Обнаружив через некоторое время, что не двигаюсь вперед, я отказался от своих изысканий. Думаю, что Успенский прекратил их по достижении некоторой точки, начиная с которой требовалось некое новой знание, чтобы совместить абстрактный закон с конкретными фактами, а это знание не проявлялось вплоть до определенного времени.
Прошло семь лет, Успенский отправился в Америку, как вдруг представление о триадичности вновь спонтанно захватило мое внимание. Я связываю это с переселением в Кумб Спрингс. Был июнь 1941 года. Мы с женой постепенно осваивали дом. Я хотел совместить устройство лабораторий с нашим добровольным желанием вернуть былую красоту заброшенной земле. Странная история этого дома иллюстрировала триадичность, которою я никак не мог понять. Новые идеи кипели во мне, я чувствовал необходимость испытать их в деле. Для начала я предложил исполнительному комитету Ассоциации разрешить мне приглашать на выходные друзей для работы в саду и таким образом привести там все в порядок, не тратя деньги, выделенные на научную работу.
Третьего августа я привез в Кумб группу людей около двадцати человек, и весь день мы работали в саду. Ночью мы с женой остались одни, также и на следующий день. Я писал в дневнике: «Нам казалось странным, что всю свою жизнь я никогда не привязывался к месту, никогда у меня не возникало желания иметь дом. Даже сама эта мысль была мне чужда, так как в будущем я всегда предполагал отправиться на восток. Внезапно такое место появилось, и я ни на минуту не сомневался, что именно здесь мой дом». Тринадцатого августа в Лондоне мы праздновали двадцать первый день рождения моей дочери. Воздушная атака прервала наш праздник. Три года я искал верный тон в общении с ней. До сих пор я был слишком далек от умения проникаться чувствами других. Дочери нужен был отец, а не примерный родитель, а я даже не догадывался, что это не одно и то же. В то время как мой родной отец был очень хорошим отцом, но плохим родителем. Но ни за что на свете мы с сестрой не променяли бы его ни на кого другого.
Через несколько дней я отправился с небольшой группой в Сноудон, в Северный Уэльс. Мы остановились в Пен-и-пас. Проехать в древнем паккарде с трейлером, вырабатывающим газ, на буксире двести пятьдесят миль было немалым достижением. Наше путешествие, совершенное на коксе, ненормированном топливе, вместо нефти, тогда строго лимитируемой, вызвало большой интерес. Источник газа был разработан и построен сотрудниками Британской научно-исследовательской ассоциации утилизации угля.
Все мы, молодые и старые, разместились в палатках. В путешествие отправились с десяток человек; мы провели вместе двенадцать дней. В течение этого времени я занимался тем, что считал и считаю наиважнейшей творческой работой моей жизни. Это было прозрение шести фундаментальных законов существования и способа, которым они образуют вторичные законы, проходя с одного уровня на другой. Результаты этой работы вошли во второй том «Драматической Вселенной», поэтому я не буду здесь говорить о них особо. Но о том странном способе, которым они пришли ко мне, стоит рассказать.
Я настаивал на работе над философскими темами, но в первое же утро по прибытии я поднялся засветло и отправился к большому скоплению холмов к востоку от Сноудона. Я был один. Тишина изредка прерывалась чириканьем случайной птички и блеянием овец. Я наблюдал волшебный восход и был потрясен контрастом между несчастным Лондоном, сотрясаемом бомбежкой, и этим местом мира и покоя.
Прогуливаясь, я вдруг увидел законы, управляющие этими процессами. Эволюция и инволюция: Сила, нисходящая Свыше, и борьба Существования за возвращение к источнику. Все существующее было вечным и неразрушимым, но постоянно изменяющимся, смешивающимся и наполняющим Вселенную бесконечной деятельностью. Универсальный Порядок и, наконец, Любовь и Свободу, пронизывающие все. Я кричал от радости, благодаря Бога за то, что он показал мне такие чудеса.
Вернувшись в лагерь, я позавтракал и принялся писать. Остальные ушли в горы. К вечеру я записал все, что видел, а одна из девушек, бывшая с нами, Хильда Филд, перепечатала это. Вечером я прочел это вслух, и мы все разделили это чудо.
