“Камалия! Я надеюсь, ты умерла без мук, во сне, просто задохнулась под водой или погибла от первых выстрелов пушек Адаида. Погибла совсем не так, как, видимо, суждено погибнуть мне, но, быть может, я это заслужил…”

***

Дышать, дышать и ещё раз дышать. Оторвавшись от своего полосатого преследователя, Камалия никак не могла успокоить своё дыхание и бешено бьющееся сердце. Она уже давно забыла это чувство, когда главный орган чуть ли не выпрыгивает из груди от очень долгого бега. Но этот раз совсем отличался от предыдущих. Кустарники, огромные булыжники, суслики, что выпрыгивали прямо из-под носа — всё это буквально пролетало мимо Камы на той скорости, что покорилась ей пятью минутами ранее. Огромный тигр отстал меньше, чем через минуту преследования, а то, испытанное взахлёб, чувство обтекающего шкуру ветра будоражило все струны души девочки.

— Я смогла… Я оторвалась… Я гепард! — вспомнив способности зверя изображённого на её тату знака анимы, Камалия чуть не взревела от счастья. — Я самый быстрый хищник на этом острове! Уху-ху!

Кошачьи крики привлекли лишь больше внимания застывших в изумлении сусликов, кто, встав на задние лапки смотрел на одурманенного очевидными фактами дикого зверя.

— И так… Воду я искать научилась, еду почти поймала, потом еда чуть не поймала меня. Значит…нужно выбирать добычу поменьше. Аха-ха-ха! — девочке до сих пор не верилось в то, кем она стала и что ей нужно сделать. — Та-а-ак… Успокойся Камалия! Ты свой желудок пока кроме воды ничем не наполнила. Теперь нужно поймать кого-нибудь…

Самка гепарда внимательно вглядывалась в стоящих на месте сусликов. Слюни мало-помалу стекали из её пасти на землю, рисуя маленьким зверькам не самую приятную картину будущего. Зрачки голодной кошки медленно расширились, и она прижалась как можно ниже к земле, приготовившись к смертельному броску. Если бы суслики знали, на что способна эта киса, то возможно успели бы спрятаться в одной из своих норок, но через какое-то мгновение лапа с острыми как бритва когтями прижала одного из грызунов к земле.

— Попался! — взревела Камалия, обрадованная первой добыче. — Теперь надо тебя приготовить… Приготовить?

Разноцветные глаза сантиметр за сантиметром осматривали лохматую лапу, пятнистое тело, хвост и своё отражение в больших чёрных глазах маленького зверька.

“Я теперь животное… Как мне готовить? Мама… Я могла бы отнести ей… Но… Нет… Коджи… Она приготовит!”

Камалия схватила в зубы свою добычу и побежала по берегу в поисках своей бабушки.

Был уже вечер, когда девочка подошла к пустому остывшему кострищу.

“Она сбежала? Нет! Она же говорила, что корабли ходят редко, прошло слишком мало времени.”

Камалия осмотрелась по сторонам и заметила большой камень с ровными надписями.

«Это остров Чар. Остров, хранимый нашим родом. Он разделён на три круга, что определят твоё настоящее и подготовят тебя к будущему. Круги разделены рекой, что спиралью расходится от центра острова. Ты должна пройти все три круга, чтобы получить разрешение хозяина леса испить из источника, лишь пройдя все испытания ты сможешь стать сильнее. Я буду ждать тебя в центре. Пусть духи Природы укажут тебе верный путь.»

— «…определят моё настоящее и подготовят к будущему…» — глядя на суслика Кама начинала понимать, что ей предстоит. — Три круга, три испытания. Источник в центре. Если я буду идти вдоль реки по спирали, то, рано или поздно, доберусь до Коджи. Но… — желудок недовольно заурчал, гепард уже давно ничего не ела и сейчас Камалии просто не хотелось признавать очевидного.

Прижав голову суслика второй лапой, девочка опустила голову вниз. Белые клыки, смазанные обильным количеством слюны, прикоснулись к дрожащему телу маленького зверька. Голод сводил с ума и потому вкус крови на языке и её жгучий сладкий запах сделали своё дело. Словно девочка никогда и не была человеком, она разрывала тушку животного, наслаждаясь вкуснейшим лакомством за последние несколько дней.

