— Точно, — ни один мускул не дрогнул на его лице. Либо он умел безупречно врать, либо говорил правду. — А вот с тобой всё будет плохо, если ты и дальше будешь относиться к своему организму как к казенному. Тебе нужно отдохнуть, Диана.

— Я никуда отсюда не поеду, — вырвала свою кисть из его ладоней. — Я никуда не уеду, пока Даня не очнётся.

— Ты хочешь, чтобы он очнулся и увидел, что ещё и ты в больничной койке? Вот радости-то у него будет! Сразу можно будет лечь с тобой рядом в третью кому, — сдержано, но весьма резко сказал Никита. Положил свою ладонь поверх моих пальцев и мягко сжал. Глубоко вдохнул, взяв себя в руки. — Не глупи, Диана. Сейчас ты ему всё равно ничем не поможешь. Могу тебя заверить, что он и без твоего присутствия рядом, знает, что ты с ним. Я прав? Ты с ним?

— С ним, — кивнула и тут же поджала губы, подавляя всхлип. — Конечно, с ним.

— Тогда, давай я отвезу тебя домой. Ночь отдохнёшь, поспишь. Я оставлю тебе лекарства, а завтра утром я или Серёга тебя привезём сюда. Будем дежурить поочередно, чтобы Даня не очнулся один. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Серёжа с тобой приехал?

— Да. Он паркуется, чтобы не загораживать выезд «таблеткам».

— Ясно, — покорно встала и приняла протянутую им руку.

— Ты горячая, — нахмурился Никита и коснулся моей шеи, а затем и лба. — И в таком состоянии ты собралась чего-то дожидаться? О себе-то хоть немного подумай.

Вот… еще один, говорящий о том, что я должна думать о себе.

Я уже подумала о себе, о своем счастье и комфорте. Вчера. И вчера же наблюдала за тем, как моего мужчину завозят в отделение реанимации.

— Что? Где? — подбежал к нам изрядно запыхавшийся Серёжа. Бешенный взгляд блуждал по дверям и людям вокруг, пока не остановился на мне. — Что в этот раз? Наркота? Серьёзно?!

— Серёга, твою мать! — одёрнул его Никита. — Ты-то успокойся!

— Успокойся?! — всплеснул тот руками. — Тебе не кажется странным, что второй раз за последний год мы приезжаем в больничку, где наш друг в коме, а рядом она? Просто совпадение? — указал он на меня, как на кусок дерьма. — А про ту хрень с инвестором ты тоже забыл?!

— Знаешь что! — вспылила я, смахнув руку Трумэна, пытающегося успокоить и меня. — Я могу быть виновата в том, что с Даней происходит сейчас, но я не была виновата в той аварии год назад. Если ты забыл, то если бы не я, то твой друг мог бы вообще до реанимации не дожить!

— А то, что происходит сейчас… Где твой язык был раньше? Какого хрена ты прятала его в заднице, не сказав, кто этот папик? — сверкал Серёжа яркими глазами.

— Разошлись, вашу мать! — встал между нами Трумэн и растолкал в стороны. — Давайте все дружно разосрёмся и разбежимся по будкам, пока Даня тут висит на волоске. Нам же больше заняться нечем, да?

— Блять! — отступил Серёжа к стене, запустив пальцы в волосы.

— Я увезу Диану домой, — ровным тоном резал воздух Никита. — Ты, Серёга, остаёшься здесь. Будем дежурить по очереди. Диана приедет утром, если будет хорошо себя чувствовать. Потом установим график дежурства. Всё, как в прошлый раз.

— А родители? — спросила я. — Данины родители… им нужно сказать.

— Позже, — кивнул Никита. — Я позвоню им. Подготовлю. Вы… — указал на нас. — …не суйтесь. Особенно ты, придурок.

— Пошёл ты! — выплюнул Серёжа и снова от нас отвернулся.

— Поехали, — потянул меня Никита за локоть. — Я отвезу тебя.

Последовала за ним, временами опираясь на локоть слишком сильно. Усталость и слабость, взявшиеся из ниоткуда, накрывали с головой. Хотелось привалиться к стене и немного отдохнуть.

— Сейчас выйдем на воздух, станет легче, — подбадривал меня Никита. — Когда ты последний раз ела?

— Я… — нахмурилась, глядя себе под ноги. — … не помню.

— Сумасшедшая.

