— Слияние было десять лет назад! — возразил Дженве, — почему Окто сбоит?

— Это было последнее слияние, — Ллойву отпил из бокала, подумал и отпил еще. — Теперь он желает «раствориться».

— Что значит желает?

— Это и значит. Впитывая с Искрой сознания, он создал себя сам. Создал коллективное сознание «Окто». Теперь мы все у него вот тут, — Ллойву сжал кулак. — Он будет глодать по пути наружу всё, до чего дотянется. А отец все ещё думает, что он здесь всем управляет. Какая наивность…

— Погоди… — Дженве долил из бутылки вина себе и брату. — Он хочет нас убить?

— Отец?

— Окто! И этот второй…

— Окто хочет избавиться от нас, — усмехнулся Ллойву. — Он больше не хочет питать Астэллот. Он устал. И я устал. А эта тварь из латаровой шахты… я не знаю, чего Он хочет… но Он голоден. Почти как Окто. — Он затянулся почти погасшей сигарой.

— Что же нам делать?

— Нам надо вернуться к люди. Думаю, избавившись от Окто мы избавимся и от Него. Мне видится, что они тесно связаны. Это сохранит большую часть жизней. Окто дает нам время, что бы мы что-то предприняли, но я никак не могу достучаться до Совета.

— А отец?

— Отец требует, чтобы я молчал.

— Странно, — Дженве почесал в голове всей пятерней. — Смерть Окто означит конец всему.

— Точно, — Ллойву отсалютовал своим бокалом брату. — Конец всему.

— Но ты знаешь, как все исправить? — с надеждой спросил Дженве. — Да, Ловкач, у тебя всегда есть план, да?

— Я… Мне не хватает сил, Джев, — признался Ллойву. — Если мы узнаем, откуда подняли Астэллот, Окто поможет нам опустить его на поверхность. Прежде чем «раствориться». Так я понял. Нам надо найти эти координаты.

— Хорошо, где их искать? — с готовностью идти хоть сейчас неважно куда отозвался Дженве.

— В архивах, полагаю, — Ллойву подставил пустой бокал.

— Отлично. Это по твоей части, — с облегчением кивнул Дженве, наливая вино.

— Или в недрах Окто. В Первой Искре, как он говорит.

— Это еще что такое?

— Первые Жертвенные, «слитые» ему. Они могут знать.

— Это проблема?

— Боюсь, из этого путешествия я могу не вернуться, — с усмешкой проговорил Ллойву. — Мне не осилить его.

— Я помогу! — Дженве кивнул для верности. — Давай я пойду вместо тебя.

— Тебя он может поглотить, — Ллойву затряс головой. — Как жертву. Нельзя рисковать.

— А тебя? Тебя не поглотит?

— Со мной у него особые отношения, — рассмеялся Ллойву. — Мы с ним вроде как договорились…

— За это надо выпить, — согласился Дженве. — Это вино разлито в бутылки еще при матери. — Задумчиво проговорил он, поднимая бокал, и силясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.

— Все в этом мире сделано при ком-то, Джев, — Ллойву опрокинул бокал в рот, подставил снова. — Наливай.

Дженве долил брату и себе.

— Пфффф, — Дженве обвел рукой бездну. — Прошла почти тысяча оборотов. Откуда тебе узнать про координаты?

— Пока не знаю, — сокрушался Ллойву, и вдруг рассмеялся. — Что за вино? Я пьян в доску!

— Еще не предел, братец! — Дженве чокнулся с ним и выпил. — Ты просто долго воздерживался, вот и все. Почему, кстати?

— Без тебя здесь не с кем пить! — возразил Ллойву.

— Эт все объясняет, — удовлетворенно кивнул Дженве, подливая еще. — Пошли в комнату, я опасаюсь, что упаду отсюда. — Дженве опасливо покосился на кованые перильца. Ллойву приобнял брата за плечи.

— Я скучал, Джев.

— Я тоже скучал, Ловкач, тоже скучал, — Дженве стиснул брата в объятиях так, что выдавил из него невнятный вдох. — Так выпьем же!

И кутеж переселился в комнату. Братья расположились прямо на полу.

