— Ты знаешь, что у меня почти нет секретов с дочерью. Что она горит нашим семейным делом едва ли не больше, чем я. Иногда я сама заставляю ее отдохнуть, но она постоянно отказывается. Это ее стихия, она счастлива. К тому же я провела свое расследование. После посиделок со студенческой подругой она как сквозь землю провалилась. Телефоны молчат. Вещи на месте. В квартиру не возвращалась.
Вадим сделал заметку в блокноте.
— Все ее номера. Я отслежу местонахождение телефонов по геоданным. Дам указание всем искать ее. Разумеется, неофициально и без огласки, проверю регистрации на авиарейсы и наземные виды транспорта. А ты мне сейчас напиши, с кем она общалась в последнее время. Меня интересует все. Конфликты, новые знакомые, внутренние нестыковки, не пытались ли на тебя надавить конкуренты.
— Ничего заслуживающего внимания. Разве что уволила модель на показе, но это просто смешно. «Апероллефэшн» давно жаждут нашей крови, но все равно, это не их методы. На улице уже не девяностые.
— Это тебе так кажется, Вика. Потому что все мы сделали бизнес в эти трудные времена, а привычки не меняются. Я проверю их в первую очередь. Имя модели тоже лишним не будет. Новые партнеры? Может, вы не достигли компромисса в договоре?
Виктория подняла стакан с виски. Сделала глоток. Она как будто решалась, стоит ли говорить.
— Ты, наверное, слышал о моей сделке с очень влиятельной арабской семьей, Аль-Махаби. Да, переговоры напоминали нашу последнюю шахматную партию, помнишь? Сколько она длилась, часов десять? Никто не хотел уступать, пока я якобы не испугалась придуманного паука и не опрокинула доску. Однако я отвлеклась. Приезжал сын эмира. Ну, и не спрашивай, как я это допустила, но между принцем и Кирой возникла симпатия. Она не рассказала мне всех деталей, но я уже выяснила, что не так давно она и Висам Аль-Махаби летали на его самолете в ОАЭ. Ненадолго, вечером улетели, днем вернулась. Я думаю, они не на фоне «Паруса» фотографироваться летали. Но я никогда не запрещала дочери иметь отношения с мужчинами, которые ей нравятся. Не знаю, поможет ли это делу, к тому же они позавчера улетели, это точно, Кира еще была здесь.
— Проверить стоит, Вика, — Вадим нахмурился. — Видишь ли, если твоя дочь была с ним близка… есть одна особенность менталитета. Некоторые арабы считают, что близость связывает судьбы, и обычно бросают все силы на то, чтобы обладать девушкой. Мало кто это использует, ты сама знаешь, что в славянках они дефицита не знают, но проверить стоит.
— Ты думаешь, он мог ее… увезти? Силой? Это просто безумие. Киру интересовал только секс, я это знаю. А принц не мог не видеть края. Она наследница миллионной бизнес-империи, а не сирота провинциальная. Эмиру разве нужен международный скандал?
— Я обещаю, что найду мою крестницу, Кира, — Вадим накрыл руку Виктории своей. — Ты знаешь, что для меня это не составит труда. Но пока что никакого разглашения. И будем надеяться, что твоя дочь просто решила на время сбежать от ответственности и расслабиться.
— Я верю только тебе, — голос Полянской дрогнул, в глазах появилась печаль. — Прошу, найди ее.
Вадим коснулся губами руки той, кого любил так долго и поспешил уйти. Ради нее он готов был поднять вверх ногами столицу в кратчайшие сроки. У него не было сомнения, что Кира, его крестница, найдется. И тогда, как знать, лед в отношениях с Викторией тоже тронется.
Это состояние полета и первозданной эйфории не отпускало меня все пять часов перелета. В этот раз все было по-иному. Едва шасси оторвалось от взлетной полосы, я забыла обо всем на свете.
О том, что завтра безбожно опоздаю на работу, что заседание совета директоров пройдет без меня. Как и о том, что о моей авантюре в этот раз не знал никто. Ни мама, ни друзья, ни даже служба прохождения контроля аэропорта.
Интуиция молчала. В крови бурлила страсть, которая к тому же затуманила разум.
Самолёт набирал высоту, не замечая под собой огней Москвы, разветвления светящихся магистралей и низких облаков со всполохами молний. Так же точно и нам не было дела до всего происходящего на земле. Забыв обо всем на свете, мы одержимо целовались. Непонятно как сдерживая свои порывы, чтобы не овладеть друг другом, забыв о присутствии стюарда и пилотов.
