Ухнул ветер в зонт, как в парус.
Дрогнул зонт. Взлетел до крыши. А потом поднялся выше.
Закрутился чёрный зонт и поплыл за горизонт.
Ветер нёс его и нёс. Без мотора, без колёс.
На улице переполох поднялся.
Кричали мальчишки:
— Летучие собаки!
— Воздушный цирк!
Чёрный кот надрывался на заборе:
— Хватайте! Это переодетые волки!
Пронзительно свистел постовой милиционер.
А нахальные сороки затевать привыкли склоки. Окружили вмиг собак. Лезли к ним и так и сяк. И щипали, и клевали. И над ними хохотали.
«Надо прыгать в сквер», — решил Ромка.
Но как сказать об этом, если в зубах хвост Артоса?
«Эх, была не была», — подумал Ромка и крикнул:
— Прыгай!!
И тут же Фомка — бряк. Рядом Ромка — шмяк. Возле них Артос — в землю нос.
Перелёт окончен...
Рогатый злодей
Словно мячик, отскочил Ромка от земли. Перекувырнулся, шлёпнулся, снова подпрыгнул.
— Ой-ля-ля! Тра-ля-ля! Очень мягкая земля. Мягче пуха.
Мягче ваты. Шевелись, вставай, ребята.
Вскочил Артос. Наморщил нос.
Апчхи!
— Нельзя ли потише, — проворчал недовольно Фомка.
Ворчуна Артос — за лапу. А Артоса Ромка сцапал. Фомка Ромку — за усы. Разыгрались резво псы.
Скачут кругом. Друг за другом.
А потом — кувырком.
А когда устали, хороводом встали. И горластый Ромка затянул громко:
Мы — весёлые собаки
И совсем не забияки.
Между нами ссор и драки
Не бывает никогда...
Артос и Фомка подхватили песню:
Делим на троих добычу,
Лишь на праздник друга кличем,
А в беде...
Тут какая-то сила разом всю компанию оторвала от земли и забросила в канаву.
— Что такое? — изумился Ромка, поджимая ушибленную лапу.
— Кто это нас? — забубнил Фомка, складывая хвост вопросительным знаком.
— Где этот нахал? — громко прорычал Артос.
— Б-бе-е, — донёсся надтреснутый тягучий голос. — Я тут.
Из кустов высунулась козлиная голова. Со злыми глазами. С острыми рогами.
Потом показались большие отточенные копыта. И наконец вышел Козёл.
Был он рослый, но кургузый. Длинноногий. Толстопузый. Не причёсан. Не умыт. Шерсть сосульками висит.
— Кто обозвал меня нахалом? — Козёл гневно колупнул землю копытом.
— Я! — отважно крикнул Артос и цап зубами Козла за ухо.
— И я! — гаркнул Ромка, прыгая Козлу на спину.
— Я не обзывал, но всё равно, — пробурчал Фомка, налетая на Козла сбоку.
А Козёл взбрыкнул ногами. А Козёл тряхнул рогами.
И друзья с него посыпались, будто сухие листья с дерева.
Ромка — усами в кочку. Фомка — боком об урну. Артос — головой о берёзу.
Не успели они шишки пощупать, царапины зализать, а Козёл снова рога нацелил.
— Бежим... — еле вымолвил Ромка.
И со всех собачьих ног друзья пустились наутёк.
Козёл — за ними.
Вот-вот догонит. Острым рогом проколет. Копытом пронзит.
Поджал хвост Ромка и мчится вприпрыжку.
Следом Фомка улепётывает. Лапы быстрей велосипедных спиц мелькают.
Последним Артос скачет. На бегу Козлу зубы кажет.
А Козёл того пуще ярится. Грозно блеет да громко грозится:
— Быть вам битым! Быть вам битым! Догоню — прибью копытом. Острым рогом проколю, если только догоню!
Перемахивая через кусты, перелетая через клумбы, они миновали сквер и выкатились на середину улицы. И понеслись по ней навстречу потоку автомобилей, трамваев, троллейбусов.
Завизжали, заскрипели тормоза.
Загудели тревожно автобусы.
Зазвенели рассерженно трамваи.
Загукали возмущённо троллейбусы.
Закричали водители.
Замахал руками, засвистел разгневанный милиционер.
