стоило мне продемонстрировать свою полную капитуляцию, и животное налетело на меня в прыжке, повалило на снег, тут же принимаясь вылизывать лицо. Все три шершавых языка с усердием электровеника начали слаженную работу по устранению моей бдительности – иначе не назовёшь. Я только надеялась, что слюна у тигрули не ядовитая.

─ Ну всё-всё! Перестань! ─ я уворачивалась и тихо офигевала от происходящего, но даже толика удивления, наверное, не проскочила на моём лице. ─ Мы с тобой не так близко знакомы, чтобы переходить к таким отношениям.

М-да, сначала волк, теперь вот это чудо… начинаю ощущать себя какой-то адской диснеевской принцесской. Осталось только спеть.

Наконец, когда любвеобильная мантикора позволила мне приподняться, я поймала серьёзный взгляд кроваво-красных глаз на всех мордах, и у меня на секунду голова закружилась от этой слаженности, с которой они моргали и двигались.

Я приняла сидячее положение, а затем встала, чувствуя, что если продолжу, отморожу себе всё важное. За мной всё это время неустанно продолжали наблюдать, но я делала вид, будто вовсе не испытываю противоречивых эмоций по этому поводу, и просто отряхнулась. Мороз крепчал. Слабый порыв северного ветра принёс запах гнили, и моя новая знакомая принюхалась, издав очередной рык, а затем со значением посмотрела на меня.

─ Что? Мне тоже не нравится, ─ доверительно сообщила я. Зверюга же, решив, что я точно пойду за ней, неторопливо зашагала именно в ту сторону, откуда и несло смрад, а мне ничего не оставалось, кроме как следовать за грациозным трёхглавым хищником, наблюдая за покачивающимися в такт движению хвостам.

Крайняя ко мне левая голова всё время оборачивалась по мере того, как мы шли, и проверяла, не сбежала ли я, но куда бы я делась с таким-то конвоем? Конечно, обычно надзиратели следуют за тобой, а не наоборот… Так или иначе, мне уже и самой было интересно, куда приведёт наивную охотницу страшный зверь, а ещё я пыталась понять, почему вот уже второй хищник, встреченный мною в этом лесу, оказывается гораздо человечней некоторых людей.

Мысли сбивались в стаи, отвратительный запах усиливался, а деревья стали попадаться всё реже, и меж их жутких чёрных веток парами мелькали алые бусины чьих-то глаз, мигая, словно огоньки. Я пыталась разглядеть тех, кому эти взгляды принадлежали, но видела только чуть мерцающий воздух и лёгкие дымки, будто полупрозрачные облака, которые изредка шевелились, перемещаясь с ветки на ветку. Жуть…

Стараясь не оглядываться слишком нервно, я почти след-в-след шла за тигрицей, а стоило какому-нибудь чересчур прыткому облачку оказаться в непосредственной близости от нас, большая кошка так рычала, что желание нападать у странных существ мигом улетучивалось. Не уверена, что смогла бы сама справиться с ними.

Когда мёртвой растительности вокруг стало ещё меньше, моя проводница остановилась, вновь бросила на меня взгляд и, присев, как-то совсем по-человечески вздохнула – мол, глянь на всю эту «красоту». Оцепенев, борясь с целым сонмом противных мурашек, я воззрилась на то, что мне предлагали увидеть и, признаться, давненько я не впадала в подобный ступор. Растения, подёрнутые дымкой серого полупрозрачного марева, были мертвы, хотя с этим утверждением я бы ещё поспорила, но по жутким, перекрученным, словно канаты, стволам вниз стекала чёрно-красная густая субстанция, расползаясь по земле тонкими дорожками. Снег в этом месте напоминал огромную карту с кучей ответвлений, уходящих всё дальше и дальше, а ещё этот мерзкий запах, похоже, именно отсюда и исходил, только здесь он стал совсем невыносимым. Чем ближе я подходила к деревьям, тем сложнее мне было сделать вдох, будто я опять, как когда-то вышла к реке, в которую вываливались все городские отходы, но там и то не пахло настолько ужасающе.

Видимо, это и есть проявление той самой чёрной энергии – арве-тхэ, из-за которой погибает целый мир и от которой никто не может избавиться раз и навсегда.

─ Зачем ты показала это именно мне? Я же ничем не смогу помочь, ─ с горечью признала я, обратившись к мантикоре.

Животное что-то несогласно прорычало, очевидно, полагая, что я не права, но сделать что-то, дабы исправить этот кошмар, может только настоящий волшебник с единорогами, палочками и блёстками в арсенале. А я к таким точно не относилась. Тем не менее, я присела на корточки, сняла перчатку и положила ладонь на землю, пытаясь хоть что-то почувствовать, однако ничего не улавливала. Тогда я поднялась, и, преодолевая тошноту, подошла к одному из деревьев, проделывая те же манипуляции, а едва коснулась скользкой коры, замерла, вслушиваясь. Вроде бы ничего не происходило, но прошла пара секунд – и вот, что-то, еле различимое, слабо трепещущее, словно сердце человека, который пусть и умирает, но ещё держится за жизнь, не может уйти и дышит, находя крохи сил в своём измученном теле.

Зацепившись за это ощущение, я продолжала слушать и чувствовать, став почти единым целым с отталкивающим на вид деревцем, которое остро нуждалось в помощи, при этом начала различать странные образы. Они были размытыми, но вскоре я уже могла видеть, как тысячи лет назад этот, некогда невероятный по красоте величественный лес, пострадал от проклятия Чёрных жрецов. В голове один за другим рождались картинки, одна страшнее другой, демонстрирующие внезапной зрительнице несправедливость, ужасающие смерти, предательство, и я стояла не в силах отойти, избавиться от видений – настолько они въелись куда-то в подкорку, заставляя постоянно думать об увиденном. Гибнущие растения, отравленные животные, воздух, ставший почти ядовитым, и реки крови… Как они могли это допустить?

Я бы и дальше вот так ужасалась, забыв обо всём, но грозный рык прервал моё занятие, напомнив о том, где нахожусь. Очнувшись от странного, будто наведённого кем-то сна наяву, я лишь заметила, как моя полосатая знакомая одним стремительным движением исчезает где-то в тумане, и я даже не понимаю, была ли она здесь вообще. Не могла же она испугаться человека?

Над моей макушкой тем временем пролетело что-то быстрое, легко входя в дерево, и я не без удивления вытащила из размякшей коры нечто, напоминающее сюрикен. Голыми руками я его, разумеется, не трогала – вдруг тоже отравлен? И почему я не догадалась выпросить у вампиров метательные звёздочки? Кто ж знал…

А пока я сожалела об упущенных возможностях, ко мне неторопливо вышел один из участников, вновь прицельно кидаясь, и мне пришлось быстро уворачиваться. Парень не был высоким – скорее, просто коренастым, но именно в росте и оказалось его преимущество. Ему, как и мне было удобно двигаться, и вот он уже тянется к новому сюрикену, который пролетает в опасной близости от щеки, теряясь где-то в снегу позади меня.