— Хорошо, — ответил Ромка.

— Хорошо, — поддакнул Фомка.

— Хорошо, — сказал Артос. — Только надо спрятать хвост.

Мишка нахлобучил на голову белый колпак. Повязал шею цветным платочком и опять спросил:

— Ну, как?

— Только халат застегни, — посоветовал Ромка.

— Голову ниже нагни, — подсказал Фомка.

— И чтоб ни звука. Ни-ни! — предупредил Артос.

Мишка голову нагнул, ссутулился и покатил тележку к выходу из парка.

Обогнав немного Мишку, Ромка семенил вприпрыжку. Он прохожих отвлекал. Будто мячик, вверх скакал. Делал стойку. А потом. Раз пятнадцать кувырком.

Фомка и Артос прикрывали Мишку с флангов.

Улыбается народ:

— Глянь, собачий цирк идёт.

Вот и кончился забор!

Вот зелёный светофор!

Друзья не спеша пересекли самую людную главную улицу.

Потом перешли улицу поуже и потише.

Вот тогда они поняли, что опасность позади.

Мишка разогнулся и звонко шлёпал босыми пятками по пыльному асфальту. Белый колпак съехал набок. Куцый хвост высунулся из-под халата.

И Ромка почувствовал, что устал, тихо и медленно зашагал.

И Фомка с Артосом — как на прогулке. Шагают неспешно по переулку.

Шагают, не глядя даже вокруг.

А в это самое время вдруг...

А в это самое время вдруг вышел из калитки мальчик с папой.

Папа был задумчив и по сторонам не глядел.

А мальчику думать пока было не о чем. И он сразу заметил трёх псов, шагающих вокруг странной толстой Мороженщицы.

Заметил и говорит отцу:

— Погляди-ка, папа. Это тётя Капа.

— Наверное, — буркнул отец, не глянув.

— А почему у Капы вместо ног лапы? А из-под халата — хвост?

— Какие лапы? Какой хвост? — переспросил отец, а сам всё-таки присмотрелся к странной Мороженщице. Да вдруг как закричит:

— Это никакая не тётя Капа! Это переодетый медведь. Люди! Сюда! Медведь!!!

Из калиток и ворот повалил валом народ. Кто с поленом Кто с колом. Ну, а кто и с топором.

И сказал Ромка:

— Ну-ка, братцы, выше ноги! Драпанём-ка вдоль дороги! Здесь до речки близок путь. Доберёмся как-нибудь!

Мишка скачет — пыль клубится. За медведем Фомка мчится. Подгоняя Фомку с Мишкой, Ромка катится вприпрыжку. Сбоку стелется Артос: не поймёшь, где хвост, где нос.

А погоня по пятам. Слышен крик и тут, и там:

— Догоняй!

— Лови!

— Хватай!

Собачьи хвосты и лапы мелькают. Никак не понять, кто кого догоняет? Собаки медведя? Иль — наоборот? Кто разглядит? Кто разберёт?

Но вот и берег реки.

— За рекою — лес.

— За рекою — спасенье.

Но берег оказался высоченным, обрывистым и крутым. А внизу у воды — свалка: железки, кирпичи, обломки бетонных плит. Прыгнешь с кручи — обязательно врежешься в эти железобетонные обломки. Не убьёшься, так непременно кости переломаешь.

Что же делать?

А погоня ближе.

Что же делать?!

А погоня — рядом.

— Видно, нам придётся драться. Становитесь кругом, братцы! — крикнул Артос, обнажая клыки.

Тут Ромка увидел высоченный Тополь, росший на самом берегу. Прямо над обрывом.

Подлетел к нему Ромка с поклоном:

— Милый Тополь, выручай. Ствол сильнее раскачай. Посади нас на вершину. Кинь в реку. На середину.

Тополь качнулся. Дугою согнулся.

Ромка, Фомка, Артос и Мишка вцепились в кудлатую зелёную макушку Тополя.

Хрустнув, Тополь резко распрямился и зашвырнул друзей чуть не на середину реки.

Тут и погоня подлетела:

— Ах!

— Ох!

— Вот так на!

Вдруг донёсся громкий крик:

— Ой! Держите воротник!

Что-то красное мелькнуло и, описав дугу, ухнуло в речку, далеко от берега.

Это был Красный Лис.

Лес на берегу реки — весёлый, нарядный.

Белые берёзки. Белой стаей. На опушке леса. Неподвижно встали. Тонкие осинки трепетно дрожат. А на них росинки серебром блестят.

