Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Хог вздохнул, после чего отпустил руку Кузни и поднялся на ноги, горький взгляд фиолетовых очей опуская на бандану.

«Пусть подарок Майи теперь оберегает тебя».

Лимит расправил трофей, аккуратно провёл по нему ладонью и завязал на своей шее.

— Спи добрым сном, Янзук. Память о тебе будет жить до тех пор, пока живу я.

Эпизод 23: Поднимите мне веки

Свою работу Хог закончил и сейчас сидел в главном корпусе, откуда мог следить за ситуацией снаружи. Вне недр горы происходила битва между остатками бандитов и полуночниц, но Эса и Юли там уже не было. Они, покончив со стратимами, заспешили внутрь. Им больше незачем было держать оборону, покуда без крылатых демонов боевики уже не представляют угрозы. Даже если кто-то и прорвётся через полуночниц, он будет обречён. С Орфеем тоже всё хорошо: мальчуган сообщил, что открыл гробницу и вошёл в неё.

Хог устал. Не столько физически, сколько морально. Слишком много ерунды всякой произошло за сегодняшний день. Свинцовые веки то и дело свинцом наливались, и Лимиту приходилось каждый раз протирать глаза, чтобы не уснуть, сидя на стуле. Хотелось ужасно спать. В этот раз не из-за солнцепёка.

Кузня погиб. Всё, что осталось от некогда грозного мага воздуха — только израненное тело да бандана. Теперь она принадлежит Хогу и только он вправе решать, как дальше с ней поступать: выкинуть, отдать кому-то или носить самому. Эта вещь — сакральна. Совсем как «Веретено», коим постоянно орудовал в битвах Лимит. Он имел немаловажное значение для бродяги без прошлого, покуда стал его первым и единственным оружием.

«Веретено» для Хога имеет не просто немаловажное, а ключевое значение. Однажды, получив этот артефакт в двенадцать лет, парень нацепил его на свою руку и с тех самых пор с ним не расстаётся. Эта копия, сотворённая по образу и происхождению судьбоносной нити Макоши, символизировала путь одиночества, который волонтёр прошёл однажды, прежде чем встретил Пряника, а уже после и команду «Серп». По этой причине Хог и не продавал, и не обменивал «Веретено» на какое-нибудь другое оружие, хоть и знал, что этот кнут в боевой мощи проигрывает любому другому совершенному оружию.

И потому Хог понимал, каково это — иметь аксессуар, не просто вида ради к образу добавленный, а являющийся истово сокровенным. Он дорожил «Веретеном» так же, как берёг подарок своей дочери Кузня, и бандана приобрела для него вес даже больший, нежели какой-то артефакт. Теперь она — часть Лимита. Его первый боевой трофей как охотника-волонтёра.

Может ли злодей быть понят героем? Да. Антагонистами не рождаются. Ими становятся. Причины могут быть разными, но они в любом случае присутствуют в резюме как исток, с которого всё начинается. Нет истинно плохого, исключительно чёрного, только отрицательного. Нет правильного и неправильного. Доблестный рыцарь может быть лицемером ужасным, а свирепый дракон — благородным спасителем. Ярлыки — просто пшик. Они не конкретизируют определённого человека, лишь разделяет противоположные подвиды на классы.

Хог очень тяжело вздохнул.

Он никогда не сможет забыть свой первый серьёзный рейд как охотника-волонтёра. Эта вылазка навеки вечные отпечатается в его памяти.

Послышались шаги со знакомой болтовнёй, и Хог повернул голову в сторону, откуда они исходили. Из коридора, пошатываясь от усталости, вынырнули Юля и Эс. Внешне они казались невредимыми (благодаря мёртвой воде), однако каждый пресытился эликсирами. Об этом свидетельствовали осунувшиеся лица с сонными глазами, вот-вот готовыми веками захлопнуться.

— Сварга Небесная! — Юля не без шока вскричала, рот свой ладонями прикрывая. Её взгляд округлённых очей приковался к области живота Хога, где одежда порвалась частично и багряной жидкостью пропиталась. Лимит покачал головой.

— Всё нормально, я цел, — сказал он.

— Уверен? — скептически уточнил Эс. — Я не психолог, конечно, братан, но по твоим глазам не скажешь, что ты в порядке.

— Я… просто устал. Хе-х. Забейте.

