Но сдаваться было не в моих привычках.

— Товарищ жандарм, разрешите вопрос! — крикнул я, за пару шагов оказавшись рядом с молодым офицером, руководящим процедурой осмотра. — Причину смерти уже определили?

Жандарм, самый обычный лейтенант, смерил меня подозрительным взглядом. Заметил мой перстень и помрачнел. Отвечать он не хотел, это было видно. Но, наверное, слухи о моих связях с высшими чинами жандармерии уже успели дойти до его ушей, и он нехотя решил поделиться со мной последней информацией.

— Так ну а как же, определили. Она очевидная. Сгорел он…

— Сгорел?

— Ну да, а как же! — кивнул жандарм. — Вы же сами сказали, что был взрыв. Это газ рванул. Оборудование здесь неисправное. Вот ему и не повезло. А вы просто в самый неподходящий момент пришли…

Газ? А, точно, после детонации от взрывающегося артефакта ничего не осталось, а жандармам я про него не сказал специально. Не хотел выслушивать вопросы о том, как сумел его увидеть сквозь закрытую дверь. Да и раскрывать Жижика раньше времени я не собирался. А теперь жандармы придумали историю о взрыве газа. Конечно, она же отлично вписывается в отчёты и решает все их проблемы с расследованием!

Спорить с жандармом я не стал. Пусть будет газ. Уверен, что к моменту, когда мы случайно активировали артефакт, Емельянов был уже мёртв. Но переубеждать я никого не собирался. Всё равно найти настоящего убийцу у них наверняка не получится. Слишком уж гад продуманный…

Мы уже собирались уйти из злополучного подъезда, когда раздались новые крики.

— Ой, пустите меня! Пустите!

— Нельзя вам сюда, гражданочка! Здесь, это, трагедия произошла!

— Да я же не любопытства ради! Это брат мой в той квартире был…

Я мгновенно подскочил к застывшей на нижней площадке полноватой женщине средних лет.

— Добрый день, я товарищ Михаила, Марк. Пришёл его проведать и застал взрыв…

— Товарищ? У Миши?! — недоверчиво уставилась она на меня. — Да у братишки же отродясь товарищей не было! Нелюдимый он. Весь в нашу тётку по материнской линии пошёл!

Что там была за тётка, меня не интересовало. Но в этой женщине я видел свой последний шанс что-то разузнать про покойного.

Именно поэтому я ловко подхватил её под руку и отвёл в сторону от любопытной толпы. Жандармы нам не препятствовали — они настолько поверили в то, что это был обычный взрыв газа, что остальные варианты даже не рассматривали.

— Да, товарищ. Первый и единственный. Суть не в этом. Вы в поведении Михаила в последние дни ничего странного не замечали?

— Странного? Да он тихий был, нелюдимый, редко что говорил… — неуверенно пожала она плечами. — А вы зачем спрашиваете? Мне сказали, это был газ…

Я использовал Дар и немного на неё надавил. Прямо на глазах её лицо подобрело.

— Вообще, было кое-что. Мы с ним неделю назад виделись в последний раз. Он вообще без работы сидел, весь в долгах как в шелках, а тут сказал, что у него деньги появились…

Я насторожился.

— То есть ему кто-то заплатил за работу? Чем именно он занимался?

— Чем не знаю. Всё больше на машине ездил, бомбил. Наверняка с этим как-то связано… А, вспомнила! Он говорил, что встречался с заказчиком по последней работе не где-нибудь, а у самой Академии. Вроде как заказчик там работает или учится…

Мне стоило большого труда скрыть эмоции. В том, что под работой он понимал наезд на Марка, я почти не сомневался. А вот то, что заказчик был как-то связан с Академией, я совсем не ожидал!

— Вы точно уверены, что он говорил именно про Академию?

— Да, без сомнений. Он всё ещё удивлялся, как всё там роскошно, да на каких машинах дворянские детишки туда приезжают…

— Он говорил про этого заказчика что-нибудь ещё? — спросил я, усиливая давление Дара.

Но больше мои вопросы ни к чему не привели. Рассказать про заказчика ей больше было нечего. Мучать женщину я не стал и в компании Альфреда зашагал прочь.

