— Хаха… А кто сможет тебе помешать? Старый дряхлый раб? Ахах… Надеюсь у тебя будет намного меньше косичек, чем у старика Сиона… Кх-кх…

Кашель мужчины вызвал лишь ещё большую грусть, но тоску прервал крик с палубы:

— ТУМАН! — закричал человек, сидевший на мачте.

— Мы на месте! — крикнул капитан и заменил собой рулевого. — Пол паруса! Распределитесь по бортам и смотрите в оба глаза! В этой бухте полно скал, торчащих из воды.

Матросы скрутили половину парусов, отвечающих за скорость судна и разошлись по бортам ближе к носу корабля, выискивая в тёмной глади бухты злосчастные каменные копья. А корабль лишь издавал лёгкий треск, разносившийся сквозь тишину в тумане.

— Много кораблей здесь разбилось… — прошептал сам для себя Жарго, слегка поправляя штурвал корабля и направляя его по течению бухты.

***

Языки пламени вздымались навстречу ночному небу, а дым от погребальных костров таял и растворялся во тьме дикого леса, окружающего деревню Торгейн. Молодая девушка лежала лицом вверх, держа в руках орудие своей смерти и, казалось, даже огонь не смел портить её местами ещё детское лицо.

— Как она умерла? — Ганджи Бадд стоял поодаль рядом с человеком, временно исполняющим обязанности старосты деревни.

— Атаман пронзил её грудь копьём. Мгновенная смерть. Думаю, даже не успела ничего понять.

— Нужно доложить о смерти молодого листа и о нападении Алатаса в ближайшую к нам крепость.

— Мы уже отправили воронов, но, боюсь, ответа будем ждать слишком долго. — мужчине поднесли какой-то кровавый свёрток ткани и тот сразу протянул его Бадду. — Это правая рука Алатаса. Наш командир смог выстрелить стрелой солнца, даже лишившись своей руки.

— Хах… Другого от вашего командира я и не ожидал! — Ганджи взял свёрток ткани и поднёс ближе к носу. Мерзкий запах алкоголя, табака, мужского пота, который, словно рекой стекал по телу этого озлобленного на весь мир, дегенерата. — Там ещё должен был быть парень, Оби Эмек. Что с ним?

— Несколько сломанных рёбер, множество ушибов и рана, после которой скорее всего останется шрам на левой стороне лица. Очень похоже, что Ваши подопечные прорывались к нам через бой с ягуаром, это его отметина.

— Понятно… Значит жить будет.

— Как только он поправится, мы отправим его с торговым караваном на Тиабат.

— Благодарю.

— Благодарить нас не за что. Вашу дочь, командир, мы так и не смогли спасти. Этот отморозок, Алатас, слишком быстро слинял из деревни.

— Благодарю, что смогли сделать даже то, что сделали. Изая жив и даже смог отправить несколько воронов, только жаль, что его выстрелы не смогут больше прикрыть мне спину. Его помощь в этом деле мне бы не помешала.

— Десятник Вимур сейчас спит и восстанавливается. Прошу простить нас за то, что не можем Вас к нему пустить. Его сын, Зак, и местный жрец стараются оказать ему посильную помощь. — заместитель старосты, пожилой мужчина с длинной седой бородой, повернулся к Ганджи и заглянул тому глубоко в его янтарные глаза, стараясь уцепиться в них за что-то приземлённое, что-то всё ещё цепляющееся за этот мир. — Прошу простить меня, анхель, но разрешите высказаться?

Ганджи Бадд взглянул на него протерев глаза кончиками пальцев.

— Я уже давно не анхель, друг.

— Вы ошибаетесь! По законам рантаров Вы всё ещё командир рантарского полка, пускай отчасти и расформированного. Вам нельзя совершать необдуманных действий!

— Моя дочь в опасности!

— Я понимаю Ваши опасения, но…

— Не понимаете! — сильной хваткой Тигр Юга взял за грудки заместителя старосты и прижал к себе настолько близко, что они ударились лбами, а глаза только что спокойного мужчины исказились непередаваемым страхом. — Вы не понимаете! Если с ней что-то случится… Если я не смогу спасти собственную дочь! Какой же я после этого анхель рантаров?! Какой же я после этого отец?!

