Один шанс из тысячи — может, даже из миллиона, — что им повезет. Вся надежда — на чудо.

И все же, думал Кен, подхватывая вилкой последнюю порцию бобов, даже самый фантастический план лучше, чем ничего.

Кен вымыл тарелки и начал убирать в шкаф посуду. Вдруг за кухонным окном раздался шепот:

— Кен, это я — Поль!

Кен даже слегка вздрогнул. Он не слышал ни единого звука, который предупредил бы его о приближении Поля, хотя ночь была совсем тихая.

— Хорошо, — сказал он. — Сейчас я тебе открою!

— Нет, нет! — снова зашептал Поль. — Я останусь здесь, в темноте, подожду тебя. Вдруг кто-нибудь за нами следит: лучше им не знать, что я здесь.

Кен улыбнулся. Поль вел себя точно так же, как и он сам, когда разыгрывал комедию с мотором. И это, конечно, правильно. Надо предусматривать все мелочи.

— Ладно, — спокойно ответил он. — Я сейчас выйду. Вот только поставлю тарелки в шкаф.

Кен задул кухонную лампу, взял фотоаппарат с лампой-вспышкой и вышел во тьму, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы она не хлопнула.

Ночь была непроглядная, и Поль казался смутной тенью в густом мраке, когда мальчики спускались по тропинке к лодочному сараю. Но в то самое мгновение, когда они подошли к сараю, сквозь тучи проглянула почти полная луна и залила его призрачным серебристым светом.

Поль резким рывком прижал Кена к стене сарая.

— Переждем, — прошептал он. — Скоро луна опять скроется за тучами, тогда засядем.

Кен оглядел ночное небо. При свете луны все вокруг было видно как днем. Мотор в заколоченном ящике стоял на мостках. Вскоре тучи, медленно плывшие по небу, снова заволокли луну.

— Ну вот! — сказал Кен. — Теперь пошли!

Стараясь ступать как можно тише, мальчики стали пробираться в потемках к мосткам. С одной стороны от причала, у самой воды, росли кусты ивняка.

— Сюда! — шепнул Поль.

Ощупав руками землю, они засели в кустах, лицом к озеру, и загородились ветвями на тот случай, если вдруг снова выглянет луна. Кен расчистил под собой место, отбросив в сторону кусок доски и мелкие камушки.

— Если уж устраиваться, то поудобней, — сказал он. — Кто знает, как долго придется ждать…

— Думаешь, они придут? — спросил Поль. — Ты уверен, что в лавке все тебя слышали?

— Не знаю, Поль. Я говорил громко и отчетливо, как только мог. И при этом старался, чтобы не вышло нарочито. А еще Симпсон мне помог. Очень толковый старик. Сразу понял, что я задумал. Только откуда же мне знать, слышали меня воры или нет?

Оба смолкли. Слушая щедрую музыку летней ночи, каждый думал о своем. Со всех концов озера к ним долетало монотонное и в то же время мелодичное пение лягушек. Кен вспомнил рассказ Джона Онамана, как они с Генри ловили их по ночам. Время от времени на озере раздавался всплеск, и Кен пытался скоротать время, отгадывая, что это за рыба и какой она величины. Вот сейчас, к примеру, плеснулась щука. Большая — может, килограммов пять в ней будет. А вот теперь — где-то у мыса — окунь, совсем небольшой.

Долго, не смолкая, жалобно кричал козодой, но потом куда-то улетел, и его уже не было слышно. Сзади, из леса, все время доносились шорохи. Скорее всего, там сновали мелкие зверушки: заяц или, может, енот. Но один раз Кену показалось, что за лодочным сараем бродит лань.

Время тянулось медленно. В течение первого часа луна то проглядывала сквозь тучи, то снова пряталась, но потом облака ушли, и она прочно обосновалась на небосклоне. Широкая серебристая лента легла на недвижное озеро, в ярком лунном свете берег отражался в воде чуть ли не так же четко, как днем.

Мальчики услышали, как где-то далеко на путях загудел паровоз, как поезд подходил к Кинниваби. Раздался гудок у залива Брэдли, а потом, спустя несколько минут, уже ближе — у озера Оттэр-Лэйк. Наконец послышался грохот паровоза, и они увидели яркий свет прожектора, когда поезд, тяжко пыхтя, одолел большой поворот перед станцией.

