Мутирующий, с облезлыми перьями, выжженными глазами голубь сидел на краю кислотной лужи, пытаясь хлебнуть из нее. На лапке голубя блеснула магнитная клякса. Майк похолодел: если птицу спугнуть, то эта клякса может разнести полдома.

Тут голубь вроде как опомнился, вспорхнул, отчего сердце чуть не остановило свой ход, и улетел.

Майк выдохнул: ну как он мог забыть, что подобного рода вещи целенаправленны! Визор покажет, куда приземлился голубь. А их десятиэтажка… да кому она нужна, чтобы тратить на нее бешеные деньги?!

10:05

Несколько шагов, несколько метров…

Мимо продребезжал бронеавтобус с рабочими, проехал, брызнул каплей из пневмотрубки. Плевок зашипел и погас на суперботинке. Майк усмехнулся: они и не такое переживали! Он зашагал по бетонной дорожке, перепрыгивая лужицы. По газону безопаснее, конечно, но сегодня искусственную траву покрывал серый налет неизвестно каких, но явно не полезных осадков.

Скоро, очень скоро он будет в безопасном месте. В месте, где можно расслабиться, отдохнуть, где можно не опасаться ловушек. В месте, которое охраняется государством для их, граждан, блага и процветания. Скоро наконец купит то, о чем мечтал уже месяц, и увидит ту, о которой думал каждую минуту.

10: 45

«Хорошее время выбрал!» – похвалил Майк сам себя. Единственный посетитель хлебной лавки испуганно зыркнул из-под шлема и мышкой прошмыгнул мимо.

В маленьком светлом зале тепло. Пахло выпечкой и совсем чуть-чуть ее духами. Лиззи!

– Здравствуйте, Майк, – сказала тоненькая, как тростинка, рыжеволосая продавщица, – давно к нам не заглядывали. Я уже соскучилась по вашим… – она на мгновение запнулась, – серым глазам. – И в ее – синих – замелькали веселые чертики.

За это она ему и нравилась – за откровенность, за бойкость, за милую ехидность. А рыжие, солнечные, ничем не прикрытые волосы вообще сводили с ума. Белый халат, перчатки – все. Впрочем, в лавке ей ничего не угрожает. Наверное, Лиззи надевает броню, когда возвращается со смены домой.

Майк стащил шапочку, облокотился на прилавок.

– А уж я как соскучился, вы даже не представляете.

– Представляю, – Лиззи протянула руку, пригладила его лохмы, мол, растрепались, одну прядку даже завела за ухо, – хлебушек снова подорожал. На него пахать и пахать надо. Вы, Майк, всего лишь второй покупатель за утро.

Она вздохнула и оглянулась на полки, где рядами желтели суррогатные буханки с масляными коричневыми корками, батоны и булочки.

Хулиганка! Майк не стал играться, вытащил подарок:

– Все это время я думал о вас, Лиззи, и надумал… Это вам, – он протянул бархатную коробочку и с удовольствием увидел легкий румянец на ее щеках.

Не осторожничая – какая беспечная девушка – Лиззи открыла коробочку и ахнула.

Было бы с чего ахать: золотой перстенек тонюсенький, камешек маленький, но рубин настоящий. Старое украшение, мамино. Примет ли она предложение руки и сердца? Да или нет? Предложенное сердце Майка укатилось, кажется, в ботинки.

Девушка сказала то, чего он вовсе не ожидал:

– Давайте снимем перчатки?

– Зачем? – удивился Майк. Шапка, ладно, но перчатки… Это настолько интимно, что снять их – либо проявить высшую степень доверия, либо…

– Вы охотник? – прямо спросила Лиззи, обозначив второе «либо».

Вот оно что! А чего он хотел, дурачок? На что рассчитывал?

Все девушки мечтают выйти замуж за охотника, войти, так сказать, в элиту. Профессиональные убийцы – охотники – имеют все: власть, деньги, связи. Они выполняют государственную задачу «прореживания» по закону. А законы о лишних людях суровы: не больше одного ребенка в семье, инвалиды, безработные любого возраста и пола, неработающие старики, – огромный список. Выбраковка необходима, так как прокормить «хлебушком» расплодившееся население земного шара невозможно.

