Из харчевни за все то время, что я следила за ее дверями, вышло не более пяти человек, и ни один из них не походил на Озрика даже издали. Мелихаро тоже не показывался, и я внушала себе, что это добрый знак – все идет так, как я задумывала. Флакон с дурманящим зельем я держала наготове. Нужно было всего лишь капнуть его на тряпицу и прижать ее к носу секретаря на пару секунд. Резкий запах уже впитался в мои пальцы, и я знала, что одного его было достаточно для того, чтобы угодить за решетку, если вдруг на эту темную улицу все-таки решит заглянуть ночной дозор.
Я повторяла себе, что не собираюсь причинять никакого зла Озрику, что удовольствуюсь краткими ответами на свои вопросы, что лучшего выхода все равно не сыскать – однако тряслась так, что зуб на зуб не попадал, и причиной тому была вовсе не осенняя промозглая ночь. За последние несколько лет я хорошо обучилась терпеливому ожиданию в засаде, но сейчас даже это умение не помогло мне сосредоточиться как следует и выбросить из головы все посторонние мысли.
Лишь когда я увидала на пороге харчевни знакомый силуэт, хладнокровие ко мне частично вернулось. То была такая же охота, как та, что я вела почти каждую ночь на околицах Эсворда, разве что добыча оказалась чуть крупнее. "Зато слух и нюх у Озрика явно хуже, чем у крысолака, да и корпение над бумагами вряд ли добавило ему здоровья", – подбодрила я себя. Следом за Озриком показался Мелихаро, чью лохматую рыжую шевелюру невозможно было не узнать, и я почувствовала себя чуть увереннее – меньше всего мне хотелось обознаться и утащить на пустырь постороннего изгардца.
Я прислушалась и убедилась, что Мелихаро по-приятельски переговаривался с Озриком – видимо, они успели познакомиться за кружкой пива. Должно быть, Озрику редко выпадали столь приятные вечера – я помнила его, как редкого зануду, мало располагающего к себе людей. “Что ж, за все хорошее приходится платить” – сурово подумала я, подобравшись для прыжка.
Зелье Огилье из запасов магистра Леопольда оказалось вполне качественным – бедняга секретарь успел лишь коротко хрюкнуть перед тем, как осесть на землю. Я подхватила его с одной стороны, Мелихаро – с другой и мы потащили Озрика вниз по улице.
– Этот малый – редчайший бриллиант среди секретарей, – пропыхтел демон. – Он посоветовал мне новый способ ведения учетных книг – блестящее решение, говорю, как смыслящий в этом деле человек. Госпоже Стелле необычайно повезло с таким помощником! Какое счастье, что вы решили не бить его по голове. Гнусным преступлением было бы отшибить ум у знатока своего дела.
Я ничего не отвечала, сосредоточившись на том, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях, которыми кое-где вымостили улицу, видимо, для того, чтоб случайный прохожий уж точно переломал себе ноги, забредя в эти края.
Не успели мы протиснуться в заброшенный двор, как я тут же услыхала сдавленные икающие звуки, то и дело переходящие в устрашающий рев, достойный минотавра.
– Мессир, – окликнула я Леопольда. – Это мы, можете прекратить распугивать всю округу!
– Легко сказать! – отозвался пошатывающийся магистр, появившись откуда-то из зарослей. Даже при свете фонаря, который он держал в руках, было видно, насколько он зелен лицом.
– Бесы б вас утащили, – покачала я головой, то ли осуждая, то ли сочувствуя. – Вы совсем себя не щадите, мессир.
– Напоминайте себе об этом каждый раз, как вздумаете меня упрекать в лени, – ничуть не смутился Леопольд, и, внезапно оживившись, прибавил, ткнув пальцев в сторону бесчувственного Озрика:
– Ба! Так вот тот голубчик, которого мы будем пытать!
– Святые небеса! Мы никого не будем пытать, я же говорила! – поспешно окоротила я магистра, с опаской на него покосившись. – Уймите свои изуверские порывы! Воистину, в вас таится множество сюрпризов, мессир, и хоть бы один из них оказался приятным...
