— Что? — заморгала я часто, чтобы хоть что-то видеть сквозь пелену слёз.

— Поговорим?

— Пошёл ты. Даже близко ко мне не смей подходить, — выплюнула я брезгливо и, не чувствуя под ногами пол, зашагала в сторону нашего с Даней номера механической куклой.

Из распахнутой двери навстречу мне вышла Вилка, держа между пальцами дымящуюся сигарету.

— Занимательное зрелище, да? — спросила она, иронично выгнув разбитые губы. — Неприятно получается, когда выясняется, что вас окружают далеко не идиоты?

Молча сдвинула её в сторону, просто толкнув не самым бережным жестом. Вошла в номер, захлопнула дверь и прошла в центр комнаты. Не выдержав цунами захлестывающих эмоций, рухнула на колени, взвыв от боли, разрывающей изнутри.

Секунды сливались в минуты и превращались в часы, а я всё продолжала лежать в центре комнаты, глядя перед собой в одну точку. Между пальцами пролёг ворс ковра, который я сжимала. Плакать уже было нечем. Казалось, я выплакала весь запас слёз, рассчитанный до конца моих дней.

Хотя… Может это и есть конец? Куда уж хуже? Осталось только лечь и умереть.

Кстати, я уже лежу…

Замёрзла, продрогла, беззвучно всхлипывая жду, когда в голову придёт хоть какое-нибудь решение ситуации. Пусть хоть самое бредовое, самое пустяшное или невыполнимое. Хоть что-нибудь, кроме вакуума, в котором я лежала и задыхалась.

Завтра мы улетаем домой.

Улетаем. Домой.

У меня снова нет дома. Да, Даня дал мне право пожить в его квартире, сколько захочу, но…

Я не захочу.

Становится обузой, заставлять кого-то быть мне обязанным. Тем более Даню. Паразитировать на нём? Нет. Он этого не заслуживает. Да и не было такого никогда в моей природе.

Вернусь на съемную комнату, если её, конечно, уже не сдали кому другому, и продолжу обычную жизнь обычной усредненной девушки такого же среднего города. Дом, работа, а вечерами вой в подушку, чтобы с утра опять начать всё сначала.

Завтра улетаем. Нужно собрать вещи. Нужно хоть чем-то занять руки. Говорят, что физическая деятельность способствует лучшему мышлению. Что ж, проверим. Может, в складывании вещей в чемодан найдется какая-то особая истина и подскажет мне правильный путь?

Медленно поднялась с пола. Вялость и головокружение после нервного срыва топили тело в вязком болоте лени и желании, вообще, не шевелиться. Подошла близ кровати, вытянула из-под неё чемодан и закинула на постель, раскрыв его. Подошла к широкому комоду, выдвинула первый попавшийся под руку ящик и замерла, оглушительно громко всхлипнув в пустоте номера.

Данины вещи. Его футболки и джинсы.

Кончиками пальцев подцепила одну из футболок. Белая. С его любимым принтов виде рыжего кота с мотоциклетным шлемом на голове. Я подарила её в качестве шутки на двадцать третье февраля, а он носил её везде, где только можно было покрасоваться котом.

Сжала ткань ладонями и уткнулась в нее носом, вдыхая теплый запах.

Я ошиблась, когда решила, что слёз больше нет. Есть. Вот они — впитываются футболкой.

Снова села на пол. Так плакать удобнее всего.

Раскачивалась, вдыхала запах, корила себя за то, что дура и снова пропитывала футболку слезами.

Стук в дверь нарушил бесконечную последовательность действий.

Проигнорировала.

Стук повторился. Мягкий, словно сомневающийся в том, а нужно ли ему это делать.

Снова встала, футболку убирать не стала. Вложив ее в одну руку, прошла к входной двери.

Если это Игорь или кто-то из его семейки, даже не стану разговаривать. Просто захлопну дверь и продолжу рыдать в футболку.

Повернула ручку, приоткрыла дверь, оставив маленькую щелочку, и сразу отпустила ее, позволив той открыться полностью.

— Даня! — выдохнула имя, стоящего по ту сторону порога. Голос пропал, губы потрескались от нервных покусываний. Но по телу прошёл воскрешающий заряд, словно меня только что вернули с того света, хорошенько шандарахнув дефибриллятором. — Почему ты стучишься?

— Не хотел быть незваным гостем, — повел он обнаженными плечами.

Всё ещё раздет. Порванная рубашка сжата в кулаке. Бровь снова зашита и запрятана под полоской пластыря. Этого бойца местный медик запомнит надолго.

— Не говори так. Это и твой номер тоже. Проходи, — отступила назад, боясь отвернуться и потерять его из виду. Даже моргать почти перестала, чтобы смотреть на него неотрывно.

— Я только чемодан собрать, — произнес Даня, переступая порог. — И мне нужна футболка. Рубашка порвалась и в крови.

