Спустя несколько минут Искен уже отказался от помощи Мелихаро, и зашагал сам, лишь самую пошатываясь.

– Ну что же, сударь, – произнес он насмешливо, хоть в голосе его и слыша была хрипотца. – Мы пролетели над тьмой тьмущей гоблинов, однако никакого короля так и не увидали. Следовало побиться с вами об заклад, когда вы так горячо утверждали, что в этих подземельях обитает громадный болотный гоблин величиной с главный колокол Изгарда!

– Побиться об заклад? – Мелихаро поперхнулся. – Вы что – так и не поняли? Да вы же пролетали над королем гоблинов – он спал посредине зала! И этот олух уронил на него фляжку, едва не разбудив!

– То есть, вот эта серая огромная штука… – начала я, невольно содрогнувшись.

– Именно! Я полагал, что у вас, господа маги, достанет способностей на то, чтобы обнаружить посреди зала гоблина величиной с главный колокол Изгарда, – с издевкой произнес Мелихаро, передразнив Искена, но было видно, что мысли его заняты другим – он то и дело прислушивался к чему-то, что происходило за нашими спинами.

– Ваша фляжка была надежно закрыта? – вдруг обратился он к Леопольду.

– Да почем мне знать, – раздраженно ответил магистр, не любивший ситуации, которые он не мог повернуть так, чтобы крайним оказался кто-то другой. – Я пригубил из нее перед полетом, чтобы успокоить нервы, ведь никому не было дела до того, что я боюсь высоты, темноты и крайне брезглив по отношению к чужим ногам!… Меня все тормошили и торопили, и как, скажите на милость, упомнить – закрыл я ее или нет?

– Вот же напасть! – Мелихаро был хмур и зол. – Единственное, что может поднять на ноги мертвецки пьяного гремлина – это запах выпивки! Если фляжка раскупорилась, кто-то ее непременно учует, а зашевелится один – очнутся и прочие. Вот что я вам скажу: надо выбираться на поверхность, да побыстрее, пока они не унюхали, что по их владениям слоняются непрошенные гости!

– Уж больно много вы знаете о гоблинах, сударь, – огрызнулся Искен, однако более существование короля гоблинов сомнению не подвергал, и, как мне показалось, переменил свое отношение к обитателям подземелья, что им, возможно, польстило бы – обладай они хотя бы зачатками самоуважения.

Даже в полной темноте я поняла бы, что напряженное внимание моих спутников обратилось теперь на меня. Быть может, выкажи они единодушное пожелание отказаться от дальнейших поисков артефакта, я бы сдалась. Но в глазах Искена я увидела страстную просьбу, продиктованную то ли азартом, то ли алчностью – близость цели заставила его забыть обо всем, что он говорил ранее, и теперь он хотел открыть портал любой ценой. Самой мне недоставало подобной самоотверженности после всего пережитого, и я устыдилась своего малодушия. Какое-то болезненное чувство знакомо кольнуло мое сердце – вновь я убедилась, что Искен отбросит переживания о моей безопасности, стоит ему самую малость увлечься. Но сегодня стоило поблагодарить бывшего аспиранта за хороший пример того, как идут к цели люди, умеющие побеждать – в отличие от меня.

– Нет, мы не покинем подземелье, пока не откроем портал, – сказала я, обращаясь не столько к спутникам, сколько к самой себе.

– Вам, возможно, кажется, что вы сейчас растете над собой, – шепнул мне Мелихаро, когда мы продолжили идти вперед. – Но на деле вы глупеете час от часу, позволяя то одним магам, то другим управлять собой.

– Если бы только магам, – вздохнула я, но пояснять свои слова не стала.

Тем временем Искен, на ходу изучающий тоннель, по которому мы торопливо шли, обратил наше внимание на перекрытия, возведенные наспех при расширении хода.

– Раз уж мы оставляем за спиной эту нечисть, – сказал он, выразительным взглядом предостерегая Мелихаро от ехидных реплик, – нам стоит возвести между нами как можно больше препятствий. Здесь, к примеру, мы могли бы обрушить перекрытия и вызвать обвал. Применять силу нужно очень точно и осторожно…

– Так применяйте! – сварливо воскликнул магистр Леопольд, пританцовывая на месте – он не одобрял промедлений во время бегства и желал увеличивать расстояние между собой и гоблинами непрерывно.