Леопольд подавил вздох сожаления и принялся бестолково помогать мне вязать Озрика по рукам и ногам. Когда мне показалось, что секретарь никак уже не сможет извернуться или позвать на помощь, я достала второй флакон, содержащий еще более вонючую настойку, нежели Огилье – она способствовала приведению в чувство. Спустя пару минут секретарь расчихался, затем открыл слезящиеся глаза и утробно взвыл, сразу же поняв, в каком бедственном положении оказался. Мне и самой не нравилось то, что сейчас происходило, поэтому я не стала ходить вокруг да около. Поставив между нами фонарь так, что свет его падал на мое лицо, я присела напротив пленника и произнесла:
– Господин Озрик, если вы согласитесь ответить на наши вопросы, ничего худшего, чем вы испытываете сейчас, с вами не случится. Если же вы будете упорствовать – худшее вас ожидает впереди, к сожалению. Пообещайте для начала, что вы не будете кричать, и я вытащу кляп.
Озрик испуганно пискнул и кивнул в знак согласия. Я про себя облегченно вздохнула – мне не хотелось бы полночи корчить из себя душегуба, да и Леопольд, признаться честно, пугал меня своей готовностью измываться над пленником. При других обстоятельствах можно было бы попробовать изобразить, будто мы и впрямь готовы спустить с Озрика шкуру полосками, да вот только что делать, если магистр Леопольд приступит к делу? Как спасать пленника от полоумного чародея, внезапно обнаружившего в себе склонность к ремеслу палача?
Похищенный не сразу узнал меня. Я поняла это по его растерянному взгляду. Но деловые качества Озрика не зря высоко ценила сама Стелла – спустя минуту-другую, пока я молчала, давая время несчастному отдышаться, выражение его взгляда изменилось.
– Каррен Глимминс! – воскликнул он, скривившись от презрения и злости. – Поверить не могу, что твоей наглости достало на это! Госпожа ван Хагевен сотрет тебя в порошок!
Именно этих слов я и ожидала. Озрик еще некоторое время, подпрыгивая на месте от беспомощной злости, сыпал оскорблениями и угрозами, иной раз понижая голос, и я решила, что в глубине души он все-таки меня опасается, хоть и не питает иллюзий насчет пределов моего могущества.
– Вопрос первый, господин секретарь, – невозмутимо произнесла я, как только он умолк. – Кто и зачем меня ищет?
– Я не буду отвечать! Можешь делать со мной все, что тебе заблагорассудится, грязная мерзавка, – воинственно огрызнулся Озрик, и тут же испуганно взвизгнул, стоило мне только шевельнуться. Но я не собиралась его пугать, ведь мне на собственной шкуре довелось убедиться, насколько действеннее работают более мягкие приемы.
– Госпожа ван Хагевен никогда не ценила вас так, как вы того заслуживаете, сударь, – я невольно начала копировать вкрадчивые интонации Искена, обращаясь к секретарю. – Столько лет верой и правдой вы помогали ей, в надежде, что когда-то она поймет, насколько вы важны в ее жизни! Всегда были рядом, забывая о собственных желаниях и интересах. Всегда заботились о том, чтобы она не отвлекалась на досадные мелочи. У вас не имелось ни одной свободной минуты, которую бы вы не посвятили ей, и что вы получили взамен? Всего лишь пару дежурных благодарностей, пару улыбок, которые мелькали так быстро, что никто, кроме вас и не разглядел бы их. Должно быть, ей ни разу не пришло в голову сказать вам "спасибо", не говоря уж о том, чтобы признаться в том, что без вас она давно бы потерпела неудачу во всех своих начинаниях. Так легко забыть о тех, кто всегда поддерживает тебя, молчаливо и преданно...
Мелихаро закашлялся, и я поняла – он догадался, что речь эта была адресована не только Озрику. Конечно, демон заслуживал услышать это, глядя мне в глаза, но мне было слишком стыдно для прямых извинений.
На Озрика мои слова также произвели впечатление. Стелла сообразно своему характеру и впрямь редко удостаивала его милостивой похвалы – я верно угадала его обиду. Единственное, что удерживало Озрика в Академии по моему разумению – власть над слугами, адептами и преподавателями. Сила бумаг, которыми секретарь госпожи мажордома ведал столько лет, была едва ли не значительней, чем вся магия Изгарда вместе взятая, пусть даже при этом она не отличалась внешней эффектностью. Я была уверена, что Озрик давно уже обманывал свою хозяйку в мелочах, когда видел в том какую-то выгоду для себя, и его преданность вряд ли могла оказаться безграничной.
