Чей дом полыхнул первым, так и не разобрались. Списали все на приезжих и чрезмерное увлечение алкоголем, но пара старожилов потом, спустя несколько месяцев, как все улеглось, рассказывала, будто видели ведьму, кружащую на метле над деревней, и вместо ног у нее были лапы с когтями. Каким образом после непогоды пожару удалось так быстро распространиться – тоже осталось загадкой. Дома и пристройки вспыхнули, как спички, словно политые серой вместо дождевой воды.

Мы бегали помогать соседям, дед только и делал, что таскал ведра до самого рассвета, и наш дом остался нетронутым. Стоял себе тихий и пустой, с побитыми окнами, в окружении ревущего пламени. Только я видел, как повеселевшая Лизавета с Колькой обнимались на нашем крыльце, а в доме хозяйничала покойная бабушка, и ни одна искра не попала в дом, который они берегли, как бесновалась поблизости Дианка. Сгорела она тогда или просто сгинула – не знаю. Помню только, как языки пламени охватили ее разом, и поток ее проклятий превратился в хохот.

Я больше не боюсь мертвецов и, главное, никогда не беру сомнительные штуковины в руки.

Вера спустилась с крыльца и глубоко вдохнула свежий морозный воздух. Прогноз не обманул: погода стояла замечательная, безветренная – как раз для прогулки. В разрывах туч проглядывало декабрьское негреющее солнце.

– И куда же мне пойти сегодня? – спросила женщина вслух. И ответила сама себе: – Туда, где я ещё не была.

Всё началось с Вериного дня рождения. Накануне дети – Катя и Паша – попытались выяснить, что бы она хотела получить в подарок. Но Вера только отшучивалась.

День рождения пришёлся на воскресенье. И сын, и дочь жили в других городах, выбраться не могли. Позвонили утром, поздравили, но тайну подарков раскрывать не стали.

Вечером курьер привёз посылку. В ней лежали две коробки. Вскрыв их, Вера обнаружила в одной маленький аккуратный цифровой фотоаппарат, а во второй – фитнес-браслет. Тут же раздался звонок от дочери, словно та почувствовала важность момента.

– Мамуль, ну что? Получила подарки? Понравились? Смотри, фитнес-браслет – это чтобы ты гуляла. Ты же совсем пешком не ходишь, разве так можно? И работа сидячая, и дома из-за компьютера не встаёшь! Ты же у нас ещё молодая, красивая, а сидишь в четырёх стенах. Надо в день проходить не меньше десяти тысяч шагов. А фотик – это чтобы ты фоткала всё интересное, что на прогулке увидишь. И нам присылала. Паша предлагал тебе смартфон обновить, но я сказала, что на телефон ты не любишь снимать. Скажи, здорово мы придумали? Тебе нравится?

Вера похвалила подарки и пообещала больше ходить пешком. Попрощавшись с дочкой, она подошла к зеркалу. Отражение смотрело на неё усталыми серыми глазами.

– Со следами былой красоты, – усмехнулась Вера. – Не очень молодая, конечно… Но прогулки точно не повредят.

Потом она позвонила сыну – поблагодарить. Паша, как обычно, попенял матери, что она не хочет перебираться поближе к нему с женой.

– Даже с днём рождения по-человечески поздравить тебя не могу: работа, работа. А так была бы рядом. Мы вот о внуках твоих задумываемся. Тебя же там ничего не держит!

Вера и сама не понимала, почему она так упорно отказывалась переезжать. Наверно, за пять лет она просто привыкла к этому небольшому, нешумному южному городу. В первый же месяц нашла неплохую по местным меркам работу. Коллектив был не сказать, чтобы дружный, но сработавшийся, её ценили.

Хозяйка квартиры уважала Веру за серьёзность и аккуратность, иногда сокрушалась: «Такая хорошая женщина – и одна!» Вера вежливо улыбалась и пожимала плечами. Крест на личной жизни она поставила несколько лет назад, когда очередная любовная лодка разбилась в щепки. Правда, когда дочка отучилась в вузе и нашла работу в другом городе, Вера испугалась одиночества, даже зарегистрировалась на нескольких сайтах знакомств. Но очень быстро поняла, что устала начинать с нуля и разочаровываться.