— Вот, держи, — протянула ему его футболку. — Только она немного мокрая.

— Почему?

— Я плакала в неё.

— Ди, — выдохнул Даня, опустив взгляд. Потянул руку к футболке и коснулся моих пальцев. Случайно, скорее всего. Но тем самым подарил новый заряд жизни.

— Прости меня! — бросилась ему на шею и постаралась прижаться так сильно к его торсу, чтобы наши рёбра соединились, как зубчики на молнии, когда её застегиваешь. — Прости меня, пожалуйста! Я всё тебе расскажу. Я больше никогда не буду врать! Пожалуйста, Даня!

— Ты и не врала. Ты молчала, — произнес он до ужаса спокойно и моей спины, наконец, коснулась его теплая ладонь. Он не обнимал так же крепко, как это делала я, но и не отталкивал. — Не знаю, что из этого хуже.

— Хуже всего — я, — ответила, продолжая вжиматься сопливым носом в его шею.

— Ты не хуже, Диана. Просто, видимо, я не заслужил твоего доверия настолько, чтобы ты могла со мной делиться тем, что у тебя внутри, своим прошлым…

— Нет, Даня. Просто, я трусливая дура, которая второй раз наступила на те же грабли.

— Ты не дура.

— Дура.

— Как скажешь.

Отчего-то улыбнулась его этому согласию. Возможно, потому, что в нём была слышна улыбка.

— Я забронировал билеты на утренний рейс. Тебе тоже, — сообщил он дежурную информацию.

— Спасибо, — с трудом разомкнула объятия и с усилием воли отошла на шаг назад. — Если останешься, я расскажу тебе всё, что хочешь. Отвечу на любой твой вопрос и приму любой вердикт. Только выслушай. Хорошо?

Шумно вдохнув, заполнив широкую грудь воздухом, Даня опустил взгляд и отошел к открытой двери. Последняя надежда на то, что он останется, испарилась, когда его пальцы коснулись ручки двери.

— Хорошо, — произнес он, нарушив тишину и закрыл плотно дверь.

— Ты не уйдешь? — на глаза вновь навернулись слёзы.

— Я здесь.

— О чём тебе рассказать в первую очередь? — спросила, робко заглянув в Данины глаза.

— В первую очередь предлагаю сесть. Нам обоим.

— Да, конечно.

Отступила к постели и присела на самый её край.

Даня мягко опустился в кресло напротив, продолжая сжимать в руках свою чистую футболку и окровавленную в драке рубашку.

— Начинать? — спросила не потому, что не знала, стоит ли мне начинать весь этот рассказ, а потому, что хотела оттянуть момент, после которого в голове Дани сложатся все паззлы в не самую впечатляющую картинку обо мне и моём прошлом.

— Передумала?

— Нет.

— Тогда начинай.

— Хорошо. Кхм, — прочистила горло, собрала пальцы в замок и зажала между коленей. Опустила взгляд в пол, чтобы не видеть, как с Даниного лица постепенно будет сползать краска. — Мне было девятнадцать, когда я познакомилась с Игорем. Тогда я ничего о нём не знала. Для меня он был просто красивым и загадочным мужчиной, за которым я наблюдала, стоя у заднего окна трамвая. Потом мы с ним познакомились. Я влюбилась. На тот момент мама тоже была влюблена в мужчину со своей работы. Потом я узнала, что мы с ней влюблены в одного и того же мужчину. Я ничего не рассказала маме и решила просто молча уступить. Звучит, конечно… — хохотнула без капли веселья. — Ужасно. Сказала, что нам нужно расстаться, но он не отступил. Понял, что дело в моей маме и отправил её в командировку почти на неделю. Кстати, — вскинула я подбородок и тотчас наткнулась на Данин внимательный взгляд. Серьёзное, непроницаемое лицо не выдавало никаких эмоций. Он просто слушал, вероятно, пока не спеша делать какие-либо выводы. — Если ты уже что-то себе надумал по поводу моего приезда сюда, то знай, что я поехала за тобой только ради того, чтобы избежать встреч с Игорем. Потому что я была уверена, что с твоей поездкой он проворачивает тот же трюк, что с командировкой мамы. Но выяснилось, что и тут он оказался хитрее меня, — снова опустила взгляд в пол. — Он приходил в нашу с мамой квартиру, когда мама уехала, и я решила спрятаться от него. Спряталась у своей одногруппницы и единственной подруги на тот момент, которая, как потом выяснилось, дочка Игоря. Вилка… то есть Виола. Ты с ней тоже знаком. В общем, я сама себя завела в ловушку. Никому не рассказывала о том, что происходит между мной и Игорем, чтобы не травмировать и не потерять маму и подругу. Но о наших отношениях они, всё равно, узнали. Сначала Вилка, а потом и моя мама, когда застала меня с Игорем у нас в квартире. Собственно, из неё она меня и выставила с вещами, сказав, что я ей больше не дочь.