— Абль… кис! — прохрипел Висам, когда я перестала контролировать приближение оргазма, обняла его поясницу ногами и задвигалась в такт.

Словно тысячи планет взорвались в то т миг, унося меня к чужим небесам. Жар кожи двух сплетённых тел, аромат чистой похоти, бурлящая в такт наслаждению кровь — все завертелось в один миг. Висам сжал мое содрогающееся тело в объятиях и отстранился.

Я протестующе застонала. Я даже не поняла, что мы занимались любовью без защиты. Только когда тугие струи теплой спермы выстрелили на мой живот и обнаженную грудь, задев даже припухшие губы, я это осознала.

Висам не дал мне сказать ни слова. Наклонился и вновь поцеловал, слизывая следы своего удовольствия с моих дрожащих уст.

— Нереальная… Дерзкая и страстная… — шептал мужчина, целуя веки, нос, скулы, все, до чего смог дотянуться. — Ты моя… Никому не отдам…

Иногда в его речь вплетались арабские слова, придавая остроты пережитым ощущениям. Счастливая до неправдоподобности и удовлетворенная, я повернула голову.

Вдалеке воды залива начали наливаться серебром, переходящим ближе к линии горизонта в перламутр. Серая платина рассветного неба готовилась встретить новый день.

Висам притянул меня к себе. Погрузился ладонью в спутанные пряди моих волос.

— Смотри… Это зрелище хочется созерцать снова и снова.

Мне хотелось закрыть глаза, насладиться теплом самого желанного в мире мужчины. Но и пропустить красоту, ради которой (ага, обманывай себя) мы прилетели в родной эмират принца, на хотелось.

И я смотрела, как водная гладь меняет оттенки, и как над заливом появляется розовая корона рассветного солнца, как заливает горизонт и редкие облака пурпуром и пламенем. В тот момент и правда пожалела, что оставила клатч со смартфоном в геликоптере. Такой рассвет хотелось запечатлеть в деталях.

— Есть очень древняя легенда, — прошептал Висам. — По преданию, стихия воды узрел деву, во взгляде которой пылал огонь. Она была воительницей племени. И стихия воды пожелал ее. Но не знал, как обладать, не погубив.

Висам коснулся моего обнаженного плеча губами и продолжил:

— Он ласкал ее, срываясь дождем на пески бесплодной пустыни. Там начали цвести цветы и оазисы. Но дева огня была далека и неприступна. Ор хотел забрать ее в пучины вод, но не желал губить. И вот однажды попросил стихию огня помочь ему завоевать непокорную…

— И это удалось? — завороженная, прошептала я.

— Удалось. Стихия огня желал счастья своей жрице. И знал, что не далее как на заходе луны в бою с другими племенами сердце воительницы Амрнеи пронзит стрела. Оттого он спас ее, превратив в солнце. Теперь стихия воды может любить ее ночами, но утром отдает миру как самою большую ценность. Бедуины зовут рассветы над морем поступью Аминеи.

От принадлежащего вере ислама принца слышать языческий сказ было странно. Но легенда мне понравилась.

Хотя я до последнего сомневалась, что воительница Аминея была счастлива вынужденному союзу со стихией воды. Ведь не зря каждое утро она стремилась избежать его объятий и вырваться на небосвод, где никогда он ее более не достанет. Только ночью, вернее, ближе к утру…

Я ничего этого не сказала. Лучи солнца позолотили горизонт, разлив по глади залива поток расплавленного золота. Редкие облака, подсвеченные рассветным солнцем, были похожи на сверкающее золото.

Увиденное все же ошеломило меня, ведь изначально я считала, что рассвет на берегу залива — всего лишь мастерский прием арабского пикапа. Я бы на такой не повелась, если бы не хотела Висама до дрожи в коленях. Но зрелище поистине того стоило.

Мой арабский искуситель привлек меня к сбте, накрыл рот долгим испепеляющим волю поцелуем.

Расплавленное золото ласкало наши сплетённые в экстазе тела, белоснежный песок усиливал ласки, а я забыла обо всем на свете. Как будто одержимая, отдавалась своему восхитительному любовнику в лучах рассвета чужой страны.