– Вообще-то, мессир Леопольд, я подразумевал, что чарами должны воспользоваться вы, – сурово отвечал Искен. – Я начинаю сомневаться в том, что вы чародей. Единственная ваша способность, кажущаяся сверхъестественной – бездонность утробы, в которой может с легкостью затеряться бочка вина. Мне нужно время, чтобы восстановить свои силы, а здесь требуется пустяковое усилие – стропила давно уж подгнили. Принимайтесь за дело, раз уж увязались с нами. Я бывал и в худших переделках на Севере, которые открыли мне простую истину: бесполезные соратники топят весь отряд, так что от них нужно либо избавляться, либо искать применение их способностям!

Здесь мне в голосе Искена почудилась интонация, намекающая на то, что некогда он сам выступил в роли спутника, от которого вначале хотели избавиться, а затем вынудили-таки приносить пользу, переломив об колено гонор молодого мага, и с тех пор он втайне надеялся, что когда-то он преподаст этот урок кому-то другому.

– Пока что я не видел и тени пользы от вас, равно как и от этого рыжего наглеца – но уже был вынужден истратить на вас почти все свои силы, и это никуда не годится! – так завершил Искен свою речь.

– Вот именно, – Леопольд попятился и возмущенно завертел головой. – Я не один тут бесполезен, так почему же…

– Разумеется, вы правы, – Искен вежливо кивнул. – Поэтому если вам не удастся задержать гоблинов – видят боги, я скормлю им господина секретаря, и, быть может, это позволит мне вспоминать наше знакомство с подобием теплых чувств.

– Я бы посмотрел, как это у вас получится! – прошипел Мелихаро, и глаза его саму малость засветились зеленым, так что я почла за лучшее изобразить суетливого миротворца и начала тараторить всякую ерунду. Но Искен вознамерился во чтобы то ни стало найти применение хоть кому-то из своих недругов, и стоял на своем – впрочем, нельзя было не признать, что кое в чем он был прав. Нам и в самом деле не помешало бы обезопасить свой тыл, вот только вряд ли стоило привлекать к этому делу магистра…

– Я, будучи прогрессивным чародеем, много лет предпочитаю теорию практике, – юлил Леопольд. – И к тому же, мне всегда лучше давались созидательные чары, нежели разрушительные…

Но отнекивания, к несчастью, не помогли ему, да и тратить лишнее время на глупые споры в подобной ситуации не решился бы даже магистр Леопольд. Со страдальческими вздохами он произнес слова заклинания, которое подействовало лишь на третий раз, да и то – вовсе не так, как можно было ожидать. Сам же Леопольд был настолько обрадован видимым результатом своих действий, что немедленно преисполнился уверенности в себе и на все наши возмущенные упреки важно отвечал:

– Да, я собирался создать именно грязевой фонтан! И посмотрите-ка – до чего чудесным он вышел, почти в человеческий рост! У кого повернется язык сказать, что он не является серьезным неудобством при продвижении вперед?

Так как мы в это время брели по колено в липкой густой грязи, низвергающейся, казалось, со всех сторон сразу, возразить ему было нечего. Я лишь надеялась, что Искен усвоил этот урок и в дальнейшем сделает все для того, чтобы не прибегать к помощи магистра вопреки всем тем, без сомнения, мудрым истинам, которые он постиг на Севере. Мой опыт свидетельствовал: существуют люди, которые не способны приносить пользу по чьему-либо указанию, однако было бы непростительной глупостью считать, будто они не способны пригодиться вообще.

Грязь прибывала не так уж быстро, однако меньше ее не становилось.

– Быть может, гоблины потонут в этой жиже, – безо всякой надежды сказала я.

– Быть может, в ней потонем и мы, – отозвался Мелихаро. – Если грязь будет извергаться непрерывно – она затопит все переходы и мы рискуем не выбраться из-под земли, даже если нам повезет найти более-менее сухое местечко. Времени у нас в обрез.