3 марта тогдашний мэр Ферран доложил муниципальному совету о тех тяготах, что выпали на его долю и долю мирового судьи Лемюе: привязанные к хвостам лошадей и постоянно понукаемые, они были вынуждены проследовать за казаками в Тоннер, где лишь «благодаря заступничеству великодушных местных жителей» были освобождены[1299]. Что же касается арестованного за нападение на конвоиров М. Пике-Лорена, то он остался под стражей до окончания войны[1300]. Мэр, описывая гибель пленного лейтенанта полка вольтижеров, закончил свой рассказ следующими словами: «Так погиб в расцвете лет гвардейский офицер Делатр, обладатель удостоверений, подтверждающих его благородное поведение и его бесстрашие в бою!» «Бравый француз», «благородная жертва возвышенных чувств» - мэр не скупился на эпитеты и заверял, что последние почести, отданные усопшему, не могут до конца выразить «боль и сожаление» горожан и т. п. Однако, как потом писал Пьер-Жак Бридье, власти долгое время не делали ничего, чтобы увековечить память этого героя. В 1865 г. на том месте, где была его могила, решено было построить школу, и только благодаря инициативе Пьера-Жака Бридье останки Делатра были торжественно перезахоронены. Чтобы найти могилу, пришлось копать траншею, и шесть рабочих копали ее все утро и весь день, прежде чем их усилия увенчались успехом: череп и кости сохранили следы ударов шашками, как о том и свидетельствовали очевидцы убийства Делатра.
Заканчивая пересказ воспоминаний Бридье, В. Гюимар не без рассудительности заметил: «Мы видим, что поведение тогдашних захватчиков из тех знаменитых казаков, которые вызывали такой же страх, как в свое время нашествие варваров, было только безобидной местью по сравнению с ужасами и мерзостями немецких орд в этой войне. Если бы подобные события произошли в наши дни, то в Бриеноне не осталось бы ни одного целого дома, а жители во главе с мэром были бы тотчас же расстреляны или преданы смерти еще более варварским способом»[1301].
Платов в рапорте Барклаю де Толли от 1 июня 1814 г. описывает отступление свое после переправы на правый берег Йонны так: «...посылаемые мною в разные места партии всюду имели желаемый успех, а особенно во время отступления моего от Вильнёв-ле-Руа через Жуаньи, Сент Флорино и Тоннор, когда преследовал меня неприятельский корпус маршала Макдональда, подчас арьергард мой везде отражал передовые войска, и я не допускал сии корпуса его отрезать себя»[1302]. Итак, из Жуаньи Платов отошел в Бриенон-сюр-Армансон, оттуда - в Сент-Флорентен[1303], а оттуда уже двинулся к Тоннеру.
Тоннерцы уже пережили волнение от первой встречи с казаками. Как писал Делагюпьер, с 13 февраля в город начинают возвращаться некоторые беженцы, полагая, что обстановка успокоилась. Но возвращаются они, избегая населенных пунктов, занятых большим количеством союзников, и стараясь не повстречаться с казаками. Горожане по-прежнему жили в основном слухами. То прибывшие из Осерра рассказывали, что они якобы видели, как на городской площади расстреляли казаков, уличенных в грабежах[1304]. То ездивший с 1 по 11 февраля в Санс господин Крюзо рассказывал о совершенных там грабежах и насилиях. Только его самого казаки якобы «раздевали три раза»: забрали совсем новые штаны, портмоне с 500 франками, рубашку, платки, галстук. Но, правда, так и не нашли несколько золотых, что он успел спрятать в потайной карман[1305]. То говорили, что в Осерре пострадало несколько домов в предместье, хотя сам город вроде бы и не грабили. То говорили о том, что императрица постоянно шлет в Труа к своему отцу курьеров. То прибывший из Эрви старик Мишле рассказывал, что сам читал прокламацию союзников, в которой говорилось о провозглашении Людовика XVIII королем Франции. 19 февраля прошел слух, что противник захватил Фонтенбло и потребовал с города контрибуцию в 20 000 франков, которую следовало предоставить на следующий день в полдень, но к 8 утра назначенного дня врагов вытеснили из города[1306].
