Пройдя вход в крепость, Ганджи подошёл к одному из стражников, стоявших на их охране:

— Здравствуй вечно, защитник! Какой полк сейчас стоит в этих крепостях?

— И тебе жить без горя! Третий пехотный полк стоит на этом берегу вот уже одиннадцать лет.

— А как же шестой?

— Шестой был переведён в ранг гвардейского и переведён на новое место. — рядовой отвечал четко и без запинки.

“Понятно почему его поставили на ворота, на случай прибытия высокого начальства.”

Ганджи развернулся и пошёл глубже в крепость, где, по его мнению, должна была находиться ставка командования.

— Стой! — наконечник копья упёрся в спину красноволосому незнакомцу. — Кто ты такой? И почему задавал такие подозрительные вопросы?

— Бывший анхель рантаров Гринтерры, Ганджи Бадд.

Копьё выпало из рук стражника, а зеваки, услышавшие разговор, начали придерживаться за что-нибудь крепко стоящее. Кипевшая жизнью портовая крепость остановилась.

— Простите, господин анхель, не признал! — рядовой упал на колени, но Ганджи тут же поднял его за плечи обратно.

— Служи достойно, тогда прощу. — он подмигнул красному от стыда солдату, окинул площадь взглядом янтарных глаз и направился к зданию штаба, на который уже начинали падать первые лучи багряного солнца, знаменующего закат.

Сложенное из известняковых кирпичей белое здание, напоминало маленький замок внутри большой крепости. Крупные двустворчатые ворота никем не охранялись и Ганджи три раза постучал по массивной двери.

— Войдите! — твёрдый женский голос пригласил бывшего анхеля во внутрь.

В широкой зелёной рубахе, опоясанной красным дорогим ремнём с заклёпками, за столом сидела милая девушка. На вид ей было около двадцати пяти лет, а её русые длинные волосы были собраны в широкую косу и свисали до самого стола, обмакивая кончик в банке с чернилами.

— Малышка Натали? — Ганджи помнил эту девушку ещё тысячником в своих рядах. — Значит, не все рантары покинули военную службу? Как ты…

Девушка не дала закончить говорить стоящему перед ней мужчине. Оценивая его высокомерным взглядом, она осмотрела своего собеседника с ног до головы, затем посмотрела куда-то в сторону, будто-то приняла какое-то решение, и принялась дальше заполнять навалившиеся на неё документы с приказами.

— Допустим, я тебя помню. Зачем ты пришёл, Бадд? Насколько мне известно, твой полк давно расформирован, а ты ушёл старостой в какую-то захолустную деревушку далеко на юге.

— Боюсь всё не так как тебе известно, сотник…

— Десятник юга Пиатрин. Если всё не так «как мне известно», мой вопрос остаётся прежним: «Зачем ты пришёл?»

— Пропала моя дочь и я…

— И ты покинул свою деревню, так сказать, свой пост, чтобы прийти к месту, где совершил одну из самых колоссальных ошибок в военно-политических отношениях с другим государством. Похвально, но пропажа твоей дочери не даёт тебе права нарушать царские приказы.

— Знаю я, десятник! — Ганджи повысил голос, и эта шмакодявка начинала выводить его из себя. — Натали, я прошу предоставить мне корабль с командой для начала преследования!

— Нет! И не называй меня так! — русоволосая девушка посмотрела на него вызывающим взглядом и уткнулась в писанину.

Подойдя к столу, огневолосый вынул кисточку косы юной десятницы из чернильницы и бросил перед ней на заполнявшийся документ, чем вызвал не тривиальную реакцию своей собеседницы.

— Ты труп, анхель! — десятница Пиатрин медленно встала из-за стола подошла к, стоявшему в углу, мечу. — Давно хотела проверить, так ли силён стиль джура на самом деле?

Дверь вылетела с петель вместе с человеком на ней, пролетев несколько метров по воздуху, а из белого здания командирской ставки вышел тёмноволосый мужчина. Сновавшие туда-сюда, воины Гринтерры схватились за оружие, но поднятая вверх рука, поднимающейся девушки, означала не вмешиваться в происходящее.

— Ты удержала меч. Хвалю! — Ганджи кинул свой плащ на стоявшую рядом телегу. — Предлагаю тебе драться без оружия, чтобы случайно не убить друг друга.

