Вдруг он оборвал песню. Зашевелил двенадцатью когтистыми лапами. Приподнялся. И замер, вслушиваясь.

Довольная алчная улыбка покривила похожую на зубастый клюв морду.

Голубчики. Хе-хе-хе!.. Топотят. Ха-ха-ха!.. Прямо в мою пасть. Хо-хо-хо!.. Сперва я съем усатого. Потом сглотну хвостатого. И третьего затем я преспокойно съем...

Из лесу всё явственней доносилась веселая песенка трех друзей.

Клык-Клык Грумбумбес словно окаменел. Он не спускал глаз с тропы, на которой должны были появиться Ромка, Фомка и Артос.

«Чего они там застряли?» От нетерпения длинные когтистые лапы сами собой стали приплясывать, шерсть на взгорбленной спине встопорщилась, с оскаленных клыков закапала слюна. Клык-Клык Грумбумбес еле сдерживал себя, чтоб не кинуться в лес навстречу беззаботно распевающим друзьям. Невдомёк ему было, что пели-то только Фомка и Артос, а Ромка в это время неслышно крался по траве вдоль тропы, раздув чёрные бархатные ноздри, распахнув во всю ширь глаза.

Ещё издали учуял Ромка затаившегося врага. Неслышно подполз пёс к опушке. Всё, что надо, разглядел и так же бесшумно скрылся в лесу.

Слушая Ромкин рассказ, Артос и Фомка запели ещё громче. Во всю мочь. На весь лес.

Так и пошло у них. Один говорил, а двое слушали и пели, да так, чтоб Клык-Клык Грумбумбес не обеспокоился да на поиски не кинулся.

— Не миновать нам схватки с этим двенадцатилапым, — сказал сердито и решительно Ромка.

Артос кивнул.

Фомка задрал хвост восклицательным знаком.

— Только в открытом бою его не одолеть, — добавил Ромка.

Фомка и Артос, не прерывая песни, согласно наклонили головы.

— Я придумал, как его осилить. Выкопаем глубокую яму. Прикроем сверху веточками. И заманим в эту ловушку Клык-Клыка Грумбумбеса.

Выговорился Ромка и запел.

А Фомка заворчал недовольно:

— Прыткий ты, Ромка, больно. Мы когти напрочь оборвём, а такую яму не выроем.

— А если и выроем, как из неё вылезем? — поддержал Фомку и Артос.

— Верно, друзья. Не подумал я.

Растерянные хмурые псы разом оборвали песню.

И тут же всполошился Клык-Клык Грумбумбес.

Вскочил и вприпрыжку ринулся в лес.

Вдруг остановился.

Назад воротился.

На прежнем месте развалился.

— Никуда не денутся, субчики. Слева — непроходимое болото. Справа — непролазные колючие кусты. Позади — озеро. Один путь — по этой тропке. А на тропке — я! Ха-ха-ха!

Да. Это была страшная правда.

Выйти к дороге, ведущей на Самотлор, можно было только по тропе, на которой лежал коварный и злой Клык-Клык Грумбумбес.

Когда друзья поняли это, совсем расстроились.

— Вот так да, опять беда, — проворчал Фомка.

— Вряд ли выйдем мы одни из проклятой западни, сердито и нехотя признался Артос.

— Рано хныкать и сдаваться. Если надо — будем драться! — браво выкрикнул Ромка.

Темнело.

Таёжные буераки и прогалины залила мрачная угрюмая чернота.

С озера потянуло затхлой горьковатой сыростью.

Всё прохладней, неуютней и страшней становилось в тайге.

Где-то близко в пугающей черноте протяжно и жутко ухнул и захохотал Филин — ночная вещая птица.

Тревожно гукнула Выпь.

Верховой ветер взворошил верхушки деревьев, и те испуганно прошумели.

Ромка, Фомка и Артос, тесно прижавшись друг к другу, чутко вслушивались в непонятные, незнакомые, несхожие голоса засыпающей тайги.

Так и не придумали друзья, как им вырваться из ловушки, в которую их загнал беспощадный и злой Клык-Клык Грумбумбес.

