– Можно взглянуть поближе? – спросил он и бережно прикоснулся к мыслечтецу, с интересом рассмотрел шестерёнки, постучал ногтем по хрустальному стеклу и пошевелил колёсико настройки.

Родион моментально встрепенулся:

– Осторожно! Пожалуйста, не нужно ничего крутить, это очень капризный механизм.

– Простите. И что же, это любой человек может таким вот способом читать мысли любого… человека? – поразился утративший ироничность Александр.

– Конечно, не любой. Только тот, у кого имеется восприимчивость, а это довольно редкая вещь, – отозвался Родион, с немалым облегчением возвращая себе мыслечтец. – Насчёт мыслей людей – для такого вмешательства нужны веские основания. И это совершенно не моя компетенция.

– Ясно, – поскучнел Александр и перевел взгляд с устройства на Амалию Карловну, которая закончила с конспектом и с энтузиазмом принялась перечислять неотвратимые трудности на пути идеального кошачьего опекуна к счастливой жизни подопечного.

«Это становится непереносимым. Ах, тётушка, придушить бы вас… и делу конец. К всеобщему удовольствию, скоро такая возможность представится…» – отчётливо донеслось до Родиона, хотя Амалия Карловна ни на секунду не прервала свой бенефис. Родион покосился на Александра – тот с безмятежной улыбкой на холёном лице внимал разглагольствованиям тётушки о нуждах и комфорте Гамлета.

«Неужели… чтец? – Родион в ужасе уставился на саквояж. – Демоны преисподней!»

Только сейчас он осознал, что в спешке не сбросил настройки на нейтраль.

Родион, обливаясь холодным потом, изо всех сил старался слышать только Амалию Карловну, но мысли Александра время от времени пробивали эфир, к счастью, не имели более касательства к убийствам старушек. В основном это были глупые мечты о высотах, каких он, Александр – гений всех времен и народов, мог бы достичь в актёрском ремесле и в положении в театре, имея такой замечательный инструмент для чтения людских душ в своих талантливых руках. Как дитя малое, ей-богу.

Как только представилась возможность, Родион поспешил откланяться.

Выдохнуть удалось только в конторе. Как?! Как такое возможно? Настройка требует немалых усилий и опыта, а чтобы покрутить колёсико и попасть на нужную «волну» – нонсенс! Но других объяснений случившемуся Родион не находил.

Слава богам, никто этого не заметил. Ведь частным конторам лицензию на чтение людей не дают, такое вмешательство – прерогатива тайной канцелярии. Чем грозило несанкционированное «копание в мозгах», Родион прекрасно знал, и общаться с представителями грозной организации представлялось ему крайне нежелательным. Тут и лицензии лишиться недолго – а это значит лишиться работы, банк отнимет контору, и всё – по миру пойдёте, всеми глубоко неуважаемый Родион Алексеевич… И попробуй, докажи, что это была случайность! Как будто проблем мало…

После опрокинутой рюмки коньяку, припасённого заботливой Софьей как раз для таких нервических случаев, полегчало. Непреодолимое желание бегать кругами, меряя шагами периметр кабинета, и поминутно взъерошивать волосы в попытке упорядочить тревожные мысли, унялось.

Но радость оказалась преждевременной: ночью за Родиона принялась совесть.

Ведь лощёный Александр раздумывал над удушением собственной обожаемой тётушки, ни больше, ни меньше. Всерьёз ли? Вряд ли, но кто его знает? Амалия Карловна – особа своеобразная, и долго выносить её характер дано разве что человеку с железными нервами. Сказать по правде, Родиона и самого не раз посещали подобные идеи, но ведь это не значит, что он потенциальный убийца!

А если намерения Александра не так уж безобидны? Что делать? Заявить в полицию, поставить в известность Амалию Карловну? Безупречный план, ничего не скажешь. Настрочить донос, наябедничать тётушке на племянника, сославшись на интуицию. Предчувствие. Ах, да, мне тут намедни духи предков шепнули, что мадам Савскую изрядно заждались в райских кущах.

