«Ну уж. Нет уж. Это уж совсем уж никуда!» — разгневался Ромка. Подтолкнул коробку носом — и та кувырком на пол. Раскололась. Развалилась. И умолкла.

А на пороге Витя показался.

— Ты разбил мой новый магнитофон! — закричал он. — Негодяй! Я тебя...

Ромка на пол скок-поскок и стрелою за порог. Только белый хвост мелькнул.

Наступил тёплый синий летний вечер. Фомка и Артос вышли во двор. Побегали немножко, попрыгали, поболтали и сели под кустом, пригорюнились.

Вдруг Фомка подскочил, будто его оса ужалила. Свернул хвост восьмёркой.

— Ты слышал?

— Ничего не слышал, — нехотя ответил Артос.

— Ромка нас зовёт.

— Просни... — начал было Артос и не договорил.

Глаза у Артоса огромными стали. И будто бы лампочки в них засверкали.

— Я тоже слышал Ромкин голос. Он где-то здесь.

Огляделись друзья и увидели Ромкин бархатный нос под лопухом-подзаборником.

Кинулись они навстречу друг другу. И ну кувыркаться. И ну веселиться, скакать да резвиться.

Не заметили, как совсем стемнело. Звёзды загорелись в тёмно-синем небе. Окна засветились в доме. И шум машин на улице поутих.

— Ну что, по домам? — спросил Артос.

— Нет у меня больше дома, — грустно выговорил Ромка. — Пойду искать Степана Ивановича.

— Куда? — Фомкин хвост свернулся вопросительным знаком.

— На Самотлор. К нефтяникам.

— Что случилось? — удивился Артос — Тебя кто-то обидел?

Вздохнул Ромка и поведал друзьям о происшествии с магнитофоном.

— М-да, — Артос прищёлкнул клыками, — назад тебе дороги нет.

— И зачем ты этот говорящий ящик расшлёпал? — заворчал Фомка, скручивая хвост штопором.

Вместо ответа Ромка запел:

 — Давай же лапу, дружище Артос.

Отступил Артос на полшага и, браво выгнув худую грудь, твёрдо выговорил:

— Раз друг попал в беду — от друга не уйду. В любой огонь и дым пойду за ним...

Тут и Фомка хоть и ворчливо и негромко, но зато ясно проговорил нараспев:

Распушил Ромка рыжеватые усы. Раздул ноздри. В коричневатых глазах загорелась удаль.

— Значит, вместе?

— Вместе! — гаркнул Артос.

— Вместе! — уркнул Фомка.

Положив лапы друг другу на плечи, псы завели знаменитый и модный собачий танец — рок-кувырок.

Ах, какой это был танец! Начинался он с общего кувырка через голову. Потом — разбег, прыжок, двойное сальто. Потом — скок-поскок: передние лапы на земле — задние в воздухе, задние на земле — передние в воздухе. А после, свернувшись клубком, они стали перекатываться друг через друга. Ромка — через Фомку, Артос — через Ромку.

Да всё быстрей перекатывались. Да всё выше подскакивали. И такую карусель раскрутили, не понять, где чей хвост, а где чьи лапы.

А город затихал, засыпал. Всё черней становилась ночь. Всё меньше светилось окон в домах. Опустели, стихли улицы.

Из неведомой звёздной дали прилетел лохматый ласковый Ветерок. Взворошил, взъерошил листву на деревьях. Потревожил спящих воробьят, и те испуганно запищали.

— Пора, — спохватился Ромка.

— Угу, — поддакнул Фомка.

— Да-да, пора, — шепнул Артос.

И псы помчались со двора.

Они бежали неторопливой рысцой. Впереди — Ромка. Следом — Фомка. Сзади всех, задрав свой нос, тощий семенил Артос.

Остались позади ярко освещённые центральные улицы. Начались улочки поуже, потемней.

«Скоро городу конец, подумал Ромка. — Начнётся поле, потом лес. Там и отдохнем».

Хотел сказать об этом, да вдруг впереди через дорогу метнулась длинная серая тень. Прижалась к забору, растаяла в темноте.

Друзья оборвали бег. Сгрудились.