Висам опустил полог перегородки, чтобы никто не мешал, положил ладонь на мое бедро, двигаясь вверх, проникая под платье. Стало трудно дышать. Кровь шумела в висках, требуя продолжения как можно скорее.
Но Висам в этот раз не собирался спешить и давать мне то, чего я так желала. Его пальцы накрыли мой лобок, клитор и налившуюся кровью вульву через ткань трусиков, выписывая чувственные символы.
Дыхание пустыни обжигало мою кожу. Чужая ночь с яркими звёздами смотрела в мои глаза с каждым движением пальцев мужчины и касанием его губ к моим губам. На запредельной высоте я рассыпалась на сотни искр чистого наслаждения, забыв обо всем на свете.
Его шепот, непонятные мне слова на арабском языке усиливали жажду единения между нами, заставляя меня извиваться, стонать, тереться об его длинные пальцы. Казалось, этой сладкой пытке не будет конца.
— Я хочу обладать тобой вечно, — перешёл на английский Висам, — До конца моих дней, до последнего вздоха…
Никто прежде не говорил мне подобных слов с такой горячей искренностью и самоотдачей. Что ещё надо, чтобы окончательно утратить здравый смысл? С хриплым стоном я взорвалась вспышкой наслаждения на его пальцах, забыв, что нас могут услышать. На тот момент было все равно.
Дальше все, как в тумане. В сладком угаре, в котором мы оба растворились, пока самолёт не пошел на снижение над залитыми огнями эмиратами.
Как и прежде, пустынный ветер, объединивший со свежим бризом залива, приласкал мою разгоряченную кожу. Предвкушая секс на пляже, я не обращала внимания на Висама, который о чем-то говорил с охраной и мужчинами в традиционной белой одежде. Наконец, мы сели в геликоптер, и история повторилась.
Посадочная площадка. Запах свежести. Тёплый белоснежный песок. Вдали горели огни особняка, который, я уже знала, принадлежал семье Висама.
Мое сердце одержимо стучало, но я списала все это на предвкушение, а не волнение. А сам принц Аль-Махаби в этот раз стал иным. Настойчивым, напористым, как будто хозяином положения. Но такое сочетание качеств понравилось мне ещё больше.
Его руки легли на мои плечи, сжимая через ткань платья. Сбивчиво вдохнув, я повернулась к нему, навстречу его объятиям и губам.
Платье полетело на песок, потеряв несколько пуговиц. Висам зарычал, будто одержимый голодный зверь, углубив поцелуй до лёгкой боли в губах. Я ощутила, как трещит кружево моего бюстгальтера, и потеряла связь с реальностью окончательно.
Обхватила его за шею, не менее яростно отвечая на поцелуй, и этого мне тоже показалось мало. Путаясь, начала расстёгивать его рубашку до тех пор, пока жар нашей кожи не слился в одно.
Я прощалась. Прощалась, желая оставить секс самым ярким воспоминанием, которое будет зажигать мои глаза огнем, а сознание энергией долгие месяцы. И так до вероятной следующей встречи, а пока что стоит поставить точку. Я уже теряю контроль и себя саму, не в силах сопротивляться желанию и потаеной агрессии секса.
Ничто это сейчас не задерживается в моем пылающем сознании. Губы жаждут поцелуев. Руки — жарких объятий, а кожа пылающих отметин, чтобы сжимали до боли и пламенили рассудок до полного сожжения.
— Аблькисс, — шепчет Висам уже знакомое, но непонятное мне слово, обнимает за талию и приподнимает над землёй. Обхватываю его гладиаторский торс ногами, прижимаясь низом живота к внушительной эрекции. По телу проходит содрогание чувственных разрядов. Дыхание сбивается, я жадно глотаю воздух, задыхаюсь, но не могу прекратить его целовать так жарко и одержимо.
Это, возможно, наш последний раз. Помни меня!
Все такие же низкие звёзды в чужом небе, жар плоти и безумие желания. Мы не замечаем, что подошли вплотную к кромке прибоя, до тех пор, пока я не ощущаю обнаженной спиной мокрый песок. Набежавшая волна целует разгоряченную плоть, и я сильнее обхватываю ногами поясницу Висама.