На следующий день Сигрид проснулся с рассветом в доме Советника. Он хорошо помнил, что предыдущим днем не дождался страция с семейного ужина. И, посчитав, что волноваться не о чем, да и вмешиваться себе во вред, напросился спать в лакейской. Теперь же его мучили сомнения. Надо было убедиться, что пациент лег вовремя. В конечном итоге, — это же Ллойву — как сказал бы доктор Валлар. Теперь уже поздно думать об этом, но надо хотя бы быть уверенным, что он лег. И с этими мыслями Сигрид подступился к обслуге, не смея показываться на глаза хоть кому из Лиров. Сначала он выспросил всё у лакеев. Выяснилось, что господин Ллойву вместе с господином Дженве, старшим из Лиров, пили вчера на веранде и весьма немало. Это уже не хорошо. Значит, все пошло по худшему для всех сценарию. Затем лакей видел, как их уводил Советник в свой кабинет. Это известие порадовало. Значит, он их урезонил. Но последняя новость окончательно добила. Ночью господин Дженве спускался в подвал за вином (его видел один из лакеев), а сторож в саду видел обоих курящими на балконе второго этажа, аккурат в комнатах господина Дженве. Курящими???

Сигрид выяснил, где находится комната Дженве Лира и поспешил туда. Дверь оказалась крепка, плотно пригнана и закрыта на ключ. Сигрид потоптался у створок, постучал, послушал. Никто ему не ответил. Помявшись в нерешительности немного, Сигрид забарабанил в дверь, рискуя навлечь на себя гнев Советника.

Спустя пару часов Лиры, собрались в гостиной к завтраку всей семьей. Во главе стола, как обычно восседал Советник, Меоке и Мильен сели по правую и левую руку. Старшие братья к завтраку не вышли.

— Где он?

— Кто? — невинно спросила Милле, намазывая себе бутерброд.

— Дженве. Уже десять утра!

— Спит, наверное. Мне кажется, они здорово набрались вчера, — отозвался Меоке.

— С чего это? — удивился Советник.

— Они кутили до рассвета, — заметила Мильен, отправляя в рот свой бутерброд, и округляя подкрашенные глаза.

— Кто они? — посуровел Советник.

— Ллойву и Дженве. Их нельзя оставлять вместе. Ты что, забыл? Они теряют всякий контроль… — хихикнула Милле.

— Ллойву нельзя, у него режим, и он об этом знает, — строго сказал Советник.

— Скажи ему это. Они до утра дымили с балкона.

Советник поднялся, с грохотом отодвинув стул. Милле замерла. Советник, ни слова не сказав, отправился прочь из гостиной.

К комнате Дженве Советник подошел в сопровождении крепкого слуги. Подергал за латунную ручку закрытую дверь.

— Ломайте, — коротко бросил Советник и отступил в сторону. Слуга пожал плечами и приналег на створку. После нескольких толчков дверь приоткрылась. Слуга вежливо распахнул двери и отошел в сторону. Советник, готовый рвать и метать, зашел в спальную, пропахшую алкоголем и табаком. Взгляду его открылась картина небрежного веселья. Комната была пуста, а дверь на балкон распахнута, впуская в помещение свежий воздух. На полу валялись пустые бутылки от дорогого вина. Советник некоторое время молча взирал на эту картину.

— Где они? — спросил он в пустоту. Слуга, стоящий рядом пожал плечами. Зато со спины подоспела Мильен. Заглянула, любопытствуя, в комнату.

— Ммм, — пропела она, — братцы снова за свое.

— Если хоть одно упоминание появится в газетах, обоих под арест. В Ромуе! До моего распоряжения! — бросил Советник, разворачиваясь, чтобы уйти. — Уберите здесь.

Мильен почти довольная поворотом событий, догнала отца.

— Быть может, стоит послать за ними?

— Нет, дождемся, пока сами объявятся.

В это время Сигрид торопился в дом на площади Сти.

Пробарабанив в дверь какое-то время, Сигрид понял, что комната пуста, и помчался к каретным сараям. Коляска стояла на месте, распряжённая и брошенная. Вопросы к кродшему дали смутное представление, что оба асатра к утру велели седлать кродов и умчались в неизвестном направлении. И кродший, благообразный седоватый старикан, доверительно склонившись к уху, прошептал, что оба Лира были в сильном подпитии, отчего кроды поначалу не хотели заходить под седло, но потом успокоились. А вот асатры — нет. Они умчались в ночь, и с тех пор их никто не видел.