– Если бы вы занимались сейчас честным трудом, – охотно ответил магистр, – то это означало бы, что ваши неприятности закончатся, когда вы разберетесь с этой кучей. А так как речь идет о науке, то можно говорить с уверенностью, что ваши неприятности еще только начинаются...

– Когда этот господин говорит дельные вещи, мне еще сильнее хочется убить его, – пробормотал Искен, и потащил охапку колючек дальше.

Перед сном мы некоторое время выдергивали друг у друга занозы и впившиеся в руки колючки, весьма злобно удивляясь разнообразию их форм и величин. По выражению глаз Искена было очевидно, что наше сближение на почве общего дела хоть отчего-то и входит в его перечень важных и неотложных заданий, но вряд ли доселе процесс этот представлялся ему настолько хлопотным и неприятным.

Несмотря на усталость, я долгое время не могла заснуть. "Завтра же вечером я сбегу, – сурово говорила я себе, но в памяти моей вместо письма Каспара раз за разом всплывало наше прощание с Мелихаро, и на душе становилось так грустно, точно кто-то на ухо напевал мне тоскливую песню об уходящих навсегда друзьях. "Ну уж нет, – злилась я сама на себя. – Если я решу, что мне нельзя уезжать из Изгарда до тех пор, пока я не узнаю, куда подевался демон – точно придется оставаться здесь на зимовье. Хватит с меня поисков Каспара. Что толку себя обманывать – у меня отвратительно получается кого-либо искать!".

Истекал восьмой день с тех пор, как я прибыла в Изгард, и к ним следовало прибавить те три недели, что пролетели здесь, пока мы шатались по Темной Дороге. Выходило, что письму от Каспара уже больше месяца. Следы магистра могли затеряться окончательно, пока я улаживала дела Леопольда и подыгрывала Искену... Голос разума нашептывал мне, что это и есть лучший исход, но другой, куда более громкий, твердил: "Недаром рядом с тобой не задерживаются друзья – кому нужен человек, видящий кругом подвох, обман и злой умысел, вместо того, чтобы просто приходить на помощь?".

Сон одолел меня лишь поздней ночью, когда я до одури наслушалась, как тоскливо подвывает в лесу нечисть, которую мы лишили логова. Неудивительно, что с утра даже малочувствительный к настроению окружающих магистр Леопольд, завидев выражение моего лица, почуял беду и вызвался сходить за водой, но тем самым разозлил меня еще больше. Пробурчав: "Еще чего! Утопите и варить кашу мы будем в сапоге Искена, не иначе!", я выхватила котелок из рук магистра и, конечно же, едва сама его не утопила. Мой взгляд на мир не исправил даже сытный завтрак – я становилась все мрачнее, и когда Искен словно невзначай заговорил о том, что к раскопкам разумнее было бы приступить, когда погода улучшится (ночью вновь начал моросить дождь), я разразилась проклятиями и заявила, что мы будем копать, даже если с небес будет литься расплавленный свинец. Тут же выяснилось, что за лопатами нужно идти в деревню, и вновь мы потратили непозволительно много времени на всяческие ерундовые споры – что до похода за лопатами, что после. Так, например, в деревне мне удалось купить, помимо лопат, и лапти с запасом онучей для магистра Леопольда.

– Я это не надену! – произнес с ужасом магистр, когда я поставила перед ним обновку. – И у меня есть какие-то принципы!

– Действительно, – бросил Искен, проходя мимо, – Все же наше сословие не может опускаться до...

– Мессир, – сказала я, обращаясь к Леопольду, – то, что я раздобыла вам обувь, не значит, что вам придется принять участие в раскопках. Спите хоть весь день, черт с вами.

– Ах, ну это совсем другое дело, – тут же отозвался Леопольд и принялся сноровисто наматывать онучи.

Аспирант, судя по выражению его лица, все больше сомневался в том, что ему впрямь так уж нужен подземный ход, пусть даже он ведет к десятку самых прекрасных храмов Иного Края. Я, напротив, старалась убедить себя, что этот ход мне чертовски необходим – иначе зачем бы мне тратить столько времени на его поиски? "Я узнаю, зачем они хотят открыть проклятую дорогу в храм духов! – свирепо думала я. – И пойму, отчего Искен решил, будто я шпионю за Аршамбо! Чем меньше тайн за моей спиной – тем лучше!". Разумный человек, конечно, заметил бы серьезный изъян в моих размышлениях – и не один! – но я продолжала орудовать лопатой, идя вдоль линий, намеченных Искеном. До того аспирант, как и положено, обошел всю площадку, пытаясь нащупать с помощью магии, есть ли под землей пустоты – но не преуспел. Впрочем, это заклинание всегда считалось одним из самых ненадежных, так что нам ничего не оставалось, как начать снимать верхний слой почвы в поисках остатков фундамента.