На следующее утро я вновь отправился на прогулку и увидел каждый закон в чистом и смешанном видах. Тут я понял, почему восемь лет назад мы потерпели неудачу в изучении триад. Успенский не смог распознать истинно космическую природу нескольких триад. Вновь мои записи были перепечатаны Хильдой.
Так продолжалось день за днем. Иногда меня ставила в тупик сложность увиденного, и я не мог описать его. Я понял, как простота триад описывает весь потрясающе запутанный паттерн нашего существования. Я смог передать лишь часть увиденного, но и этого хватило, чтобы положить начало работе, которую я вел в течение пятнадцати лет.
Последняя часть этих опытов стала их кульминацией. По делам я должен быть съездить в Глазго. Газовый автомобиль доставил меня в Бангор, откуда началось весьма медленное путешествие. Я приехал в Грив за четыре часа до отхода поезда Лондон-Глазго. Комната отдыха была темной, грязной, заполненной галдящими, спящими, подвыпившими солдатами. Окруженный всем этим, я сел и заснул. Проснувшись, я понял, что повторяю: «Есть и негативные триады». Значение этого моментально прояснилось для меня, и, найдя несколько листков бумаги, я записал описание негативных триад.
Задача была выполнена. Негативные триады были в каком-то смысле наиболее потрясающим открытием из всех. Я назвал их: Воображение, или негативная Инволюция; Самопочитание, или негативная Эволюция; Страх, или негативная Тождественность, Расточительство, или негативное Взаимодействие; Субъективизм, или негативный Порядок; и Идентификация, или негативная Свобода. Они являются главными дефектами Воли, и, осознав их значение, я почувствовал, словно с моих глаз упала пелена, открывая секреты человеческого греха и страдания.
Когда я на следующий день вернулся из Глазго, наше путешествие почти завершилось. Я прочел свои записи о негативных законах. Я уверен, что все мои спутники никогда не забудут эти двенадцать дней. Мы все разделили мой опыт. Эти видения отличались от тех, которые бывали у меня раньше. В этот раз мне открылась истина, предназначенная не для меня одного.
Вернувшись в Лондон, я временно отложил все, что написал в Сноудене. Я не был готов к дальнейшей работе над этим. Напряжение должно было быть слишком сильным для меня, так как я заболел пузырчаткой. Все мое тело покрылось болячками, и целую неделю я пребывал в весьма плачевном состоянии. Только 17 сентября я смог вернуться к работе. Я убежден, что межу состояниями нашего тела и психики существует тесная связь. Оказавшись на время в состоянии осознания великих истин, мое тело из-за нечистоты психики вынуждено было нести на себе тяжесть последствий. Оглядываясь назад, я вижу, что всякий раз тело расплачивалось за прозрения высшей реальности.
Осенью 1941 года, судя по записям в дневнике, я находился в весьма раздраженном состоянии. Я пытался написать главу о высших центрах человека и обнаружил, что зажат в тиски между страхом поддаться воображению и убеждением, что несколько раз в своей жизни я испытывал действие высших сил в самом себе. Я пытался отвлечься чтением мистической литературы Востока и Запада, но, чем больше я читал, тем больше убеждался в существовании некоей скрытой связи между сексуальной функцией и мистическим опытом. Успенский всегда отметал наши вопросы о сексе, хотя в его книге «Новая модель Вселенной» говорится о сексуальной функции как о необходимом элементе выполнения индивидуального предназначения. Закончив главу о сексуальной функции, я прочел ее жене, которая, внимательно выслушав, заметила: «Возможно, ты упустил главное. В сексуальных силах человека заключено больше, чем мы догадываемся. Давным-давно я пришла к выводу, что одной из трагедий современного человека является его неспособность распознать истинное значение секса. Люди думают о сексе как о чем-то исключительном и отдельном, хотя это именно та сила, в которой все человечество может объединиться. Лучше бы ты не читал эту главу группе — они могут тебя неправильно понять. Твое негативное отношение к сексу ложно; только тогда, когда ты освободишься от него, ты сможешь понять женщину». Я последовал ее совету.
