— Скука, — выплюнул он брезгливо и молча проследил за официантом, поставившим перед ним кофе.

— Конечно, — саркастично изломила брови. — Оплодотворять двадцатилеток куда веселее.

— Ревнуешь?

— Брезгую.

— Но всё же этой ночью была готова отказаться от всего и бежать вместе со мной.

— Говори тише, — воровато огляделась, но ни один из присутствующих в кафе дядечек не проявлял никакого интереса к нашему столику. — То, что было ночью ясно дало понять мне, что всё то, что было между нами, давно в прошлом. Ни к чему его ворошить.

— Не занимайся самообманом, Диана, — подался Игорь вперед и сложил перед собой руки на столе, словно он на деловых переговорах. — Между нами ещё очень много недосказанности и сегодняшняя ночь дала мне понять, что ты ко мне всё ещё что-то чувствуешь. И я готов поклясться, что не знаю никакой тёлки в латексе, которая тебя встретила в моей квартире.

— Мне уже все равно, Игорь. Это в прошлом. В далеком, неинтересном для меня прошлом.

— И снова ты себя обманываешь, Диана, — уголок его губ дернулся в знак несомненного превосходства. — Предлагаю следующее…

— Ты думаешь, мне интересны твои предложения? — сардонически усмехнулась.

— Настя родит, я с ней разведусь, но от ребенка я не откажусь. От тебя я не откажусь тем более, — поспешил он перебить меня, заметив, как я возмущенно открыла рот. — Месяца через два мы можем начать…

— Ты идиот, Игорь, — злобно выплюнула ему в лицо и подалась вперед, нависнув над столиком. — Как ты себе это представляешь? Шведская семья, в которой ты — основной центр? Трахаешь меня, Настю, а тебя иногда потрахивает Даня? Ты так себе представляешь наше будущее? Ты настолько хочешь быть втиснут во все отношения?

— Что ты несешь? — процедил сквозь стиснутые зубы, полоснув сталью холодного тона. — Сядь и выслушай меня до конца.

— Я не собираюсь тебя слушать. Мы достаточно сказали друг другу и добавить мне больше нечего. Думаю, на этом можно закончить наше общение. Кроме работы нас не связывает больше ничего.

Вышла из-за стола и уверенно двинулась к выходу из кафе. Но пальцы, жестко сомкнувшиеся на запястье, и сильный рывок назад, заставивший потерять равновесие и буквально упасть Игорю на колени, остановил моё отчаянное бегство.

— Можешь еще побегать, повилять хвостом…

— Отпусти. На нас смотрят, — дергалась в его руках, но сохраняла на лице маску дружелюбия, когда наш официант подозрительно на нас посмотрел.

— Плевать, — отмахнулся Игорь и его горячим дыханием обдало шею. — Можешь побегать еще немного. Поиграться со своим пацаном. Я подожду. Но однажды, Диана, — провел носом дорожку от шеи к волосам и зарылся в них, шумно вдохнув. — Ты, всё равно, прибежишь ко мне. Знаешь, почему? Потому что ты слишком правильная девочка. И врать ты не умеешь ни себе, ни кому-либо другому. А теперь соври, что ничего не чувствуешь ко мне, и можешь идти.

— Ненавижу, — выдохнула рвано. — Такое чувство тебя устраивает?

— Как красиво ты завуалировала страсть, — хохотнул он приглушенно. — Твоя ненависть для меня слаще всего.

— Смотри, чтоб не слиплось, — произнесла ядовито и, резко дернувшись, высвободилась из его рук, наконец, соскользнув с коленей.

Почувствовав твердый пол под ногами, поспешила снова спастись бегством.

Подальше от Игоря. Поближе к Дане.

Прежде чем войти в номер дала себе шанс отдышаться. Для этого достаточно было замереть у двери и создать видимость поиска карточки в недрах бананки. На деле, я попросту меняла местами телефон, карточку и кошелек.

Когда кровь перестала шуметь в ушах, а пульс пришел в относительную норму, наконец, «нашла» карточку и вошла в номер. На цыпочках, неторопливо, боясь разбудить Даню на тот случай, если он еще не проснулся.

Спит ровно так как я его и оставила: обнимая мою подушку.

