Даяна освободила свой стол и вытрясла на него первую в очереди полку. Медленно перебирая и вчитываясь, она раскладывала документы по стопкам.

— Доброе утро! — голос Блейза прервал ее вдумчивые размышления над кипой старых бумаг. — Отдел совсем пустой. Отдыхаете?

Он ворвался в приемную как ураган, принеся с собой запах свежести и мятной туалетной воды. Настроение у него было прекрасное. Улыбаясь до ушей, он подмигнул Даяне, а та покраснела и опустила глаза.

— Поль! — директор распахнул двери в кабинет, подошел и от души пожал руку Алехину. — Отлично поработали, молодцы. Всем будет премия, передай ребятам.

— Спасибо, господин Кроун, — церемонно поклонился руководитель техотдела, пряча ехидную улыбку в уголках рта. — Рад, что мы угодили высокому начальству.

Блейз рассмеялся и стиснул его в объятиях, так, что Поль издал странный звук, а потом тоже захохотал.

— Даяна! — крикнул Алехин в приемную, — сделай пожалуйста два кофе с ромом, нам есть что отметить.

Девушка, сидящая в приемной как на иголках, тут же поднялась и вышла в кухню. Специальное отделение в одном из кухонных шкафов как раз на такой случай прятало в себе мини-бар с десятком изящных бутылочек с надписями на разных языках. Даяна быстро сделала кофе, накапала в него остро пахнущей жидкости из полупустой бутылки и аккуратно вошла в кабинет. Поднос позвякивал — у нее дрожали руки. Но обошлось без эксцессов, начальство развалилось на диванчиках и обсуждало рабочие детали.

Поставив поднос на журнальный столик, она снова машинально отметила, как сильно влияет на нее присутствие Блейза. Подходя ближе, Дайка будто вступала в плотную ауру притяжения, звенящую в воздухе вокруг оборотня. Голову кружил его запах — терпкий парфюм, едва заметный аромат мяты от одежды и еще что-то неуловимое, мужское, дразнящее и волнующее. В крови вспыхнуло совершенно неуместное возбуждение, и Даяне как обычно стало трудно дышать, хотя сейчас оборотень, кажется, не обращал на нее никакого внимания.

Она вернулась к своей работе и постаралась сосредоточиться, перебирая старую документацию. Читала архивные письма, пытаясь понять в какую стопку их определить. Но из приемной то и дело раздавался смех, и она сбивалась со строки и начинала заново. Когда это в конце концов закончится?!

Блейз, еще за завтраком узнавший, что технический отдел идеально уложился в отведенное время, не мог сдержать своей радости. Теперь отец не скажет, что он плохо управляет фирмой и теряет важных клиентов. Кроун был очень благодарен Алехину за то, что тот не подвел в нужный момент.

Но его радость поутихла, когда он вспомнил, чем угрожал Полю за неудачу. Что же это, выходит, нет больше повода забрать Даяну к себе, на пятнадцатый этаж? Черт, да начальник он или нет, в самом деле! Прикажет — и переведет без повода. Почему он должен лишать себя удовольствия наблюдать ее аппетитные округлости ежедневно прямо в своей приемной?

Он даже не задумался о том, куда пристроить свою нынешнюю секретаршу, или как вообще сможет спокойно работать, если даже сейчас, сидя в соседней комнате, у него мурашки бежали по коже, от того, что Даяна была так близко. Эти вопросы он задал себе чуть позднее, когда вышел от Поля, бросил мимолетный взгляд на девушку и снова ощутил, как рассудок накрывает темная волна вожделения. Сжав кулаки, оборотень сдержался и молча прошел мимо. Он спустился на четвертый этаж, в бухгалтерию, и распорядился о срочной премии для технического отдела примерно в ползарплаты величиной.

Вышел из здания Блейз задолго до обеденного перерыва.

Отпустив водителя, Блейз сел за руль сам и направился к западному выезду из города. Недалеко от места, где лес встречался с устьем реки, переходившей в залив, на холме среди древних елей возвышался добротный бревенчатый дом. Из трубы виднелся дымок. Старый шаман, конечно, встал на заре, и теперь уже обедал.