Солнце уже преодолело линию горизонта, когда я, счастливая и растерянная от обрушившихся ощущений, неловко собрала волосы в хвост и натянула платье. «Белый песок останется воспоминанием о Висаме. Черт, как мне пережить заседание совета директоров? Я собственное имя забыла!»

Принц Аль-Махаби обнял меня со спины. Мы смотрели, как солнце отражается в лазурных водах, свежий бриз играл нашими волосами. Молчание было благодатью: не хотелось порочить очарование пережитого никакими словами и мыслями.

Вдали над берегом виднелись строение. Огромное имение, похожее на дворец из белого камня, утопающее в зелени садов, дороги вели к бухте с голубой водой и белым песком.

Висам увидел, куда направлен мой взгляд.

— Это мой дом, Кира.

— Дом? Это дворец! — восхищено прошептала я, — как в сказке из тысячи и одной ночи!

И тут же почувствовала, как по позвоночнику побежала волна тревоги.

Что, если Висам сейчас пригласит мня войти? От душа я бы не отказалась, конечно, но вдруг ему придет в голову познакомить меня с эмиром и его, судя по досье, многочисленной семьёй — четырьмя женами и детьми?

Я, во-первых, сгорю со стыда в таком виде. Как мусульмане в таких случаях называют нас? "Шармута"? Да глава клана Аль-Махаби разорвет свежеподписанный договор сразу, едва посмотрит на меня — счастливую, витающую в облаках, с песком в растрепанных волосах…

Мои мысли были не так уж далеки от правды. Но по счастью, в то утро я этого так и не узнала. К тому же куда сильнее того что подумает семья Висама, меня тревожило другое.

Да! Мы занимались сексом на песке, как два изголодавшихся сексуальных маньяка. И мне было не просто хорошо с Висамом, я взлетела на запредельную высоту наслаждения, и ее отголоски все ещё бурлили в крови. Но самое парадоксальное заключалось в том, что это был просто секс!

Шикарный. Незабываемый. Не похожий ни на один из тех, что я испытывала прежде, хотя опыт у меня был хороший. Но влекло меня к Висаму именно сексуально! В этом одержимом желании на было ванильно-возвышенных картин о том, как мы уходим в закат взявшись за руки, справляемся свадьбу (плевать по чьим традициям), заводим кучу детей и любим друг друга до конца наших дней.

Вот не было — и все!

Циничной Кире Полянской было все равно, кто ее довел до исступления: принц или нищий. Разве что у последнего бы не было возможности увезти в эмират на борту чартера. Интересовало только тело… Хотя нет, дерзкая харизма тоже волновала кровь. Но строить какие-то отношения — увольте. Нам было хорошо. И этого достаточно, чтобы остаться в мыслях друг друга воспоминанием.

Правда сейчас, чувствуя, как под лопаткой бьётся сердце моего любовника, я подумала, что не против бы повторить… На прощание. Хороший секс окрылял и заряжал энергией на недели вперёд.

— Мне надо успеть на совет, — стараясь вложить в дрожащий голос как можно больше хладнокровия, напомнила я. — Поспать хотя бы часок — уже не говорю…

Висам поцеловал меня в шею. Кивнул.

— Тогда нам пора возвращаться.

Геликоптер понес нас над панорамой просыпающегося эмирата, и я неотрывно следила, как сверкает под солнцем гладь залива, как мелькают белые каменные строения с крышами, на крышах было много стоечных батарей. Это была окраина — видимо, район богатых вилл и дворцов шейхов, а до города мы не долетели. Аэропорт находился тоже за чертой.

— Ты можешь принять душ, — сказал Висам, когда мы взошли на борт джета.

Этим предложением я с удовольствием воспользовалась, понимая, что явиться в растрепанном виде в Москве будет крайне неосмотрительно. Вымыла и высушила волосы, уложив в прическу.

Всё-таки смена поясов и климата сказалась. А может, всему виной был неугомонный аппетит Висама Аль-Махаби. Зевая, я вышла в салон.

Джет рассекал белые клубы облаков, иногда в разрывах были видны цепочки магистралей — но вскоре они сменились пустыней. Стюард сервировали столик. Я ощутила аромат кофе, и мой рот наполнился слюной. Преодолевая сонливость, я намазала джемом хрустящий тост.