Почва здесь хоть и была легкой, песчаной, но после разрушения стен смешалась с огромным количеством дробленого камня. Самые крупные обломки аспирант успешно левитировал, но после каждого такого случая ему нужно было немного отдохнуть.

– Искен, у тебя же нет разрешения от Лиги на раскопки? – запоздало догадалась спросить я, остановившись, чтобы перевести дух.

– Я всего лишь изучаю развалины углубленно, – ответил Искен. – Истинные ученые должны понять мое рвение. Кстати, странно слышать, что тебя интересует законность происходящего, дорогая. Уж не бросишься ли ты сейчас закапывать то, что мы уже откопали?

Я скривилась, насмешка в голосе Искена была слишком очевидной, чтобы на нее стоило реагировать.

Вскоре оказалось, что сегодня мы, как истинные олухи, в точности повторили вчерашнюю ошибку, не применив перед раскопками ни одного распугивающего заклинания – земля кишела всяческими подземными гадами. Я постоянно возносила хвалу высшим силам за то, что нынче на дворе стоит поздняя осень – в такое время размножались лишь немногие виды нечисти. Если бы мы, на свою беду, наткнулись на подземное гнездо самки с детенышами, то лопаты явно бы не достало для того, чтобы уберечь свои ноги, руки, да и голову тоже.

После того, как пришлось в третий или четвертый раз лупить столь неблагородным оружием по зубастой мерзкой пасти, внезапно появившейся из-под земли и обдавшей нас при этом фонтаном грязи, мы устало переглянулись и решили все-таки задействовать какую-нибудь формулу, от воздействия которой обитатели почвы решили бы перебраться куда-нибудь подальше.

Заклятия, подразумевающие вспышки света – множественные либо же одиночные – были бесполезны. Даже если обитатели нор решили бы дружно показаться на поверхности – нечисть этого рода чаще всего была абсолютно слепа и не впечатлилась бы ни пылающей цепью, ни огненной мельницей, ни световым потоком. Оставались только формулы, связанные со звуком. Искен, как более сильный чародей, вызвался сотворить нужные чары, и я не стала спорить.

Наблюдающий за нами магистр Леопольд, чей интерес к происходящему усиливался пропорционально нежеланию принимать в нем какое-либо участие, тут же достал котелок и нахлобучил его на голову, явно успев оценить по достоинству его защитные свойства. Но Искен, вопреки опасениям Леопольда, проделал все филигранно – у меня всего лишь на мгновение заложило уши. В первую секунду могло показаться, что заклинание вовсе не сработало. Но затем земля под нашими ногами ощутимо дрогнула, и неподалеку от того места, где были воткнуты в землю лопаты, почва просела, а из-под земли донесся глухой грохот – то падали в пустоту камни.

– Проклятие! Кажется, я обрушил перекрытия подземелья! Да чтоб тебя... – от досады жесты Искена потеряли обычную плавность, а речь – обычную вежливость формулировок, и я его хорошо понимала – вся наша работа могла пойти прахом.

Эта же досада заставила нас быть куда менее осторожными, чем следовало бы – мы безо всякой страховки приблизились к провалу, каждую секунду ожидая, что обрушение продолжится и земля уйдет из-под наших ног.

Дыра оказалась совсем небольшой и напоминала промоину или же след от вывороченного пня. Это внушало надежду – если бы и впрямь обрушились перекрытия, последствия оказались бы куда внушительнее. Я с интересом следила за сомнениями, отражающимися на лице взволнованного Искена: он явно не знал, как следует поступить. Видимо, я, поторапливая его из вредности и соображений личной выгоды, слишком ускорила ход событий, и теперь аспиранту приходилось принимать решение, не посоветовавшись ни с Аршамбо, ни с прочими своими кураторами. Но я не собиралась проявлять сочувствие к его проблемам.