Сосед Христо Пе́трович ровно в пятьдесят попал под сокращение. Обычная практика – на заводах нужны молодые, сильные. Родственников, чтобы взяли на обеспечение, у него не было, а новую работу сосед найти не успел. «Полгода не тронут», – уверял Христо. Неделя прошла после юбилея…

Стать охотником почетно, но очень трудно. Конкурс – по двести человек на место в колледже, из которых не менее ста проскочат по блату. Три года обучения за свой счет, практика с недорогими заказами под руководством наставника, который заберет львиную долю оплаты… Много чего еще.

Майк мог бы. Он точно знал. У него были связи – от бабушки, эпикировка, знания – от отца, всякие умные штуковины – от сестры. Дело в другом. Убивать он не мог – противно. А вот это – от мамы, от запрещенных книг, где убийство – преступление.

Он поморщился: игла гаджета всегда выходила с болью, – стянул перчатки. Лиззи тоже, и они положили ладони тыльными сторонами вверх на прилавок. Зачем она это сделала, Майк не понимал, клейма у нее и быть не могло, девушек в охотники не берут.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга – глаза в глаза.

– Извини, – от волнения он перешел на «ты», – наверное, защищаясь, убивали многие, но я не охотник. И… – стоит ли говорить запрещенное? Все же закончил: – и не хочу им быть. Я простой онлайн-инженер.

Что ж, значит, не судьба найти некорыстную половину, а проще – любовь.

– Боже, какое счастье! – прошептала Лиззи. – Я боялась, что охотник, больно вид у тебя суровый. – В ее взгляде смешинки смешались со слезами. – Давай встретимся вечером, и я скажу…

– …да?

– Да!

11–30

Волосы Лиззи чуток растрепались, а губы немного припухли. Колечко на пальце искрилось рубиновыми лучиками. Она дотронулась до перчатки Майка, перевернула свою:

– Хороший гаджет, хотя и бесплатный. Мне уже помогал, а тебе?

– И мне. Может власть позаботиться, когда хочет.

Майк купил хлеб, батон, пару еще теплых булочек. Снова потянулся к девушке. Но она отступила к полкам.

– Вечером… Забыла! Сегодня привезли пирожные. Эклеры! Это большая редкость. Правда, дорого. Очень.

Эклеры лежали в прозрачной коробке. Толстые, важные, посыпанные миндальной крошкой, знающие себе цену среди прочей выпечки.

Майк не ел пирожных года два. Язык замер в предвкушении.

– Давай вместе! – он выбрал два самых больших, так ему казалось. Денег в обрез, но хватило.

Крем чуть горчил от миндаля, но так даже лучше – не приторно. Он и не заметил, как проглотил вкусность.

– А ты что же?

– Вот еще, желудок портить перед обедом, – Лиззи улыбнулась, но грустно, – бабушкино воспитание. Я потом съем, на де-се-р-т, – выговорила по слогам почти забытое всеми слово…

У двери Майк обернулся: солнечные волосы, небесные глаза, – Лиззи. Его Лиззи!

Натянул шапочку, кивнул:

– До вечера.

12–00

Без происшествий он дошел до квартиры, на автомате замечая опасности. Спасибо отцу, выдрессировал, в мыслях же только она – Лиззи.

От мыслей, что ли, голова немного кружилась, сердце бухало, а пальцы немного дрожали, когда Майк стаскивал ботинки. В согнутом состоянии живот скрутило, будто там завелась проволока. Да что такое? От сладкого, может, с непривычки? Во рту до сих пор вкус миндального крема с ванилью. Или…

Догадку опередил гаджет. Отравление! На белом экранчике вспыхивали красные знаки поражения. Майка затошнило, он привалился к стене, закрыл глаза. Сейчас машинка полечит.

Прошла минута, две… Ему становилось хуже. Он взглянул на перчатку и вздрогнул. Никаких красных знаков, по белому фону тянулись черные буквы: «Спасибо за использование демоверсии. Если вы хотите купить программу…»

Майк бросился в душевую, к аптечному шкафчику, вытащил бутылек с противоядием. Не отмеряя, пару раз глотнул горькую жидкость.

«Вот же гады! – думал он, пока целебная настойка делала свое дело. – Проклятые эклеры! Что же получается, власть распространила бесплатные гаджеты с хорошей, но демофункцией, словно антилотерею, отравила пирожные, да и мало ли еще чего понаделала… Неслыханно! Зачем? Деньги нужны? Ерунда, для этого другие способы есть, те же налоги. Сама занялась выбраковкой? Неужели все настолько плохо в мире? Придется в сто раз больше быть осмотрительнее, осторожнее.»