С этими словами Лимит рывком вскочил со стула, тем самым продемонстрировав свою полную боевую готовность и целость физического тела, дабы Сахарова окончательно успокоилась: она полагала, будто юноша тяжёлое ранение под одеждами прячет. После этого Хог подошёл к товарищам и стукнулся с ними кулаками.

— Пусть только Эл попробует нам сказать, что мы опять обосрались. Ха-х! Да я прежде так никогда не махался, как сейчас! — весело воскликнул Корт.

— Не знай я, что нам влетит по самое не могу, когда Элли всё узнает — точно бы обрадовалась, эхехе, — в «капле» усмехнулась Сахарова.

— Да ладно, мне в любом случае больше вашего достанется, — хмыкнул, закатывая глаза, Лимит. — С меня ведь всё началось.

— Мы вместе этот пуд соли съедим.

— Агась. Вместе начали — вместе и закончим.

Лимитер расхохотался. Засмеялась росскийка, а кортиец и вовсе заржал, как конь, чтоб громче всех быть. Ведь действительно — они сделали практически невозможное, втроём из проигравших болотной ведьме превратившись в сокрушителей бандитского отрепья. Проделали столь сложный и тернистый путь, никого из союзников не потеряв. Были сплочёнными донельзя, поддерживали друг друга на протяжении всего приключения и ни разу не сдали позиции, хотя обстоятельства вынуждали поступать иначе.

Вот она, командная работа! Вот она, сплочённость, сыгравшая не просто ключевую, а главную роль в истории главного раздела. Это задание было сложным, но оно же и объединило троицу. Оно примирило Юлю с Эсом, научило Хога полагаться на товарищей и предоставило оным натуральную практику.

Волонтёры по-настоящему друг с другом породнились — как семья.

— Кстати, братан, а у меня для тебя офигенная новость, — хмыкнул Эс, закуривая. — Как только мы вернёмся на кордон, Юлька забухает с нами.

— Серьёзно? — Хог удивлённо посмотрел на девушку.

— А почему бы и нет? — пожала неловко плечиками Юля. — Мне восемнадцать, мне можно.

— …Прозвучало отчасти двусмысленно…

— Так, кхм! Никаких двусмысленностей! Я буду вести себя очень культурно и прилежно! Не хватало ещё, чтобы папа однажды за голову схватился в изумлении. Это же писец будет. Дикий.

— Значит, на мои плечи ты хочешь возложить ответственность за себя, не так ли?

— Ну-у… я буду тебе невероятно благодарна, эхехе, — глупо рассмеялась Сахарова и руки за спину увела. — Побудь моим братиком на время, пока я с вами гуляю. Не то, боюсь, воспользуется рыжий балбес…

— Ничем рыжий балб… Ой! — оговорился пирокинетик, чем рассмешил друзей. — Короче, не сделаю я ничего с тобой. Уж если бы хотел тебя жахнуть — не стал бы спаивать. Ибо так поступают только неуверенные в себе дрыщи, неспособные закадрить тёлку без алкашки.

— Тем не менее я подстрахую себя. На всякий случай.

— Смотри, чтобы «всякий случай» сам тебя не «подстраховал», а то он такой, что может. Да, братан?

Неясно, что под сказанным подразумевал Эс, — однако Хогу не понравился уж очень шаловливый взгляд серых очей, переходящий с него на девушку и обратно. А когда Юля резко покраснела, Лимит и вовсе нахмурился. Ибо понял, наконец, что меж строк оставил огненный силач.

— Не буду я никого, как ты сказал, «страховать», — возмутился он. — Уж точно не так, как думаешь ты.

— Братан, а я ни о чём и не думаю. Всё предельно просто и ясно: я пью с вами ровно столько, сколько надо, а потом ухожу гулять, вас с Юлькой наедине оставляя, — сладко изрёк Корт, чем ещё сильнее вогнал дочку профессора в краску, а потомка Лимитеры омрачил окончательно. — Вам, хе-х, наверняка есть, что обсудить друг с другом, не так ли? Или, думаете, забыл я о том, как шикарно вы в клуб заходили и как в лесу потом зажимались?

— Слушай, ты, сваха…!

— Моя кровать в вашем распоряжении.

Хог разозлился. Хотя он сам не понял, что конкретно его раздраконило — то, что Эс в очередной раз начал лельские сказки сказывать, или то, что покрасневшая до кончиков ушек Юля не пыталась спорить, — на желании как можно посильнее треснуть «сваху» это никак не сказалось.

83
{"b":"827225","o":1}