А псы несутся — уши трясутся.
Следом Козёл мчит — искры из-под копыт.
Тут из-за поворота. На полной скорости. Прямо на них — автомобиль.
Ромка, Фомка и Артос прошмыгнули меж колёс. А Козёл — в автомобиль... Трах рогами... Дым и пыль.
Крупные неприятности
Едва глянув на Степана Ивановича, сразу почуял Ромка: что-то случилось. И не ошибся.
Усадил хозяин Ромку на колени. Поглаживая, сказал:
— Уезжаю я, Ромка. Надолго. На всё лето. К нефтяникам. На Самотлор. Надо им помочь трубу строить. Чтобы нефть по ней оттуда сюда текла. Понял?
Внимательно и насторожённо Ромка засматривал человеку в глаза. Топорщил уши-лопушки. Вертел головой, тряс бородой. Но ничего не понимал, кроме одного: хозяин уходит из дому.
Не знал Ромка, что такое Самотлор и где он находится. Не понимал, какую и как это можно строить трубу и отчего по ней потечёт нефть с Самотлора. Да и что такое нефть — пёс не имел ни малейшего представления. Зачем ему это? Главное — Степан Иванович покидает его. Надолго.
Затих Ромка, загрустил. Хвост уныло опустил. Голову понурил. Брови принахмурил. И на Ромкины глаза навернулась вдруг слеза.
— Не грусти. — Растроганный Степан Иванович потрепал Ромку по шее, почесал за ушами. — Не навовсе расстаёмся. Да и не один ты останешься. Здесь пока поживёт мой племянник Витя. Парнишка неплохой. Не обидит.
Поцеловал Ромку в чёрный бархатный нос. И ушёл.
И остался Ромка с Витей.
И сразу начались у Ромки неприятности.
Задумал Витя выдрессировать Ромку так, чтобы можно было перед друзьями похвастаться. Целый день командует:
— Ромка, ко мне!
— Ромка, сидеть!
— Ромка, лежать!
Столько разных команд понавыдумывал, что от них у Ромки стала голова кружиться и бессонница началась.
Чего только Витя не заставлял делать Ромку! И тапочки принести. И кепку подать. И на задних лапах ходить. Зато забывал вовремя покормить да налить в чашку свежей воды.
И на прогулку Ромку одного не пускал, не давал ему с Фомкой и Артосом поиграть. А водил по двору на поводке. И всё командовал, командовал. Изображал перед мальчишками Ромкиного укротителя и повелителя.
Начал Ромка хиреть. Перестал играть и петь. Ничего ему не мило. Бродит скучный и унылый. Не обласкан, не оглажен, не расчёсан вовсе даже.
А Витя знай себе кричал на Ромку, даже шлёпал его иногда. И однажды злой мальчишка придумал такую штуку...
Ромка понуро лежал на диване, вспоминая недавнее житьё своё со Степаном Ивановичем. И такая щемящая грусть накатила на Ромку, что он непроизвольно всхлипнул и закрыл глаза лапами.
Закрыл и сразу уснул. И тут же увидел во сне Степана Ивановича. Тот посадил Ромку на колени, гладил его, причёсывал. А от рук, как всегда, пахло машиной.
Ромка шевелил ноздрями и блаженно улыбался во сне.
Вдруг будто бомба разорвалась — громыхнул сердитый Витин голос:
— Ромка, ко мне!
Как ошпаренный вскочил Ромка. Пошарил глазами по сторонам — никого. «Почудилось», — решил и снова прилёг было. Но опять Витин голос:
— Ромка, ко мне! Кому говорят!
Спрыгнул Ромка с дивана. Обежал комнату. Заглянул под стол. Сбегал на кухню. Нигде нет Вити. А голос опять как загремит:
— Ты что, не слышишь, негодяй? Ко мне!
Долетал Витин голос откуда-то сверху, как бы со стола. Вскочил Ромка на диван. Глянул на стол. Никакого Вити там не было. Только белая коробочка лежала. «Что за диво?» — подумал Ромка. И тут белая коробочка как крикнет Витиным голосом:
— Ромка, лежать! Быстро! Лежать!
Скакнул Ромка с дивана на стол. Подошёл к говорящей белой коробочке. Понюхал. А коробка опять выкрикнула команду Витиным голосом.
