Вчера Артем сообщил, что Макс уволился, хочет отдохнуть перед рейсом. Ага, конечно. Мне кажется, он просто решил сбежать и не объясняться.

Он видел, знал, что я смотрю на них. Чувствовал мою боль, когда лапал костлявую фигуру, целовал худощавую шею, силиконовые губы, ловил неискренние стоны. Он знал, что я спущусь в раздевалку, и сделал так специально. Просто дал понять, чтобы я его не ждала.

Ему это не надо.

Но надо мне!

Горько всхлипнув, выползаю наружу, гася в себе любовь. Надо быть самой настоящей идиоткой, чтобы подарить сердце тому, кому это нахрен не надо. Да кто вообще придумал эту чертову любовь? Нам, молодежи, сейчас подавай пьянки да гулянки. Порой настоящие чувства встретить то же самое, что иголку в стоге сена найти. И я, кажется, нашла, какая молодец.

— Куда ехать? — интересуюсь, как только Настя отвечает на звонок.

— Адрес пришлю смс-кой, — звучит в ответ довольный визг девчонки.

Через двадцать минут при полном параде я стою напротив двухэтажного особняка. Мне глубоко плевать, что здесь слишком много дорогих машин, плевать, что многих я не знаю. Единственное, чего мне хочется, так это заглушить боль в сердце. А сделать это можно только одним способом: «Привет, мой верный друг алкоголь!»

Войдя внутрь дорогой виллы, первым делом направляюсь на поиски бара. На вечеринках такого масштаба принято, что хозяин дома угощает. Ну а я, как девочка, побывавшая на тусовках и покруче, прекрасно знаю, на какой алкоголь могу рассчитывать.

— Текилу, — ору бармену, параллельно забираясь на стул и поправляя слишком короткое платье. Вот нахрена, спрашивается, я его надела? Кому и что хотела доказать? Идиотка.

В ответ получаю кивок и стопку текилы с долькой лайма, затем еще одну и еще. Сейчас мне хочется напиться и забыться, уйти в пляс. Не хочу думать о нем, о стерве-Ольге, которая слишком давно пускает по нему слюни. Я видела ее довольное лицо после, видела, как она смотрела на меня с победой в глазах. Ох, наивная. Видимо, в тот день она еще не знала, что он опустил нас двоих.

Опрокинув в себя очередную стопку, точно не знаю какую по счету, отправляюсь на танцпол. Под энергичный ритм музыки, прикрываю глаза и отдаюсь танцу. Я знаю, что движения мои выглядят завораживающе, возможно, даже слишком сексуально, но мне плевать. Все, что для меня сейчас важно, — свобода. Свобода мыслей, тела.

Постепенно заводные ритмы меня уносят, алкоголь заволакивает разум, и я расслабляюсь, совершенно забывая, что такие вечеринки порой не сулят ничего хорошего.

— Какая ты сегодня красивая, — над ухом звучит знакомый прокуренный голос, но мне плевать, я продолжаю танцевать, все так же отдаваясь музыке.

— Рада, что тебе нравится, — обнимаю себя его руками и начинаю двигаться в такт.

Сейчас, в эту самую минуту, когда в душе разрастается жгучая боль, я категорически не хочу оставаться одна. Двигаясь вместе с Гризли, я представляю на его месте Макса. Того самого, что посмел разбил мне сердце.

Парень не отстает, распускает похотливые руки, поглаживая мою фигуру. Они начинают блуждать по телу, плавно переходят к более откровенным ласкам, задирая платье выше допустимого. К горлу медленно подступает ком, тело охватывает мгновенная паника, но я почему-то не сопротивляюсь. Заставляю себя расслабиться, отказаться от правил и веселиться на всю катушку. Я пытаюсь забыться. Пью еще текилу, снова погружаюсь в танец, отдаюсь чужим рукам.

— Ты такая страстная, — шепчет на ухо парень, целуя мочку и щекоча висок горячим дыханием.

Поворачиваюсь к нему лицом, ловлю жадный взгляд, который ощупывает каждый миллиметр кожи. Замечаю, как ухмылка кривит губы паршивца, создавая до жути пугающий оскал. Сглатываю, понимая, что картинка начинает расплываться, и меня ведет. Еще немного — и отключусь.

«Твою мать, Алиса, во что ты снова вляпалась?» — первая мысль, что чудом проникает в затуманенный разум.