Солдаты начали подбадривать своего командира, но девушка их не замечала. Ещё бы, её никогда с такой силой не выкидывали, как шавку, из здания. И Пиатрин не хотела ему проигрывать.

— Значит, бить молодых девушек твоё хобби? — вставая и отряхиваясь, десятница показывала свою невозмутимость подчинённым.

— Отнюдь, барышня. Я тебя ещё ни разу не ударил, поэтому предлагаю закончить это представление, чтобы не уязвить мою гордость.

— А ты ещё издеваешься?! — девушка побежала на своего противника и начала наносить колющие удары в область груди мужчины, но тот лишь уворачивался, изредка отклоняя клинок руками. Нога русоволосой начала испускать клубы белого пара. Девушка открыла четвёртую стадию, которую в гринтерской армии ещё называли капитанской, поскольку это звание на флоте невозможно было получить без достижения этой стадии.

Взгляд невольного борца за диалог стал серьёзнее. Движения его соперницы стали быстрее, а сама она будто пыталась его убить. Дыхание мужчины стало учащаться вдыхая вместе с воздухом больше природной энергии. Один глубокий вдох и Ганджи остановил руку с клинком левой ладонью, а правая легла на горло соперницы и повалила её на землю.

Пиатрин захотела освободиться, но, взглянув в глаза врагу, потеряла способность двигаться. На неё смотрел тот же самый альфа-хищник, кто одиннадцать лет назад вёл в бой рантаров на этом берегу, тот же, кто может убить её в любую секунду. И тело десятницы Гринтерры онемело от страха. Если бы у неё была возможность сдвинуться с места, то она сбежала бы не задумываясь, но сейчас по её лицу могли бежать лишь тоненькие ручейки холодного пота.

— Вставай, десятник юга! — Ганджи поднялся и протянул открытую ладонь отважной воительнице. — Я не желаю с тобой биться. Если ты не даёшь мне корабль, то придётся плыть с торговым караваном.

Схватившись за протянутую руку, Пиатрин извернулась и завалила своего собеседника под себя на землю.

— Корабль с командой я Вам одолжу, анхель Бадд, но судно не военное.

Когда Тигр Юга вышел на причал для военных судов, его встречали, такие «любимые» его сердцу, триремы. Не один год провёл он, изучая морское дело и тактику морских сражений. Может быть флот Эйдоса и превосходил гринтерский в огневой мощи, но стоило делу дойти до абордажа, весь боевой пыл эйдов сходил на нет. Триремы, разогнанные по водной глади гребцами, таранили вражеские корабли и тем ничего не оставалось, кроме как перебираться на гринтерское судно или тонуть. Единственное, чего у армии Эйдоса было точно не отнять — это дисциплина. Если солдат эйдов начинал бежать с поля боя его убивали в спину сослуживцы. Выглядело это очень печально. Видать не все люди Эйдоса знали, за что они бьются, а вот гринтерцы… Если они отступят, то позор падёт на весь их род, но даже не это останавливало их от бегства, за их спинами были их друзья, родные и любимые.

Ганджи прошёл в самые дальние места стоянок судов, где ему подсказали искать тысячника Чорриса.

“Натали сказала, что судно не военное, значит…”

Взгляд Бадда упал на маленькую шхуну с двумя невысокими мачтами.

— Да это корыто не поплывёт, даже если зацепить за дельфина… — мысли анхеля незаметно для него самого были озвучены.

— Шёл бы ты отсюда, рыжий каркадил! — из-за кормы приподнялся среднего роста юноша с тёмными глазами и волосами того же цвета. Он косил то на один глаз, то на другой, но грозного вида от этого не терял. Длинный кинжал сделал один оборот в полёте и вонзился в деревянный столб от фонаря за плечом удивлённого Бадда.

— Я ищу тысячника Чорриса.

— Это я.

— Меня к тебе отправила десятница Пиатрин. Она сказала, что ты переходишь ко мне в подчинение.

— Кем будешь, каркадил? — недружелюбный тон и какой-то сильно южный акцент. Этот парень даже не пытался скрыть свою агрессию.

— Ганджи Бадд! И где твоя команда Чоррис?

Взгляд юного вояки изменился, глаза округлились и лицо стало выглядеть более дружелюбно.