Это был длинный товарный состав. В течение нескольких минут его грохот заполнял ночь, потом все стихло, и только по-прежнему, все дальше уплывая на запад, порой доносились негромкие гудки паровоза.

На дачах у озера постепенно гасли огни. Под конец погасли все, только в доме у Робинсонов на дальнем берегу все еще горел свет.

«Наверно, Робинсон читает какую-нибудь интересную книжку, — подумал Кен. — А может быть, заболел кто-либо из его детей».

Но вскоре и этот огонек погас. Теперь только луна освещала ночь.

Медленно тянулся час за часом, и ожидание становилось все более и более тягостным. Камень, на котором пристроился Кен, вначале показался ему удобным и гладким — «чуть ли не как стул», подумал он. Но время шло, и скоро Кен убедился, что камень — неровный, с острыми выступами. Едва заметные поначалу, они после полуночи уже впивались в его тело, как острые гвозди. Друзья зябко ежились в сыром ночном воздухе, ноги у них затекли.

И по-прежнему — ничего. Луна медленно плыла по небу, но до сих пор ни одна лодка не пересекла лунную дорожку. Мотор по-прежнему лежал на мостках, но ничья рука не протянулась к нему из ночного мрака.

— Плохи дела, а? — прошептал Поль.

— М-да, — хмыкнул Кен, стараясь скрыть уныние. — А знаешь, в ту ночь, когда я услышал голоса и скрип весел, было еще позже. Пожалуй, в полтретьего.

— Да и сейчас уже около того, — сказал Поль.

Они снова смолкли, и чем больше ночь вступала в свои права, тем сильней мальчиков клонило ко сну.

Кен заставил себя сосредоточиться на деталях. Если приманка сработает (при условии, что Джон и Генри невиновны), кто попадется в расставленную ловушку? И чей голос слышал он в ту ночь? Кто говорил этим визгливым шепотом? Кто? Кто? Кто?

«Сосредоточься! — приказывал он сам себе. — Ты же знаешь тот голос. Кому он принадлежит? Кому? Кому? Кому?»

Кен легонько зашевелился, чтобы размять затекшие руки и ноги. Да, думал он, конечно, это фантастический план, безумная и безнадежная затея. Скорее всего, никто не придет. Наверно, никто даже не слышал его тщательно продуманного разговора с Симпсоном, если не считать двух-трех скучающих дачников. Может, разумнее всего было бы признать, что план провалился, и пойти спать. А вдруг и в самом деле Джон Онаман и Генри-Черепаха виновны в тех кражах… тс-с… это что такое?

Кен вдруг осознал, что вот уже несколько минут он, сам не отдавая себе в том отчета, слышал какие-то неопределенные звуки, доносившиеся из леса. Сначала он подумал, что это просто возвращается лань. Но нет, то не были шаги лани! Даже во тьме она ступает легко и быстро. А нога, вот сейчас наступившая на ветку, была тяжелой и неловкой.

Кен легонько подтолкнул Поля локтем, но Поль и без того был весь как струна: он тоже слышал эти шаги! Долго было тихо, а затем кто-то шепотом выругался, зацепившись ногой за невидимый сук.

«Луна! — подумал Кен. — Это все из-за лунного света!»

Они с Полем ждали, что воры приплывут сюда на лодке, если вообще появятся. Это был бы самый легкий и быстрый путь. Но те испугались яркой луны и решили пробраться к даче лесом. А лодку они наверняка спрятали где-нибудь в кустах за мысом.

Теперь над друзьями нависла опасность: по дороге к мосткам воры пройдут всего лишь в нескольких шагах от них…

— Тихо, — прошептал Поль в самое ухо Кена.

Мальчики застыли на месте, преодолевая усталость и стараясь изо всех сил сдержать возбуждение. Кен боялся даже повернуть голову, но, скосив глаза, он мог видеть ближний конец лодочного сарая.

Прошла еще одна тревожная минута, потом еще одна. Теперь уже шорохи доносились прямо из-за сарая. И тут вдруг Кен услышал знакомый шепот, что и в тот раз.

— Обождем, — произнес тот же приглушенный, но визгливый голос, — обождем, пока скроется луна.

Кен был слишком взвинчен, чтобы сосредоточиться, но голос снова показался ему очень знакомым. И снова он не мог вспомнить, где он его раньше слышал.

Спустя минуту широкая лунная дорожка на озере исчезла: опять наползли тучи. Внезапно наступившая тьма была почти непроглядной.