Скинула кроссовки и забралась на постель, сев там, где и должна была лежать моя подушка. Обняла себя за колени, положив на них подбородок, и молча ожидала момента, когда Даня проснется. Не знаю зачем, не знаю для чего, но мне хотелось, чтобы он со мной просто поговорил. Чтобы сказал пару фраз, от которых мне станет легче, после которых я пойму, что у нас всё ещё хорошо, а дальше будет только лучше.

Ведь так? У нас же всё хорошо? Если, конечно, не брать во внимание один весьма настойчивый айсберг, чьи слова и относительно легкие касания — лишь маленькая верхушка того, что он хочет сделать со мной на самом деле.

Да, и как его можно не брать во внимание, когда его натиск физически ощутим даже тогда, когда его нет рядом?

Пошёл он!

Сейчас. В этой постели. Есть только я и Даня. Всё!

Высвободила руку и робко убрала густую челку с его лба. Зарылась пальцами в его шевелюру и мягко поскребла ногтями затылок. Всегда любила так делать во время просмотра какого-нибудь фильма. К тому же, руки, обычно, сами так и тянутся к его волосам. Кажется, еще немного и он замурлычет сытым котом под моими легкими, порой, неконтролируемыми мной, ласками.

— Диди, — хриплый сонный голос заставил уголки губ приподняться в легкой улыбке.

— Доброе утро, — прошептала, не зная, услышал ли он меня.

— Я поросёнок. Прости, — вздохнул Даня и виновато уткнулся лбом мне в ногу. — Нахрена я вчера столько выпил?

— Наверное, было сильно вкусно? — выдвинула теорию.

— Было вкусно, когда начали с пива и рыбы, а потом… — на несколько секунд затих, словно снова уснул. — А потом я не помню. Помню только как с Серегой друг друга из такси выносили.

— А в номер тебя Игорь принёс, — постаралась голос держать ровным.

— Пиздец, — выдохнул Даня лаконично.

— Полный, — произнесла в тон ему.

Сейчас я с ним была согласна как никогда раньше.

— О чем-то мы с ним хотели поговорить. Видимо, поговорили.

— Видимо, — пожала плечами, продолжая взъерошивать его волосы. — Голова болит? Может, какое-нибудь обезболивающее или воды?

— Болит всё, но я лучше в душ вместо таблеток, а потом вниз за кофе, — мягко поцеловал щиколотку и уткнулся в нее лбом. — Который сейчас час?

— Почти восемь.

— В двенадцать лекция, потом надо еще раз у пацанов уточнить насчет питбайков, потому что я не помню, записал ли где-то, с кем они сотрудничают. Надо к тому времени воскреснуть, — снова тяжелый вздох. Широкая ладонь легла на мою руку в его волосах и притянул к губам, чтобы поцеловать кончики пальцев. — Ты как себя чувствуешь? Лучше? Я вчера звонить не стал, чтобы не разбудить случайно, а потом у меня сдох телефон, а следом за ним и я, видимо.

— Всё хорошо, Дань, — огладила контур его губ и ощутила приятное покалывание легкой щетины на ладони. — Не заморачивайся.

— Хочу поцеловать тебя в губы.

— Так, целуй.

— Я воняю.

— Я потерплю, — умилилась его непосредственности и некоторой беззащитности рядом со мной.

— Нет, мой ангел, я так не хочу, — угасающий шепот, словно опять засыпает.

«Мой ангел» — фраза, которую я слышу не впервые, но в грудной клетке беспокойное сердце, все равно, сделало кульбит.

Тихий стук в дверь нарушил хрупкую идиллию.

— Кто-то стучится? — спросил Даня, вынырнув из дрёмы.

— Сейчас посмотрю.

Сползла с постели и подошла к двери. Открывала её так медленно, чтобы в любой момент можно было захлопнуть перед носом нежеланного гостя.

— Диди, — страдальчески пропыхтел Серёга за порогом. — Впусти. Обещаю, блевать не буду. Уже нечем.

— Проходи, бедолага, — с облечением выдохнула и впустила его в номер.

— Как Дан? — спросил он, стягивая кроссовки.

— Как дан мне вчера, так и спит, — съёрничала, указывая рукой на кровать, где тихо сопел Даня.

— Я не сплю, — донесся тихий голос. — Глазам больно долго смотреть на свет. Что мы вчера пили, вообще, Серёга?

— Лучше спроси, что мы вчера не пили. Перечисление выйдет коротким, — широко шагая, Серёжа добрался до постели и рухнул на нее рядом с Даней. — Не помню, как в номере оказался.