Ещё минута-другая, и хлёсткие, жёсткие, неумолимые водяные струи из пожарных брандспойтов обрушатся на арену. Сметут с неё и львов, и Мишку.
— Я сейчас разбегусь, подпрыгну как можно выше и ударюсь о конец доски, — сказал самый старший и самый сильный лев по имени Эд.
— Нет, — возразила Львица. — Мы разбежимся вместе. Подпрыгнем вместе. И о доску ударимся вместе!
Два хвостатых, ловких, жёлтых, яростно рычащих шара. Так ударились о доску — цирк качнулся от удара. И неведомая сила Мишку разом подхватила. Завертела. Закрутила. Вверх под купол подняла.
Ромка, Фомка и Артос помогли Мишке сесть на трапецию.
А по арене забили водяные струи. Будто плети витые, хлестали они львов, прогоняя с арены.
Вверх, к трапеции, где сидели четверо друзей, стала подниматься лестница.
Выше, выше!
Ближе, ближе!..
Сквозь грохот воды, крики переполошённых зрителей и львиный рёв долетел голос самого старшего и самого сильного льва по имени Эд:
— Прощайте! Не забывайте! Ждём!
— Будем перепрыгивать вон на ту трапецию, повыше, — сказал Ромка. — Оттуда по канату до купола и...
— Я — не голубь. Я — медведь. Мне туда не долететь. Если б можно разбежаться... Ухватиться, поддержаться... А иначе разобьюсь. Что поделать? В плен сдаюсь...
— Да, ему не доскочить, — согласился Ромка.
— Что же делать? Как же быть? — всполошился Фомка.
Мишка совсем расстроился и захныкал:
— И зачем меня, бедняжку, разбудили? Для чего меня, беднягу, оживили?
— Ну-ка! Качнём трапецию. Дружно. Раз! — скомандовал Ромка.
Все встали, упёрлись в деревянную перекладину задними лапами и качнули. А когда взлетели вверх, Ромка, будто кузнечик, скакнул на вторую трапецию, что была подвешена немного выше и к которой был привязан толстый канат, спускавшийся из-под самого купола.
Отвязал Ромка канат и по нему спустился к друзьям.
— Цепляйтесь живо за канат и — вверх!
Первым полез по канату Фомка, бормоча:
— Никакая погоня нас теперь не нагонит.
Следом полз Артос, рыча себе под нос:
— Ах, как лихо, смело, ловко мы ушли из мышеловки.
Потом молча карабкался Ромка.
Последним пыхтел Мишка.
Не успели и половину пути одолеть, как Фомка выдохся и заворчал:
— Я не кошка. Не мартышка. Не могу я дальше. Крышка...
Тут и Артос повесил нос:
— Ничему и я не рад: нету сил держаться. Из-под лап скользит канат. Вверх мне не подняться.
И Ромка вдруг почувствовал, что у него разжимаются когти. Не собачье это дело — по верёвкам лазить.
— Нет и у меня сноровки удержаться на верёвке.
— Тут подал голос Мишка:
— Боюсь я плена, как огня. К чему пустые речи? Скорей садитесь на меня. На спину. И на плечи. Я вместе с вами поднимусь. И быстро. И надёжно. Не беспокойтесь, не сорвусь. Ведь я медведь — таёжный...
Ромке, Фомке и Артосу очень неловко было садиться на Мишку, который висел на канате, но... другого выхода не было.
Вцепились они в густую, крепкую медвежью шерсть. Прижались к жаркой, широкой Мишкиной спине. И замерли.
А Мишка вздохнул раз, вздохнул два и... полез по канату вверх. К спасительному круглому отверстию в центре купола, куда уже робко заглядывали ранние блёклые звёзды.
Опять в ловушке
Едва выбрались друзья на крышу цирка, как тут же послышалось:
— Скоррее... Скоррее... Напрраво... Напрраво...
По круглому куполу Ромка, Фомка, Артос и Мишка кубарем скатились вниз и очутились на крыше невысокого пристроя, в котором жили цирковые звери.
И снова голос Каррыкарра:
— Деррево ррядом... Деррево ррядом... Пррыгайте...
У стены пристроя рос высокий раскидистый тополь. Прыгнул на него Ромка и по стволу спустился вниз. За ним — Артос. И Фомка. И Мишка.
А под тополем их ждал Красный Лис.
