Зелёные березы. Зелёная трава, Зелёные кузнечики скачут по дворам. Зелёные лягушки до утра кричат. Зелёные макушки из воды торчат.

Поют, летают птицы: скворцы, стрижи, синицы.

Поют, играют дети: Серёжи, Маши, Пети.

Им солнце улыбается с небесной высоты. В его лучах купаются и травы, и цветы.

Всем хорошо.

Всем весело.

И только Ромка грустит.

Потому что остался один.

У Фомки заболел зуб, его покалили врачу и увезли на дачу.

Артос куда-то уехал с хозяином.

Степан Иванович целые дни на работе.

А Ромка...

Вот на лапы он привстал. Распушил бородку. На пол скок и зашагал твёрдою походкой.

Шагал пошагивал, а сам приговаривал:

— Ну уж. Нет уж. Это уж совсем уж никуда не годится!

Надо что то придумать.

И придумал...

Подошёл Ромка к стульчику, на котором Степан Иванович сидел, когда обувался.

Стульчик — низенький, с четырьмя ножками. Сиденье — зелёным плюшем обито.

Положил Ромка голову на зелёный мягкий плюш и тихо, просительно сказал:

— Стульчик, а стульчик. Давай поиграем. Ты будешь лошадкой...

Ничего не ответил стульчик и даже не пошевелился.

— Эх ты, — обиделся Ромка и пошёл в комнату.

Там на полу распласталась огромная медвежья шкура. Её подарил Степану Ивановичу его друг — старый охотник.

Обошёл Ромка шкуру, потрогал медвежьи когти, шевельнул медвежий хвост. И лёг напротив медвежьей головы. Нос к носу.

Лежал-лежал Ромка да и дунул Медведю в ноздри.

— Фу-ух!

Подождал чуток. И снова дунул, сильней прежнего.

— Ф-фу-у-ухх!

Вдруг на макушке медвежьей головы шевельнулась шерсть.

И ухо как будто встопорщилось.

Ромка охнул. Ромка ахнул. Лапой по полу бабахнул. Будто мячик подскочил. Что есть сил заголосил:

— Ур-р-ра!

Легонько постукивая лапой по медвежьей голове, заговорил грустно и ласково:

— Мне скучно: я зачах совсем. И плохо сплю, и мало ем... Мне не с кем книжку почитать и не с кем поиграть...

Медвежья шкура не шевелилась.

Ромка подлез под неё. Приподнял с полу медвежью голову и снова:

— Мне не с кем просто посидеть. И не с кем поболтать. Ну, Миша! Мишка! Ну, медведь. Да перестань же спать!

И вдруг почувствовал: шкура вроде бы ожила и стала медленно отрываться от пола. Ромка изо всех сил помогал ей, приговаривая:

— Хватит спать тебе! Проснись, Мишка косолапый! Поскорее поднимись на четыре лапы...

И Медведь проснулся.

И Медведь поднялся.

Огромный бурый медведище.

Набрал он полную грудь воздуху да как рыкнет:

— Кто меня разбудил? Кто меня оживил?

— Я! — откликнулся Ромка и выскочил из-под Медведя.

— Кто таков? — спросил Медведь, оглядывая и обнюхивая Ромку.

— Ромка Ромазан.

— А я — Мишка, — довольно проурчал Медведь. — Спасибо, друг, за то, что вдруг я снова стал живым.

Мишка Ромку подхватил. Закачал, закружил. И при том ему на ухо потихоньку говорил:

— Я считал — храбрей медведей никого на свете нет Полагал — умней медведей никого на свете нет. Оказалось — есть храбрее. Оказалось — есть умнее. И храбрее, и умнее — друг мой Ромка Ромазан.

Польщённый Ромка довольно сощурился и сказал:

— Ты такой большой, лохматый, у тебя четыре лапы У меня четыре тоже. Значит, мы с тобой похожи. Значит будем мы друзья. Куда ты — туда и я...

— Та-ак, — выдохнул Мишка, бережно опуская на пол Ромку. — Можно считать, мы познакомились и почти подружились. Теперь бы чего-нибудь перекусить.

— Это мы сейчас. Это мы живо, — откликнулся Ромка и помчался к холодильнику.