Так, ноги еще дергаются, руки тоже, значит, время есть. Господи, хоть бы хватило времени добежать до уборной и позвонить.

— Прости, — прикрывая ладонью рот, имитируя рвотный рефлекс, несусь в уборную.

Оказавшись в просторной ванной, вываливаю содержимое сумочки на мраморную раковину. Трясущимися руками хватаю телефон и с последними силами, что еще не успели покинуть мое хрупкое тело, набираю единственный номер, который может меня спасти.

— Алло.

— Плуталова, 42. Мне что-то подмешали в текилу… — скатываюсь по холодной стене и отключаюсь.

Макс

Лежу на диване в надежде уснуть, да только какой там. Мне то и дело мерещится Лиса, скачущая на мне верхом и облизывающая свои маленькие пальчики. Ее жадный взгляд, едва прикрываемый длинными ресницами, сводит с ума. Даже когда просто его представляю, даже сейчас.

Она въелась под кожу, заразила кровь, нагло поработила мои чувства. Сделала так, что мой антидот — она. Девушка, которая, помимо страстных ночей со мной, проводила время с мажором.

Я могу ее понять, молодая, красивая, вся жизнь впереди. Сколько ей? Двадцать один и мои двадцать девять, а за спиной, кроме квартиры, ничего нет. И то однушка, зато на честно заработанные. Прикрыв веки, прижимаю к лицу подушку, намертво вцепившись в нее пальцами.

— А-а-а, — ору, заглушая крик адской боли и доводя себя до безумия.

Хотя, если так посмотреть, обезумел я еще несколько месяцев назад, когда увидел ее. Такую красивую, стройную, самоуверенную.

Наверное, я никогда не пойму, что у богатых за игры. Чего им не хватает в жизни, что они лезут к нам, простым смертным. В жизни мне доводилось встречать подобное, сам когда-то был таким… пока отец не бросил мать, ну и меня вместе с ней.

Мне было шестнадцать, когда счастливая семья дала трещину. Отец четко дал понять, что впереди развод, а мать… Она покорно согласилась. Слова ему не сказала, а хуже всего то, что она знала про всех его любовниц и молчала. Всегда молчала и терпела. После развода отец оставил нам квартиру и дом, который мать продала и открыла цветочную лавку. Я же стал посмешищем класса. Ребенок, брошенный отцом-миллионером. С горем пополам под косыми взглядами одноклассников закончил десятый класс. Помню, как пытался уговорить маму перевести меня в обычную школу, но она ни в какую, мол, отец настоял, он оплатил этот год и следующий. Только на тот момент мне было плевать, я хотел спокойствия. А отца я тогда возненавидел, как никого никогда в жизни. Прошло тринадцать лет, а мы так и не общаемся. Оказалось, что я всего лишь балласт от неудачного брака, и в новой жизни ему не нужен.

С того времени я ненавижу людей, живущих на широкую ногу. А Лиса? Так получилось. Черт возьми, я не собирался влюбляться в такую, как она. Еще в десятом классе понял, что деньги к деньгам. В тот день, когда меня бросила девушка, сказав, что бомж ей не нужен. Пожалуй, именно тогда вся моя жизнь перевернулась вверх тормашками.

А сейчас снова в это болото, и самое паршивое, что меня никто на привязи не тянет, я сам иду, добровольно. Потому что, сука, жизни без нее не вижу. Не представляю, что буду делать, когда вернусь из рейса. Куда податься, с чего начать? Не знаю…

Одно только знаю — не буду с ней.

Я не могу ей простить мажора, с которым она умудрялась гулять, находясь в отношениях со мной. Да, мы договаривались о временном перемирии, о сумасшедшем сексе, но об изменах не было и речи. А она… подлая, лживая тварь.

Выругавшись, швыряю в стенку подушку, напрочь пропахшую ее духами, и подхожу к окну. Впустив в квартиру свежий воздух, со второго раза прикуриваю, представляя, что я на корабле, стою на палубе, а вокруг безграничное море. Я настолько привык жить рейсами и находиться дома по несколько месяцев, что порой все здесь бывает мне чуждо. А сейчас еще и адски больно. Еще раз крепко затянувшись и чувствуя жгучую боль в горле, выпускаю дым, слыша на периферии сознания звонок телефона. Я не хочу ни с кем разговаривать, только не сейчас, когда распустил сопли, как пятнадцатилетняя девка. Но трезвон не прекращается, заставляет невольно взглянуть на часы. Интересно, кому я понадобился в час ночи?