Это не было комплиментом или восхищением. Он и правда считал меня сейчас ненормальной. Я и сама, в общем-то, не до конца понимала, как себя чувствую, о чём думаю и что именно хочет сказать мне мой организм. Голоден ли он? Устал? Истощён? Складывалось полное ощущение, что организм и я существуем отдельно друг от друга. Даже руку, которой я цеплялась за локоть Никиты, я чувствовала отстраненно, словно через толщу ваты.

Выйдя на улицу, остановились рядом с урной, чтобы стянуть бахилы. Никита со своими справился быстро, а мне понадобилось время и его помощь, чтобы снять хоть один.

— Станет совсем плохо, звони мне или сразу в скорую. У тебя точно жар и, скорее всего, моральное истощение. С этим не шутят, — профессиональный тон ударил по ушам.

— Хорошо, — поморщилась от света закатного солнца и последовала за другом на парковку, что находилась за корпусом, из которого мы вышли.

Ноги переставляла как ходули. Меня начало морозить. Хотелось закутаться и не шевелиться. Упасть прямо на асфальт, свернуться в клубочек, чтобы меня никто не трогал.

Но не всем желаниям бывает суждено сбыться.

— Диана? — услышала до боли знакомый голос, обходя очередную машину на парковке вслед за Никитой.

Вскинула голову, пошарила взглядом по парковке и встретилась глазами с Игорем, выходящим из машины, в переднем пассажирском кресле которой сидела ухмыляющаяся Вилка.

Какого?!

Она явилась сюда и после всего, что сотворил, находит наглости улыбаться, глядя мне в глаза?

— Диана, что случилось? Почему ты здесь? — фоном звучал голос Игоря, но мне было плевать. Я не видела ничего, кроме наглой рожи белобрысой суки за тонированным стеклом.

Откуда-то взялись силы. В позвоночник словно наэлектризованный стержень вставили и зарядили на максимум.

Отпустила локоть Никиты и, глядя прямо на свою цель за толщей стекла, двинулась к ней. Оттолкнула Игоря, пытающегося поймать меня за руку, и склонилась к машине. Открыла дверь и вцепилась в волосы высокомерной суки, на чьём лице так и осталась сиять улыбка до самого моего приближения. С силой рванула её из салона под её же оглушительный поросячий визг.

— Папа! Что она делает? — визжала эта паскуда, упав ладонями на асфальт. — Папа!

— Это ты, мразь, что делаешь? — кричала я, пытаясь поднять её за волосы на ноги, чтобы видеть лицо. — Убила Артёма, подсыпала какую-то дрянь Дане, а теперь приехала посмотреть на результат? Стало интересно, умер он или нет? Не умер, сука! Не умер!

Я кричала, как умалишенная, била её руками и ногами, пока она сворачивалась на грязном асфальте, пряча голову и прижимая ноги к груди.

Сзади подбежал Игорь, схватил меня за талию и попытался оттащить подальше от Вилки. Но я вцепилась в неё как чёртов бульдог, который не успокоился, даже увидев кровь на смазливом лице.

— Диана, что с тобой? — кричал Игорь в затылок, силясь перекричать меня.

— Сука, я убью тебя! — орала я уже сорванным голосом, получая какое-то садистское удовольствия от ощущения её кожи под своими ногтями и выдранных волос, запутанных между пальцами. — За Даню… Я мокрого пятна от тебя не оставлю, тварь!

Пока я исходила на говно и брызгала слюной, Вилка продолжала лежать на асфальте, защищая лицо руками. Она даже слезу пустила, плача как ребёнок.

— И что ты ноешь, мразь? — кричала я уже издалека, когда Игорь оттащил меня подальше, а Никита просто наблюдал со стороны, закуривая сигарету. И спасибо ему за это. — А когда Артёма хоронили ты так же плакала? Или ты не оплакиваешь тех, кого убила?

— Ненормальная! — взвизгнула она, сев на асфальте. Со следами потёкшей туши стала рассматривать ободранные в кровь ладони. Из носа и расцарапанной щеки у неё тоже текла кровь. Как вода из сломанного смесителя.

— Это я ненормальная?! — дёрнулась, чтобы снова пнуть её по башке, но сильные руки не дали мне сдвинуться с места. — Я ненормальная? Это тебя надо лечить, мразь! На электрическом стуле!

— Диана, успокойся! — теперь не выдержал Игорь, рыкнув над самым моим ухом.

— Отпусти меня! — взбрыкнула в его руках, но он так меня и не отпустил.

— Успокойся и расскажи, что случилось, — настаивал Игорь, в голосе которого слышался хруст застывшего льда.