Узкая гравийная дорога шла кругом, огибая невысокий холм. Высокий внедорожник Блейза взревел и поднялся на возвышение, остановившись на посыпанной песком площадке. В дверях дома показался высокий старик, одетый по старинным волчьим обычаям в длинную меховую куртку, увешанную костяными и железными подвесками-амулетами. Главный шаман клана, Эхри Кроун, один из немногих хранил культуру предков, соблюдая древние обряды и традиции. Он курил длинную трубку вишневого дерева и усмехался, глядя на внука, выбирающегося из машины.

— Здравствуй, дед!

— И тебе здоровья, внучек, — старик дымил трубкой, как один из тех старинных паровозов, что стояли в музее возле вокзала. — Нечасто ты стал заезжать.

— Дела, — виновато пожал плечами Блейз. — Прости, дед.

— Знаю я ваши дела, молодежь, — весело подмигнул шаман. — Ну что ж, заходи, здесь тебе всегда рады.

Они прошли в просторное помещение первого этажа, служившее и кухней, и гостиной, и обыкновенно даже спальней старика. С тех пор как умерла жена, Эхри почти не спал на втором этаже, в их супружеской постели его часто одолевала бессонница.

На потемневших от времени стенах были развешаны малые тотемы, в центре красовался основной оберег клана Кроун — древняя руна, вылитая из бронзы и украшенная сотней крохотных черных опалов. Высокая этажерка в углу была уставлена разнообразными бутылочками с зельями. Между ними с полок свисали на шнурках артефакты, кое-где торчали пучки перьев, связки погремушек, а прямо под этажеркой стоял полуоткрытый сундук, набитый свитками кож вперемешку с пачками исписанной бумаги.

Все эти инструменты шамана только и ждали, когда же ими воспользуются. Но Эхри редко принимал пациентов. Сюда, в его родовое гнездо, приезжали только родня, основа клана Кроун. Клан, конечно, включал в себя и другие родственные фамилии поменьше численностью и попроще происхождением, но те и лечились в городе, у прочих шаманов.

На вполне современной плите кипело какое-то варево в большом котле. Дед зачерпнул половником немного и разлил по кружкам. Усевшись в разлапистое удобное кресло у камина, Блейз отпил горячее пряное питье — отличный пунш! — и заговорил.

— Со мной что-то происходит, дедушка.

Дед хохотнул и уставился на него:

— Да, я вижу, внучок. У тебя это на лбу написано.

— Я надеялся, что ты мне поможешь. Кажется, меня пора лечить.

Старик рассмеялся уже во весь голос.

— Вот нынче оборотни! Луна целует их в самое сердце, а им невдомек! Откуда у тебя истинная, волчонок? Волки больше не оборачиваются! Волки больше не сильны!

Блейз замолчал, пораженный внезапной вспышкой деда. А шаман все бормотал беззлобные проклятия, негодуя на поколения, утопившие клан в слабости и унынии. А все оттого, что никому больше не нужен оборот, и волки живут совсем как люди.

— Но мы оборачиваемся, дед.

Старик вскинул голову и в глазах под белыми мохнатыми бровями промелькнул огонь.

— Кто это «мы»?

— Я и мои друзья. Мы собираемся каждую луну в лесу, находим связь со своей половиной, и волками охотимся в лесу.

— Кто это вас надоумил? — недоверчиво спросил шаман.

— Ты. — просто ответил Блейз. — А теперь мы и сами почуяли живую силу в обороте, и уже не можем без этого. Нас всего семеро, но будет больше, я уверен.

— Да… — Старик покачал головой. — Так значит, ты все же настоящий волк. Один из немногих. Ну что же, тогда я напомню тебе старое предание — у каждого волка есть истинная, предназначенная только ему пара. Предание стало сказкой, потому что волки утратили силу. Но ты обрел ее вновь. Луна оценила тебя и подарила тебе пару.

— Я помню эти сказки с детства. — сказал Блейз. — Но это ведь не может быть правдой?

— Почему, — усмехнулся старик, — только оттого что этого не случалось сотни лет?

Внук замолчал, допивая совсем остывший пунш.

— Так значит, — медленно проговорил он, припоминая легенды из любимой детской книжки, — ее ко мне тоже тянет, и другой пары мне не будет?

— Никто не запретит тебе жениться на ком угодно. Но дарами луны не разбрасываются. Тебя всегда будет тянуть к своей истинной. И от вашего брака родятся только оборотни, трое, а то и четверо! Сильные и умные волки и волчицы. Истинные союзы благословлены луной. Хотя и в древние времена немногие могли похвастаться такой удачей, а теперь и вовсе, как видишь, позабытое благословение стало детской сказкой.