В понедельник именинница угощала коллег тортиком. Секретарша Ирочка, заметив на её руке браслет, заинтересовалась: раньше Вера особого стремления к активному образу жизни не проявляла.

– Хорошая штучка. У моей мамы такой же, фирма только другая. Так вас теперь на работу не подвозить, пешком ходить будете? – подмигнула она.

– Нетушки, – засмеялась Вера. – Я же сова, куда мне ещё раньше вставать. Вот с работы постараюсь пешком. Если погода позволит.

И погода позволила. Ранняя осень, как обычно, почти не отличалась от лета. К концу рабочего дня жара спадала, и Вера безбоязненно доверяла предвечернему солнцу шею, плечи и руки, покрытые россыпью маленьких родинок.

Как показал браслет, дойти от работы до дома – уже значило выполнить дневную норму шагов. Если же рабочий день был суматошным и напряжённым, женщина выбирала более длинный путь и приходила домой с окончательно проветренными мыслями.

Перед сном Вера подсоединяла цифровик к компьютеру, сбрасывала на него фотографии, выбирала лучшие и отсылала их детям. Фотографировать ей нравилось. Вначале она немного стеснялась прохожих, но со временем перестала. Одно красивое раскидистое дерево женщина особенно полюбила и фотографировала всю осень с перерывом в несколько дней. На снимках его листва постепенно меняла цвет, а потом начала редеть, опадая.

По выходным Вера путешествовала по городу. Папка на компьютере постепенно пополнялась снимками старинных зданий, парковых аллей в золотой листве, кошек на подоконниках, лениво глядящих в объектив, убегающих вдаль рельсов (железная дорога делила город пополам).

В ненастные дни Вера пересматривала фото, поглаживала отдыхающий шагомер и шептала ему: «Ничего… Скоро дождик закончится, и мы опять пойдём гулять».

Так незаметно прошла осень, и наступила зима.

Вера дошла до ближайшего перекрёстка и повернула на запад. Сегодня она дольше обычного провозилась на кухне и вышла позже, чем планировала. Но на улице было ещё светло, и женщина рассчитывала вернуться домой до наступления ранней зимней темноты.

Дом, в котором Вера снимала квартиру, стоял в историческом центре города, уже давно не совпадающем с географическим. До окраины можно было дойти за одну обычную Верину прогулку.

Вера шла по узенькому тротуару, лавируя между подмёрзшими лужами. Дышалось легко. Улица была пуста: сказывался воскресный день. Все многоэтажки остались позади, по обеим сторонам улицы тянулись частные дома. Почти в каждом дворе была собака. Маленькие с лаем бросались к забору, большие нюхали воздух и провожали Веру внимательным взглядом.

Наконец улица закончилась. Асфальт оборвался, его сменила гравийная дорога, уводящая к трассе. На повороте, поодаль от остальных, стоял последний дом. Вера остановилась, высвободила браслет из-под рукава куртки, прищурилась. Когда она вернётся домой, норма будет перевыполнена.

«А фотографировать-то здесь и нечего, – подумала женщина. – Сегодня мои без отчёта останутся».

Словно услышав её мысли, небо, покрытое рваными синими тучами, вдруг вспыхнуло прощальным огнём. Из окна Вериной квартиры можно было иногда наблюдать такую картину, но там закат наполовину заслоняли дома и деревья. А здесь ничто не мешало запечатлеть красоту.

– Спасибо! – воскликнула Вера, торопливо сняла перчатки и достала камеру.

Она успела сделать несколько кадров, и на небе словно кто-то повернул выключатель: огненные блики погасли так же внезапно, как и появились. Сразу стало ощутимым приближение ночи. Вера оглянулась: восток был тёмно-синим, почти ночным, город зажёг огни и звал вернуться домой.

– Ну что, готов считать? – спросила Вера браслет, убирая фотоаппарат. – Мы сегодня молодцы.

Уже дойдя до границы асфальта, женщина услышала позади мужской голос:

– Женщина! Женщина, подождите!

Вера остановилась и обернулась. От крайнего дома, опираясь на палку и сильно припадая на левую ногу, к ней ковылял мужчина.