***

— В-в-всё… Закончил.

Выложив в глиняный кувшин вырезанные голосовые связки Тигра Юга, лекарь эйдов омыл свои окровавленные руки в воде. Шея Ганджи была аккуратно зашита по обеим сторонам от гортани, но сам пленник выглядел как живой труп.

— Уже н-н-не так разговорчивы, анхель Б-бадд. П-п-простите если б-б-было б-больно. Т-т-такая у м-меня работа. — вытерев руки об свою робу, Видези, а именно так он и назвался, покинул камеру «Алая звезда» в компании стражников, оставив бывшего анхеля рантаров в немом одиночестве.

***

Ещё до того, как солнце вышло из-за горизонта, гепард начинала подавать признаки жизни. Её лапы лениво вытягивались, а пасть с запекшейся кровью медленно открывалась в утренней зевоте. Когда глаза Камалии открылись, она некоторое время старалась понять, что видит перед собой, но, приподнявшись над влажной травой, рвотные позывы начали выталкивать переваривающуюся пищу. Вокруг дикой большой кошки, были разбросаны разорванные тела сусликов. Их оторванные, окровавленные конечности буквально усеивали всё расстояние вокруг гепарда на множество шагов.

Пока Камалия извергала содержимое желудка, то постепенно в её памяти начинали всплывать отрывки последнего вечера. Словно настоящий дикий зверь она вылавливала маленьких животных и, забавляясь, потрошила их острыми, заточенными когтями-кинжалами. Ужас в глазах миниатюрных созданий Природы только мотивировал дикого зверя в её душе убить как можно больше этих милых животных.

“Это правда была я?”

Но живот уже не урчал от голода, не молил о пище. И это было лучшим ответом для начинающей осознавать произошедшее Камалии.

“Я не была собой. Обезумела.”

Кама начинала вспоминать рассказы отца о ренегатах, потерявших контроль над собой воинах. Их жажда крови на поле боя делала их жестокими, хладнокровными убийцами, не знающими жалости ни к своим, ни даже к женщинам или детям. Мгновение за мгновением эти воины теряли контроль над своим костром анимы, и оно разгоралось до того, что мужчины и женщины начинали терять свой человеческий облик, превращались в безумных, сильных, крупных зверей своих знаков анимы. И сейчас Кама чувствовала себя одной из таких людей, за одним исключением, она могла себя контролировать всё время до вчерашнего вечера, пока голод не стал настолько невыносим, что её инстинкты не вышли за разум.

“Значит, будем поддерживать сытость, чтобы не нарушать баланс жизни на этом острове. Сегодня я начну движение к центру острова и, если выживу, спрошу у Коджи: почему я не обезумела навсегда как остальные ренегаты?”

— Значит ли этот договор признание царством Гринтерра победы империи? — посол эйдов, Ирон фон Ридас, наследный принц Эйдоса, пытался докопаться до замысла царя лесного царства, Иолая Д’Видеона. В башне, принадлежащей Великому дому Клёна, в котором правил род фон Ридас, разыгрывая очередную партию в шахнар, сидели двое представителей великих держав. Ни одной партии против царя Гринтерры Ирон так и не выиграл, но каждый раз, как ему казалось, становился ближе к победе над мудрейшим человеком континента. Вокруг них простирался прекрасный вид на столицу царства. Каких-то сто пятьдесят метров над уровнем огромного озера Мэлк и из каждой вершины девяти башен Видэона были видны владения Великих домов в пределах города и его окраин. Колонны на вершине башни Клёна, были обвиты виноградными лозами, что начинали расти ещё у самой земли и царь Иолай закинул в рот одну из тёмно-фиолетовых сладких ягод, что так навязчиво свисали у него над плечом.

— Цель Гринтерры, моя цель, никогда не была настолько близка как сейчас. Объединение наших держав в одну и возвращение былого процветания на земли, скованные трехсотлетним конфликтом, является главнейшей целью Гринтерры уже не первый век. А признаем ли мы победу империи или нет, зависит лишь от желания Эйдоса дальше проливать кровь наших людей. — вьющиеся тёмные волосы царя были собраны в хвост на затылке, а его тёмно-серые пронзительные глаза читали своего оппонента словно книжку.