С этими словами Ардо двинулся к маленькой двери в боковой стене, куда я прошел за ним, пока воины выходили из больших дверей в конце зала. Мы попали в маленькую комнату, скромно обставленную и освещенную лампой причудливой формы, которая давала бледное пламя, как у алтарных огней. Вдоль одной из стен стояла кушетка, накрытая шкурами, на ней я устроился полусидя-полулежа, а он сел в большое резное кресло из кедра.
— Прежде всего, скажи мне, — начал я, — где я и что это за страна, в которую я так странно попал?
— Это Армен, страна Меча, и ее жители называют себя детьми Меча, потому что мечом они завоевали ее в ушедшие века и с помощью меча они удержат ее. Для многих поколений меч, который висит у тебя на боку, был знаком их веры и видимым символом их бога.
— А теперь, — спросил я, чувствуя, как часто бьется мое сердце и как дрожит мой голос, — скажи мне, кто она, что правит в Армене? Кто эта дочь богов, которую вы называете Владычицей меча?
— Воистину, она дочь богов, ибо попала к нам так же необычно, как и ты, мой господин. Однажды почти двадцать лет тому назад наш царь Аракс, отец того, кто встретил тебя сегодня утром в горах, сражался с детьми Ашшура, о которых я расскажу позже, мой господин. В самый разгар битвы к нему пробился небольшой отряд Анакимов, людей огромного роста, сынов пустыни, как их называют на языке юга, и один из них обратился к царю: «Аракс из Армена, есть ли у тебя время для отцовской любви посреди битвы, и так ли сильна твоя рука, чтобы защитить слабого, как она способна поражать сильных?»
И царь Аракс ответил: «Что было бы проку от моей силы для моего народа, если бы это было не так». Тогда незнакомец сказал: «Вот тот слабый, кого ты должен защитить. Возьми эту девочку, ибо начертано, что, если вы с ней выйдете живыми из битвы, ты дашь Армену царицу, которая происходит из рода богов, и которая будет править твоим народом после тебя до тех пор, пока не придет со звезд тот, кого вы ждете, и не поведет Армен к блистательной победе над вашим самым могущественным врагом».
С этими словами сын Анака положил улыбающуюся девочку на колени царю, и отряд Анакимов стремительно унесся, прорвав строй армии Ниневии, как бушующий поток прорывает песчаную отмель. В тот же миг ход битвы, которая шла против Армена, изменился. Царь наклонился и поцеловал девочку, привязал ее к седлу поясом для меча, прикрыл ее своим щитом и пронес невредимой через самую гущу сражения и тем же вечером доставил в свой шатер.
Вернувшись в город с победой, он отдал девочку жене и рассказал мне о случившемся. В ту же ночь я прочитал по звездам, что слова сына Анака сбудутся, и сказал царю, что, если он желает угодить богам, то во исполнение их повеления, написанного для царя на небесах, он должен назвать девочку своей дочерью и воспитать ее так, чтобы она правила Арменом вместо его собственного сына Аракса.
Для отца это было нелегко, но когда госпожа Илма выросла, стала девушкой, непохожей на темноволосых дочерей Армена, такой красивой и обаятельной, что при виде ее сердца мужчин вспыхивали огнем, юный Аракс сам однажды пришел к отцу и в большом зале перед алтарем у Обнаженного меча поклялся, что пророчество исполнится, и что он займет свое место подле сестры, каковой он всегда ее считал, и будет охранять ее ценой своей жизни и жизни каждого воина Армена, пока не случится то, чему мой господин был свидетелем сегодня.
— Хорошо, — сказал я, когда он поведал об удивительном появлении Илмы в Армене. — А теперь расскажи мне, почему ты один понял язык, на котором я говорю, и говорит ли на нем еще кто-нибудь на свете. А еще расскажи мне о врагах Армена на юге. Хотя я и не знаю, что такое война и почему один человек сражается с другим, все же, ради твоей и моей госпожи и после того, что я узнал сегодня, враги Армена стали и моими врагами, и когда-нибудь я должен буду с ними встретиться.