- Видели? — шёпотом спросил Ромка.

- Ага, — ответил Артос.

- Угу, — буркнул Фомка.

- Стойте тут. Я на разведку.

Прижался Ромка животом к земле. Раздул чёрные ноздри. Встопорщил уши-лопушки. Навострил глаза. И пополз туда, где пропала серая тень.

Пахло разогретой землёй, хворостовым дымом, бензином и навозом. Из домов еле долетали человеческие голоса и музыка.

Но вот Ромкины ноздри учуяли странный, тревожный запах. «Кто же это так пахнет?» В коричневых, широко раскрытых глазах плеснулась тревога. Ромка перестал дышать. Вытянулся в струнку. Поставил уши торчком. И услышал сопение и скрежет когтей.

«О! Да это кто-то подрывает стену. А за стеной поросята. Вон как они хрюкают...»

Тут Ромку осенило: «Да ведь этот негодяй хочет украсть поросёнка».

Привстав, Ромка сердито крикнул:

— Вон отсюда, разбойник!

Лохмато-серое страшилище откачнулось от стены. На Ромку свирепо глянули огромные жёлтые глазищи. Сверкнули угрожающе большие зазубренные клыки. И послышался грозный рык:

— Я — Клык-Клык Грумбумбес. Предо мной трепещет лес. Предо мной дрожат поля. Всех страшней и злее я. У меня пятьсот зубов. Не боюсь бродячих псов. Уходи. Добром прошу. А не то рас-пот-ро-шу!!

И снова Клык-Клык Грумбумбес стал рыть подкоп. Да ещё торопливей. На Ромку дождём посыпались комья земли.

Что делать? Ромка прежде слыхом не слыхал, видом не видал никакого Клык-Клыка Грумбумбеса. Это был кровожадный хищник, вряд ли им одолеть его. Но и отдать на растерзание разбойнику маленьких беззащитных поросят они не могли.

Надо было бить тревогу. Звать кого-то на подмогу. И друзья что было силы вдруг втроём заголосили:

— Прочь, разбойник!!!

Ох какой переполох тут начался. Даже воздух задрожал, закачался.

Завизжали поросята. Замяукали котята.

Утята закрякали. Лягушки заквакали.

А петух что было сил как шальной заголосил:

— Ку-ка-ре-ку!

Рассвирепел Клык-Клык Грумбумбес. Выскочил на дорогу. Увидели его друзья вблизи и перепугались.

Он походил на огромного, ну прямо преогромного, наигромаднейшего паука.

Двенадцать лап когтистых, волосатых. Спина — черна, мохната, полосата. Глазищи жёлтые, как факелы горят. Сверкает саблями клыков загнутых ряд. А на конце хвоста — огромный крюк. Кто на него попал — тому каюк.

Такого жуткого страшилы псы никогда и во сне не видели. Оттого растерялись, попятились.

А Клык-Клык Грумбумбес на шести лапах встал, шесть других лап поднял. Замахал ими. Заклацал клыками.

— Ха! Да вас трое! Хватит мне на ужин!

И сразу ухватил когтями Ромку за бок.

Кинулись Артос и Фомка на выручку. Началась отчаянная драка. Заклубилась пыль. Замелькали клочья шерсти. Закапала кровь.

Клык-Клык Грумбумбес был очень сильный. А ещё хитрый и злой. Он мигом подмял Ромку, отшвырнул Фомку, поддал Артосу. И наверняка слопал бы их всех троих, если б друзья не кинулись наутёк.

Только не так-то просто было удрать от двенадцатиногого свирепого и голодного Клык-Клыка Грумбумбеса. Он сразу бросился следом и помчался огромными прыжками.

— Будь ты лошадь или мышь, от меня не убежишь! — рычал он, догоняя друзей. — Сцапаю — прихлопну! Проглочу — не лопну!

— Бегите! Я его задержу, — еле выговорил на бегу Артос.

— Разорвёт и слопает, — прохрипел Ромка.

— Зато вы спасётесь, — ответил гордый Артос.

— Наддай! — крикнул Ромка. — Нам кто-то подмигивает. Скорей!