– Сегодняшний визит к Амалии Карловне отменяется, – объявила Софья.

Родион сначала мысленно возликовал – воспоминания о вчерашнем происшествии ещё не оставили в покое, поэтому он предпочёл бы отложить встречи с госпожой Савской. Но тревога всё же царапнула сердце.

– Почему же, что случилось?

– Амалия Карловна телефонировала: велела передать, что отбыла в больницу и вскоре сообщит о новой встрече.

Сердце ухнуло вниз и через секунду застучало в горле.

«Я так и думал! Принялся, подлец, за дело!» – про себя выругался Родион и бросился к выходу.

– Родион Алексеевич, а мадам Кох? Ей назначено на сегодня, – попыталась остановить его Софья.

– Потом! – невежливо отмахнулся он.

– Конечно-конечно, первым делом дирижабли…

Дальше Родион не вслушивался – выскочил на улицу: больница, в которой могла оказаться госпожа Савская, в городе была одна и находилась в квартале от конторы зооменталиста – Императорский магический госпиталь на улице Книгопечатников.

Родион примчался в госпиталь, где его ждал сюрприз: в дверях он столкнулся с Амалией Карловной, выходящей под руку с Александром.

– Ах, Родион Алексеевич, такая досадная неприятность со мной приключилась, и это накануне премьеры!

– Что же произошло, Амалия Карловна? Что-то с ногой, я вижу, вы хромаете, – участливо поинтересовался Родион, подозрительно оглядывая Александра, тот ответил хмурым оценивающим взглядом.

– Стыдно признаться, но я совершила непростительную глупость: подумала, что страшного в том, без сопровождения съезжу в театр оценить новые декорации. Можете ли себе представить, придумали какую-то монстру на паровом ходу: за кулисами лязг, скрежет, парит отовсюду – антураж преисподней, да и только!

– Ваша травма случилась по вине машинерии?

– Да нет же, – махнула рукой Амалия Карловна. – Оступилась, когда выходила из пролётки – подвернула ногу. Хвала богам, только незначительное растяжение, доктор обещал исправить за две процедуры.

– О, это такое облегчение слышать, что с вами всё в порядке.

– Да, простите, Родион Алексеевич, что пришлось отменить встречу. Если вам удобно, я буду ждать вас завтра в шестом часу, – улыбнулась госпожа Савская.

– Тогда до встречи, Амалия Карловна.

Всю дорогу до дому Родион малодушно радовался непричастности Александра к происшествию и пустячности травмы Амалии Карловны – ведь это освобождало его от совершения подвигов и прочих благодеяний.

Назавтра, с самого утра Родион вёл изнурительные переговоры с банком, которые, к несчастью, не принесли желаемого результата. Трудные времена требуют трудных решений. Сейчас очень пригодился бы дополнительный заработок, желательно законный. Однако место, куда Родион скрепя сердце собирался закинуть удочку в этих целях, имело весьма скромную популярность среди законопослушных граждан. Но другого выхода не было.

Родион родился в семье торговца средней руки, вышедшего из самых низов, потому прекрасно знал, как легко можно оказаться там – в дрянных трущобах заводской окраины. Каждый раз с содроганием шёл грязными заплёванными улицами мимо чадящих труб домашних печей (топили здесь по-чёрному углём и дровами), и тихо радовался, что сия чаша минула его. По крайней мере, пока.

Выскочив из перехода, ведущего со станции подземной железной дороги, спёртый воздух которой пропитался запахом машинного масла, Родион облегчённо выдохнул и потёр виски: скрежет колес ржавого паровоза ещё долго грохотал в ушах. Казалось бы, окраина того же самого города, но будто пропасть делила столицу на два противоположных мира.

Когда Родион добрался до конторы, было далеко за полдень. Софья по обыкновению встретила его необременительным щебетанием: самые свежие университетские новости и краткое обозрение театральных постановок. Также по обыкновению Родион пропустил половину мимо ушей и очнулся лишь на упоминании знакомой фамилии:

– Что-что, простите, Разумовский? Какой ещё Разумовский?