Проезжали через город курьеры, спешившие на Шатильонский конгресс, но они никаких новостей не сообщали. 13 февраля дошли вести об успехе французов у Шампобера да слух о сопротивлении национальных гвардейцев под руководством генерала Моро в Осерре. 13-15 февраля через город проезжали повозки с ранеными вражескими кавалеристами, что уже не оставляло сомнений в успехах французских войск. После победы Наполеона при Монтеро началась эвакуация союзников из департамента Йонны[1307]. 15 февраля союзники оставили Осерр, 19 февраля из Парижа прибыл курьер, который официально подтвердил победу французов у Монтеро. Последующие три дня правительственные курьеры из Парижа снова привозили победоносные реляции. Опасение у тоннерцев вызывало главным образом то, что, отступая на Труа, полки противника пойдут через их город. Так они и пошли: 23 февраля все дома в городе и все деревни на два лье в округе были заняты австрийскими солдатами.
24 февраля в 4 утра австрийцы продолжили отступление, их дефиле продолжалось до 9 утра. Но не успело оно закончиться, как еще один офицер появился в мэрии с требованием предоставить в течение двух часов 10 000 рационов питания. Мэр Тоннера Клод Базиль, который еще при первом приближении союзников не оставил город и не бежал с другими функционерами в Осерр, и теперь не потерял присутствия духа. Он ответил, что отступающие войска все забрали с собой и выполнить подобное требование невозможно. Офицер тогда стал угрожать прямыми реквизициями у горожан. Мэр сделал все возможное, чтобы обеспечить требуемые реквизиции. Чтобы снизить чрезмерные нагрузки на город, он разослал послания в соседние незанятые противником коммуны, чтобы те помогли собрать требуемое количество провианта и фуража.
Делагюпьер, как, возможно, и другие крупные собственники Тоннера, подобные меры в отношении соседних коммун приветствовал, но такое поведение мэров некоторых французских городов вызвало сильное возмущение у наполеоновской администрации: слишком уж мэры старались обеспечить врагу поставки провианта и фуража. А. Уссэ, ссылаясь на рапорты Пакье и переписку Наполеона с Камбасересом, писал, что одни мэры умышленно составляют неполные списки призывников, другие вообще забросили свои управленческие функции в связи с приближением врага, третьи прячут оружие и отказываются его выдавать тем, кто хотел бы защищаться, четвертые же так старательно служат противнику, что это больше походит на предательство: «...от имени союзников они рассылают в соседние еще незанятые врагом деревни приказы о реквизициях»[1308]. Уссэ даже привел отрывок из обнаруженного им в Военном архиве письма мэра Тоннера мэру соседней коммуны, в котором последнему предписывается «немедленно по получении письма отвезти в магазины Тоннера» указанные ниже товары. Отказ подчиниться этому требованию мэра Тоннера обещалось трактовать перед командованием союзников как отказ в продовольствии, предназначенном для военных нужд[1309].
Алликс не простит такого рвения мэру Тоннера: после возвращения в город французских войск Базиль будет отправлен под конвоем в Невер с формулировкой «за пособничество интервентам»[1310].
Но продовольствие было все же собрано... Как оказалось, оно предназначалось для казаков Платова.
23 отряд Платова был еще в Жуаньи, а в полдень 24-го он прибыл в Тоннер[1311]. В этот же день по соседству с казаками в Танле[1312] разместился отряд Турна[1313]. Если верить Наполеону, то в этот день 24 февраля Платов столкнулся с французами и «едва сумел ускользнуть». И случилось это под Бар-сюр-Сеном[1314]. Но, как мы видим, сам Платов был от Бар-сюр-Сена уже в 40 с лишним километрах.