Гибкая рябина — лесная балерина. Влево, вправо гнётся — вот-вот взлетит, взовьётся.

Даже колкая боярка зеленеет ярко-ярко.

Вот какой нарядной, яркой, цветущей и пахучей была опушка леса, к которой направились Ромка, Фомка, Артос, Мишка и Красный Лис.

За нарядной опушкой начинался сосновый бор. Высоченные и стройные, чуть тронутые краснотой сосны подпёрли макушками облака и глухо, напевно гудели.

За бором сосновым начинался бор кедровый. Могучие, кряжистые кедры стояли поодаль друг от друга — величаво и гордо, как лесные богатыри. В косматой тёмной зелени кедров голубели большие, тяжёлые и сочные шишки с очень вкусными орешками.

А за кедровым бором начинался дремучий лес.

Плотными шеренгами стояли угрюмые ели, воинственно ощетинясь длинными и колкими тёмными иголками.

Густой чёрный пихтач заступал подступы к ельнику. Пихтовые цепкие лапы сплелись паутиной, которую нелегко разорвать.

Кто паутину эту разорвёт, сквозь колючий ельник прошмыгнёт, в буерак глубокий попадёт.

Там ни солнца нет, ни света. Мрачно там зимой и летом. И гнездится по углам вся лесная нечисть там.

За буераком начинались болота. Топкие. Непроходимые.

А вот за болотами были владения самого Орангула.

В чёрном-чёрном Каменном лесу было укрыто Чёрное озеро.

Вода в том озере черней, чем чёрные чернила. Нет в нём ни щук, ни окуней. Ни ряски нет. Ни ила.

Густа и клейка в нём вода. Кто угодил в неё — беда: уже не выплыть никогда.

На озере каменный остров стоит. На нём есть дворец из каменных плит.

В нём жил владыка чёрного каменного царства — злой и беспощадный волшебник Орангул, старший брат Клык-Клыка Грумбумбеса.

Ты помнишь Клык-Клыка Грумбумбеса?

Он похож на огромного. Ну, прямо преогромного. Наигромаднейшего паука.

Двенадцать лап — когтистых, волосатых. Спина — черна, мохната, полосата. Глазищи жёлтые, как факелы, горят. Сверкает саблями клыков загнутых ряд. А на конце хвоста — огромный крюк. Кто на него попал — тому каюк.

Вот каков был Клык-Клык Грумбумбес.

А Орангул в сто раз Клык-Клыка Грумбумбеса крупнее. Коварнее, жаднее его и страшнее.

Если он на лапы встанет, то упрётся в небосвод. На кого свирепо глянет, сразу тот навек уснёт.

Если рявкнет Орангул — сотрясает горы гул. Звёзды валятся с небес. Падает дремучий лес.

Но главная сила Орангула была в волшебстве. Он один знал заклинание, от которого камень и железо превращались в прах.

Он такие знал слова — с плеч слетала голова. Потухал костёр любой. Закипал кровавый бой. Подымался ураган. Волновался океан.

Всех ему непокорных рыб, птиц и зверей Орангул околдовал, и те, утратив вдруг нюх и слух, либо попадали под выстрел охотника, либо забредали в сети, силки и капканы, либо срывались с круч, проваливались в топи, словом — погибали.

Всё это Ромке, Фомке, Артосу, Мишке и Красному Лису рассказал Древний Ворон Каррыкарр.

— Его пррезиррают все зверри и птицы. Но даже оррёл с ним встрречаться боится. Коваррен и стррашен врраг Оррангул...

— Спасите меня от него. Караул!

Это крикнул Фомка, свивая восьмёркой хвост.

Никто не засмеялся над Фомкиной шуткой. А Ромка спросил Каррыкарра:

— Так что ж, Орангул непобедим? Нам никогда не справиться с ним?

Каррыкарр долго сидел и молчал. То ли он думал. То ли дремал.

Приуныв, умолкли псы. Ромка ворошил усы. Фомка сделал хвост вопросом. Почесал Артос под носом.

Мишка сонно тёр глаза.

Ну а Красный Лис сказал:

— Мудрый Ворон Каррыкарр. Ты всё ведаешь, всё знаешь. Неужели нет средств одолеть Орангула, выведать у него волшебное заклинание, спасти бедных львов и всех других околдованных им зверей и птиц?

— Добрро, и прравда, и дрружба сильнее любого вррага. В Чёррном озерре ррастёт Чёррная Кувшинка. Кто Кувшинку рраздобудет, тот Оррангула одолеет... Я устал. Я очень старр. Карр... Карр... Карр!!!