— На том языке, на котором разговаривает мой господин, — ответил Ардо, — на свете больше не говорит никто, кроме несколько жрецов, посвященных в глубоко скрытые тайны той сокровенной религии, слабыми отголосками которой являются верования и идолы простых обывателей. Это был язык, на котором в начале времен говорили сыновья богов, которые смотрели на дочерей человеческих, находили их прекрасными и брали их себе в жены.
То были дни золотого века, но люди согрешили, и великий потоп уничтожил их всех, за исключением семьи одного праведника, который выучил этот язык и передал его как бесценный секрет, чтобы на этом языке записывать самое святое, храня его от порчи и извращения невежественными людьми. Я — один из тех, кому было передано это знание, и когда я услышал, как мой господин говорит на этом тайном языке, я понял, что надежда Армена вот-вот сбудется.
Что касается наших врагов, то это народ на юге, которым правит надменный и могущественный царь Нимрод. Он, как и все люди, произошел от того же праведника, о котором я только что говорил, но он и его отцы до него утратили истинную веру и поклоняются символам, а не тем, кого они символизируют. Его сердце раздулось от гордости, он провозгласил своих предков богами, чтобы его народ верил, что он — сын звезд.
На реке, которая вытекает с южных гор и течет далеко по бескрайним равнинам до водной пустыни без берегов, которую люди называют морем, он построил могучий город. В честь отца Нина, который основал этот город, Нимрод назвал его Ниневией. Благодаря ему, этот город стал столицей самого могущественного народа на свете. Год за годом, так же уверенно, как весна сменяет зиму, а осень лето, он ведет свои армии на восток и на запад, на юг и на север и побеждает всех, кто выходит сразиться против него, чтобы отстоять свободу и родину.
И теперь только Армен один, восседающий на лесистых горах, огражденный сотней тысяч клинков детей Меча, остается свободным и непокоренным. Вот уже десять лет наши южные границы омываются красной волной сражений. Год за годом, подобно потоку, изливающемуся из источника в основании мира, непобедимые орды сыновей Ашшура прорубают себе путь сквозь армии народов равнины, пока звон их мечей и грохот их боевых колесниц не пробуждает эхо скалистых долин наших южных границ.
Год за годом мы выходим им навстречу, и каждый год Нимрод обрушивает армии на наши укрепленные в скалах аванпосты только для того, чтобы увидеть, как разбитые они откатываются назад, как морские волны, бьющиеся о гранитный берег. И все же, год за годом бесчисленные полки возвращаются, чтобы снова сражаться в тех же битвах, как будто с возвращением весны те, кто оставил свои кости среди наших гор, возрождаются к новой жизни, чтобы отомстить за свою смерть и стереть позор, который дети Меча навлекли на армии великого царя.
До сих пор мы только защищали нашу землю и наш дом и отбрасывали захватчиков назад. Но теперь, когда пришло время и надежда Армена сбылась, ты, мой господин, как написано на лике небес, поведешь детей Меча в страну захватчиков и в стенах самой Ниневии ты водрузишь символ нашей веры над алтарями Бэла[2] и Шамаша! Это прочел я по звездам, а то, что написано на сияющих страницах небесной книги, непременно должно исполниться.
Когда старый жрец произносил эти последние слова, кровь закипела и быстрее заструилась по моим жилам. В груди вспыхнул огонь, и дикая, яростная музыка зазвучала в голове. Я чувствовал гордость за свою силу и славу за то родство с богами, о котором они мне рассказали.
В ту ночь мы говорили долго и о многом, пока впервые на свете я не почувствовал, как мягкие пальцы сна легли мне на веки, и тогда Ардо отвел меня в комнату, которую Аракс приготовил для меня, и там я лег и заснул, и мне снились такие сладкие сны, что было жалко просыпаться, пока я не вспомнил, что дневной свет покажет мне ту, чья красота сделала эти сны прекрасными.
Следующим утром я поднялся, чтобы начать новую жизнь в Армене. Много дней я учил язык моей новой страны, сначала со старым Ардо, а потом с обладательницей более сладких уст. Скрытое родство между этим языком и моим собственным оказалось бесценным знанием и, однажды обретенное, оно сделало мой забытый язык ключом ко всем другим языкам, на которых мне предстояло говорить во многих странах в грядущие века.