— Слышите? — встрепенулся вдруг Ромка, топорща уши-лопушки.

— Чего ещё там? — проворчал Фомка, нехотя свертывая длинный хвост вопросительным знаком.

— Да! Гудит! — Артос вскочил. — Это же машина. И совсем близко.

— Вперёд! — скомандовал Ромка, и они гуськом двинулись туда, откуда доносился рокот мотора.

Эта странная машина походила на журавля. Широкие гусеничные лапы. Короткое туловище. Длинная гибкая шея с огромным клювом на конце.

Железный Журавль стоял на берегу озера. У самой воды. То и дело он окунал раззявленный зубастый клюв в воду и что-то старательно и долго нашаривал там. Вытащив из воды пук мокрой тины, Журавль выплёвывал её себе под ноги и снова окунал нос в воду.

— Чего она ищет в озере? — недоумённо выговорил Артос.

— Наверное, пьёт, — подсказал Фомка.

Ромка не стал гадать. Подошёл поближе к Железному Журавлю. Почтительно поклонился. Спросил:

— Скажите, пожалуйста, кто вы и что здесь делаете?

Не повернув головы, Железный Журавль проурчал полным ртом:

— Занят я! Занят я!

И продолжал своё дело.

Тогда Ромка выговорил вещие слова:

— Властелин любой дороги, ты один пройдёшь везде. Я — твой брат четвероногий. Не покинь меня в беде.

Тут Железный Журавль поворотился к Ромке и тихо сказал:

— Я — Экскаватор. Рою канавы. Котлованы. Ямы. А здесь дно чищу...

— Нам опять повезло. Грумбумбесу назло, — обрадованно пробормотал Фомка, сворачивая хвост в замысловатые фигуры.

— Кто знает, куда и зачем идёт, тому всегда и во всём повезёт, — степенно, с достоинством проговорил Артос.

— Послушайте, железный друг. Хоть вам и очень недосуг. Но вы нас не гоните. В беде нам помогите, — обратился Ромка к Экскаватору.

— Я не прочь. Но чем помочь? — миролюбиво откликнулся тот.

Ромка рассказал о Клык-Клыке Грумбумбесе, о ловушке, которую тот подстроил, и попросил Экскаватор вырыть яму-западню для двенадцатиногого страшилы и злодея.

— Я согласен. Так и быть. Где вам надо яму рыть? — спросил Экскаватор.

Оказывается, Ромка уже облюбовал и местечко. На крохотной полянке, через которую змеилась та самая единственная тропка от озера и дороге.

— Ну-с, в сторонку отойдите. Посидите. Поглядите. Покажу своё проворство, силу, ловкость и упорство.

Сказав это, Экскаватор с размаху клюнул землю и сразу выкусил в ней глубокую ямку.

Ещё раз клюнул в то же место — ямка стала шире и глубже. И снова с размаху железный зубастый клюв вонзился в землю.

Звенел металл.

Скрипели тросы.

Урчал мотор.

Но вот в этом шуме стали отчётливо различимы слова. Прислушались друзья.

Вот что, работая, негромко выговаривал Экскаватор:

— Ну вот, яма готова, — выдохнул Экскаватор, обрывая песенку. Делайте что надо. Я пошёл. Меня работа ждёт.

И, раскачиваясь, Экскаватор заковылял на гусеничных лапах к озеру и скоро пропал в темноте.

Голод поднял Клык-Клыка Грумбумбеса чуть свет.

Над тайгой занимался ранний рассвет.

— Ох, как я проголодался. Ох, обеда я заждался, — проскрежетал Клык-Клык Грумбумбес, клацая длинными острыми зубами, сверкая клыками.

Вскочил на двенадцать когтистых лап. Вздыбил длинную шерсть на спине. Вытянул шею. Раздул ноздри. Долго с шумом втягивал ими воздух.

— Где-то рядышком, голубчики. Со сна тепленькие. Мягонькие. Вкусненькие. Сейчас подзакусим. Хо-хо! Усатый — на закуску. Хвостатый — вприкуску. А лупоглазого глотаю сразу я!