Друзья крепко обнялись с Красным Лисом, потёрлись носами.
— Ну и задали вы нам задачку, — весело проговорил Красный Лис. — Еле поспели.
— Как вы узнали? — изумился Фомка, сворачивая хвост вопросительным знаком.
— Любая весть до нас дойдёт. Листок листку её шепнёт. И эхом повторится... Травинка скажет птице. А дальше Стрекоза помчит, трубя вокруг тревогу. О ней Кедровка прокричит. И так вот, понемногу. От травки к дереву. К воде. Незримо, неприметно. К нам весть приходит о беде. Приходит непременно.
— Да... — вспомнил Ромка. — Ты говорил нам об этом, перед тем как мы угодили в царство Спиешьпей.
— Там теперь буровики поставили Великаншу Буровую. На острове разрослись берёзы. Цветут цветы. Зеленеют травы...
— А Соня Первый Котофеич? — грозно спросил Артос. — И эти гадюки...
— Все они укрылись в Каменном лесу страшного и непобедимого Орангула, — ответил Красный Лис и вдруг насторожённо умолк. — Слышите? Вас ищут. Надо уходить. Немедленно. В лес!
— Как уходить? Скажи скорей. На улицах полно людей, — растерянно спросил Мишка.
— А может быть, нам переждать? Наступит ночь — тогда бежать, — неуверенно высказался Фомка.
— Может, нору вырыть нам и укрыться вместе там, — предложил Мишка.
— Нам не нору надо рыть. К речке нужно уходить, — сказал Ромка.
— Очень правильный совет. И пути другого — нет! — поддержал Ромку Красный Лис и вдруг предостерегающе вскинул лапу. — Тсс!.. Сделаем так...
Мишка, Фомка и Артос спрятались в густом кустарнике. А Ромка и Красный Лис отправились на разведку.
Цирковой скверик примыкал к большому городскому парку.
В этот вечерний час в парке было людно, шумно и весело.
Кто качался на качелях. Кто сидел на каруселях. Кто мороженое ел. Кто гулял да песни пел.
По аллеям бродят пары. В чайной пышут самовары. В тире выстрелы гремят. На площадке для ребят — пыль столбом, и визг, и крик: внучку потерял старик. Ищет бедный. Чуть не плачет. Внучка с куклой сзади скачет.
Сиреневые сумерки по парку разлились. И, словно звёзды жёлтые, фонари зажглись.
Листья на деревьях всё тише шелестели. Птицы спать устроились и уже не пели.
Ромка еле уговорил Красного Лиса, чтобы тот не высовывался из высокой густой травы у изгороди. Там не было ни тропинок, ни аллей. Никто не гулял, не играл.
Ромка — в зубы палочку. И пошёл вразвалочку.
Хвост у Ромки — трубой. Шея выгнута дугой.
Ниже подбородка — рыжая бородка. И как будто для красы — тоже рыжие усы.
Он идёт, хвостом колышет. Всё он видит. Всё он слышит. Всё он чувствует вокруг. Вдруг...
Увидел Ромка Мороженщицу с тележкой. Повесив халат на ручку тележки, Мороженщица старательно примеряла высокую белую шапочку.
Тут Ромку и осенило...
Лисий воротник
Мороженщица стала было натягивать свой халат, как вдруг замерла, увидев в траве у забора что-то красное.
— Как огонь... — пробормотала она, вешая халат на ручку тележки. — Что бы это?..
В высокой зелёной траве неподвижно лежала необыкновенно большая, очень красная и дивно красивая лиса.
— Ах, какая красота! Как она попала? Я такого хвоста сроду не видала!
Бесшумными маленькими шажками Мороженщица стала подкрадываться к безжизненно распластавшемуся Красному Лису.
Замер Лис. Лежит, не дышит: шевельнуться не моги. Глаз закрыт. А ухо слышит. Слышит робкие шаги.
Подошла Мороженщица, наклонилась, погладила пышный лисий хвост.
— Ах, какой воротник! Ах, какая шапка! Как бы только унести...
Сняла косынку с плеч, примерила, не завернуть в неё лису, мала косынка!
Кинулась к знакомой продавщице за мешком.
Едва Мороженщица отошла от тележки, как тут же подбежали Артос, Фомка и Мишка.
Напялил Мишка белый халат Мороженщицы.
— Ну, как?