В штормовом небе, за тремя огромными скалами, что возвышались над водой словно головы огромных волков. Виднелись высокие стены древнего города. Корабль начинало кидать из стороны в сторону, словно куклу. Морские дочери Природы, сирены, не могли поделить между собой новую игрушку. Водные потоки смешивались и закручивались, образуя жуткие очертания водоворотов, до центра которых не доходил свет. Со стороны казалось, что сама бездна раскрыла свои врата перед незваными гостями. Штурвал «Призрака» удерживало трое людей во главе с капитаном Жарго, что стоял в центре и твёрдо удерживал рулевое управление, лишь по ему одному ведомому курсу.

— Это Врата Цербера! Он нас не пропускает! — паника одного из матросов взяла верх над страхом умереть от руки первого помощника. — Он нас проглотит! Мы все станем его едой! — обезумевший моряк носился от одного человека к другому, хватая их за ворот или за руки, пока одна из волн не забрала его с собой в морскую пучину.

— Одного ему хватит! Аха-ха! — Жарго не часто приходилось бывать в этом месте и каждый раз, эти жуткие оскалы волков-гигантов, будто бы сводили с ума какого-нибудь самого слабого духом матроса. Судно проходило по краям водоворотов, и начало плавно огибать центральную голову Цербера, насытившегося очередной мерзкой и трусливой душонкой.

Когда ужасающий страж города остался позади и вой воды перестал терзать слух смертных, впереди начали представать величественные стены города-крепости Адаид. Чья история осады ни разу не была омрачена новостью о его взятии. Оборонительные башни из тёмного, почти чёрного в сумраке, гранита уходили высоко за облака, и множество пар глаз дозорных сопровождали прибывший корабль работорговцев.

В том направлении, куда двигался «Призрак», меж стен, виднелась огромная арка, рассчитанная на проход кораблей, сильно превышающих по размеру рабовладельческий шлюп. По краям прохода висело множество огромных цепей, созданных чтобы остановить полномасштабное морское наступление любой из крупнейших стран континента, но в данный момент эти цепи были опущены глубоко в воду и не представляли опасности для прибытия новой партии рабов.

— Харон… — тихое приветствие с поклоном от Жарго и вот уже несколько человек кидали монеты прямо в водную гладь хранителя города.

Причал для кораблей поразил бы любого моряка своими масштабами. Словно высеченная из скалы, длинная платформа встречала у себя множество судов с разных частей континента. Здесь стояли корабли всевозможных форм и размеров, а расцветка парусов многое могла рассказать о владельцах своих судов. Жарго даже сглотнул слюну, когда увидел пришвартованный фрегат империи Эйдос, что был окрашен в белый цвет с синей линией вдоль всего корпуса судна. Его парус был и вовсе тёмно-синего цвета с золотым листом клёна по середине.

— А эйды что здесь забыли? — сказал кто-то из матросов.

«Призрак» плавно проходил вдоль всей стоянки судов, пока не начал швартовку у место отмеченного белым флагом.

— Геккель! Бери пятерых людей и начинайте доставать рабов из трюма. Поведём их караваном по второму маршруту. Девчонку накройте чем-нибудь. Тёмная королева будет не рада торговле детьми.

Когда Камалию вывели на свет факелов, её взгляду предстал, потрясающий её воображение, вид. Чёрные стены вокруг города будто вырастали из скал и уходили так высоко, что высота Тиабата показалась уже не столь величественной как раньше, но когда Кама повернула голову в сторону широкой горной пристани и дороги ведущей в город, то её рот ненароком открылся. В сумраке виднелось очертание тысяч каменных построек, из труб которых выходил сизый дым, сливаясь с ночным туманом, а в центре, возвышаясь словно господин над своими подданными, вырастал бастион. Множество мостов вело к нему, но большая часть из них уже были обрушены или разобраны. Огромная крыша в форме широкой каменной ели накрывала бастион сверху, словно щитом, закрывая правителя города от света солнца.

— Пошевеливайся малявка! — Геккель подтолкнул юную Бадд по трапу вниз и, сковав её одной цепью с остальными рабами, накинул на неё плащ.