— Господин, прошу меня простить, но я подслушивал ваш разговор… — потупил взгляд камердинер. — Я правильно понимаю, что тот, кто велел Емельянову вас убить, связан с Академией? Тогда вы в большой опасности! Вы окружены врагами и должны как можно быстрее отчислиться!

— Вот ещё! — Я фыркнул. — Столько труда приложил, и бежать, поджав хвост, не собираюсь.

Пусть я и храбрился, ощущения от разговора были неприятные. Выходит, что кто бы ни пытался меня убить, этот кто-то имел отношение к Академии. Он мог быть моим преподавателем или однокурсником. Да даже уборщиком! Абсолютно кем угодно. И от этого становилось не по себе.

Получалось, что я был не просто окружён недружелюбными аристократами. В ряды врагов, которые целыми днями тёрлись вокруг меня, затесался кто-то по-настоящему опасный…

Кто этот человек, что он от меня хочет, зачем я вообще ему понадобился — всё это были вопросы без единого ответа.

Единственное, в чём я мог быть уверен на сто процентов, — это в том, что в покое меня не оставят. Если убили Емельянова, единственная задача которого заключалась в наезде на Марка, то очередная попытка моей ликвидации была лишь вопросом времени. И его у меня оставалось всё меньше и меньше…

— Альфред, пошли домой. Что-то я замаялся.

Мы пошли домой. Я оглядывался по сторонам, внимательно всматриваясь в каждого встречного, в каждую тёмную фигуру, провожающую нас взглядом. Убийца мог быть где угодно. И меня не покидало ощущение, что он за мной наблюдает…

В этот раз до дома мы добрались без приключений. Но стоило нам закрыть дверь, как камердинер принялся выводить на дверях какие-то сложные знаки, а также расставлять в углах загадочно поблёскивающие артефакты.

— Альфред, что ты делаешь?

— Наношу защитные Руны и устанавливаю сигнальные артефакты, — сообщил камердинер, не отвлекаясь. — Время сейчас тяжёлое, и пока мы не поняли, кто вам угрожает, любые меры не будут лишними!

Довод звучал логичным. Если бы я был убийцей, то обязательно попытался бы пришить себя в расслабленной домашней обстановке, когда меньше всего ожидаешь атаки.

Я так намаялся за день, что моментально заснул, а когда утром проснулся и пришёл в Академию, то сразу же на пороге столкнулся с Максимом Богатырёвым.

— Дед придумал, как использовать твои материалы, — сверкая глазами, прошептал он мне на ухо. — Он хочет, чтобы ты принёс их как можно быстрее!

Я кивнул. Выходит, нового визита в Чёрный дом мне не избежать. И случится он совсем скоро!

Мальчишка шёл по улице в сопровождении камердинера и не переставая крутил головой. Чувствует, мерзкий выкормыш Тьмы, что вокруг него сжимается капкан. Чувствует и ищет, кто мог этот капкан поставить…

Пересмешник стоял у самого окна и смотрел на него. Он не мог признаться в этом даже себе самому, но он очень хотел, чтобы Оскурит снова, как в прошлый раз, на него посмотрел. Хватило бы даже короткого взгляда.

Но сегодня сил почувствовать его присутствие у Оскурита не хватило. На окно, за которым скрывался Пересмешник, он даже не посмотрел.

Возможно, это к лучшему. Значит, возможности мальчишки были сильно преувеличены и поводов для беспокойства нет…

— Оскурит сильно меня беспокоит, — произнёс Ворон.

Пересмешник вздрогнул и обернулся.

Они находились в конспиративной квартире, которую использовали, когда хотели встретиться и переговорить в комфортных условиях. Для этого здесь было всё необходимое, — электрический чайник, мягкий приглушённый свет, удобные кресла. Ну и, конечно же, великолепная защита лучших артефактов, пробиться через которую не сумели бы сильнейшие маги.

Здесь можно было говорить о чём угодно без риска быть подслушанным.

— И чем же он вас, мой дорогой Ворон, беспокоит? — скрывая своё волнение, произнёс Пересмешник и мягко опустился в кресло.

Ворон сидел напротив него. Как всегда спокойный, пусть сегодня и чуть более взъерошенный, чем обычно. Перед ним стояла кружка с дымящимся чаем и надломленное печенье. Он не попробовал ни то, ни другое, лишь вертел в руках печенье, превращая его в мелкую крошку.