Встал на задние лапы, ухватился передними за ручку, давай её изо всех сил тянуть.

— Чего ты хочешь сделать с этим ящиком? — спросил Мишка.

— Надо дверку открыть. Там мясо, сыр и...

— Пусти-ка...

Мишка легонько отстранил Ромку. Положил лапы на дверцу. Качнул её, и... дверца отвалилась от холодильника.

— Да ведь это... это мёд... — Мишка взволновался. Опрокинул банку в рот. Сладко облизался.

Выпил он кувшин сметаны. Съел лимоны и бананы. Мясо, масло, колбасу.

Ромка ахнуть не успел — всё, что было, Мишка съел.

Потом он приставил к холодильнику дверцу. Обтёр и облизал нос. И весело спросил Ромку:

— Что будем делать дальше?

— Древний Ворон Каррыкарр так говорил: «Если сыт, — берись за дело. Дела нет — играй и пой».

— Ой, люблю играть! Ой, люблю развлекаться!

И Мишка, встав на передние лапы, прошёлся по комнате.

Мишка сперва двигался неуверенно, боясь что-нибудь задеть, зацепить. Потом разыгрался, разошёлся, разгулялся и...

Вмиг диван перевернул. На него закинул стул. В люстру запустил подушкой. В самовар ударил кружкой... Он на стол налетел — оторвал ножку. На ведро с разгону сел — и ведро в лепёшку...

Никогда в жизни так не играл и не веселился Ромка.

Мишка подкидывал его, как воздушный шарик. И на люстру. И на шкаф. А потом закутал в одеяло так, что Ромка еле-еле из него выбрался.

Наконец они устали. Задыхаться оба стали.

Мишка на пол плюх мешком. Ромка — рядышком с дружком.

— Вот так рок-кувырок, — выговорил Ромка, немного отдышавшись. — Стол без ножки! Стул без спинки! Кресло — на две половинки. Люстра набок покосилась. Дверца шкафа отвалилась...

— Ты меня ещё не знаешь, оттого и унываешь. Вмиг починим. Всё наладим. Будет чисто и красиво. Ну! Взялись за дело. Живо! 

Мишка и впрямь оказался мастером на все руки.

Вот уже и люстра висит как надо. И всё, что было оторвано, отколото, отломано, всё встало на своё прежнее место.

Чистотой сияет дом. Ни сориночки кругом.

Потом друзья помылись под душем. Высохли. Улеглись рядышком. И Мишка вдруг загрустил.

Заметил это Ромка и говорит:

— Не грусти. Давай вдвоём нашу песенку споём.

— Я же не знаю вашей песни, — расстроенно пробормотал Мишка.

— Тогда я спою один. И совсем другую. Новую. Я её только-только придумал.

Вскочил Ромка и, притопывая, запел:

Очень понравилась песенка Мишке. Он долго жал Ромке лапу, довольно урча:

— Ах, какой ты молодец! Распеваешь, как скворец!

— Теперь, Мишка, твоя очередь петь. Ну-ка! Спой свою любимую песенку.

— Слушай, Ромка! Я пою ого как громко! Не могу я тихо петь. Потому что я медведь. Запою я — сразу вдруг всполошатся все вокруг! Люди, звери и цветы. Испугаешься и ты...

— Чепуха! — воскликнул Ромка. — Хоть львом зарычи. Хоть слоном затруби. Не испугаюсь! Я даже Клык-Клыка Грумбумбеса...

Мишка сразу вскочил. Лапой по полу хватил. Скребанул его когтями. Клацнул острыми клыками. Да как рявкнет потом, вздрогнул весь огромный дом:

— Ты видел врага жителей леса? Злого врага Клык-Клыка Грумбумбеса?!

— Д-да... — почему-то растерянно ответил Ромка и рассказал о том, что произошло с ним, Фомкой и Артосом по пути на Самотлор.

Мишка внимательно выслушал друга, а потом сказал:

— Клык-Клык Грумбумбес и его старший брат, злой и коварный Орангул, — мои давние, заклятые враги. Сколько птиц и зверей погубили они. Орангул хотел заколдовать и меня. Потом навёл на охотника. Я должен отомстить Оран-гулу! За себя! За лесных братьев!..