Да Дерен и сам не особенно замечал перемены, пока не поймал себя на неуставной улыбке.
Шлюпка вошла в атмосферу, как нож в яблоко. Прорезала до сердцевины, повисла на задах храмовой общины, возле реки.
Дерен спрыгнул, не снимая компрессионку. И замер. Он не знал, куда идти.
Его могла понять Айяна, но он не смог бы говорить с женщиной так же откровенно, как и с мужчиной. Не то, что не уважал её умения и авторитет — не сумел бы показать слабость.
Он не понимал чего-то очень простого. И это было мучительно для него.
Община спала в полуденной дрёме сиесты. К кому обратиться?
Дарайя отошла от дел храма, Глену Дерен отдал браслет сразу же, как в общину вернулся Тоо. Его оторопь брала от одного вида блондина с глазами рыбы.
С Тоо поговорить было почти невозможно: после «воскрешения» парень ушёл во внутренний храм, грехи, наверное, замаливал.
Дерена туда не пустят, а выманить Тоо — задача не на один час, а может, и день…
Из молодёжи, которую Дерен знал хорошо, самыми контактными были девчонки и Ликста. Но они только учились работать с причинностью.
Дерена этому не учили совсем. Конечно, он нахватался чего-то в храме. У эйнитов и наблюдая за капитаном. Но этих знаний хватало только для понимания глубины собственного невежества.
Он посмотрел в сторону самого крайнего учебного барака. Надо было идти на поклон к Глену, но ноги не слушались.
Дерен понимал, что это слабость. Что надо сжать зубы и…
Он подошёл к воде. Сел на песок.
— А Рэм сегодня не прилетел? — раздался за спиной чистый, немного расстроенный девичий голос.
Дерен обернулся:
— Рэм не со мной, он на Прате.
— Полез в подземелья? — спросила девочка с дрожью испуга в голосе.
Дерен вскочил.
Он понял, что не желает ни с кем советоваться.
Да Хэд с ней, с этой причинностью! Он не готов отдать ей мальчишку, даже если так надо, и его смерть — это последний пазл!
Он забыл даже попрощаться с Амаль: два прыжка и шлюпка рванулась вверх.
От Кьясны до Прата было не так-то просто добраться. Как минимум две магнитных развязки и запаздывание во времени на пару часов.
Амаль долго смотрела на исчезающую в небе чёрную точку. А потом подошла к воде и смыла с лица слёзы.
* * *
«Почему комбриг не хочет снимать радиоподавление? — думал Рэм, топая следом за плечистыми десантниками. — Тогда повстанцев было бы убедить — раз плюнуть. Да они бы и сами всё поняли!»
Эта мысль казалась ему очевидной. Планета была отрезана от информации о происходящем, население (очень символическое) варилось всё время в одном и том же бульоне из слухов и сплетен, и, видимо, просто сдурело.
Десантники блокировали крупные научные центры Прата уже несколько лет. А последние месяцы зажали так, что всю внешнюю информацию отрезали наглухо.
Если повстанцы будут слушать новости, они же поймут, что война и в самом деле закончилась? И постепенно проникнутся и вылезут?
Но почему командование не пытается снять хотя бы информационную блокаду? В чём смысл?
Учёные Прата знают что-то опасное для объединённого Юга? А что?
Добрый услышал шум и остановил группу. Но шумели свои.
Пригнали фортификационную машину и стали «заглаживать» развалины, пытаясь выровнять площадку около Администрата, чтобы людям было легче на ней обустраиваться.
Выползанцы расходиться не собирались. Сообразив, что они теперь сыты и под охраной, женщины больше не хотели под землю.
Подростки колебались. Не меньше трети наевшись, просто удрали. Другие мотались туда-сюда осматриваясь. Удерживать их десантники даже не пробовали — пацанов просто некуда было девать.
Ждали красный крест, палатки с ближайшей станции, но всё это было пока в перспективе. И выползанцы обустраивались сами, кто как умел: волокли из развалин свои немудрёные пожитки, расчищали место.
Будь на Прате хоть какая-то растительность — было бы легче, но в распоряжении имелись бетон, арматура и камни. Ну и тряпки — у кого какие нашлись.
Десантники, как и обещал Добрый, полезли вперёд Рэма в развалины башни, а потом проводили парня до далтитовой двери.
Понимая, что под землёй у повстанцев есть и «глаза», и «уши», попрощались и отступили на поверхность.
Рым остался один. И маячки десантников на его браслете погасли.
Это было нормально. Из-за работы станций подавления сигналов, висевших над планетой, личные маячки и на поверхности было трудно поймать дальше, чем на расстоянии видимости.
Рэм знал, что его маячок разведчики пока видят, они очень старались усилить сигнал. Но не зря ли они старались? Может, советник испугался всех этих плясок вокруг дверей и больше не придёт?
Он ощупал дверь: или её откроют, или контакт не состоится.
Распилить или взорвать дверь из далтита — невероятно сложно. Тем более что это, скорее всего, и не дверь, а далтитовая камера. Так предположили разведчики. Они простукивали её и вроде бы обнаружили полость именно в далтите, а не за дверью.
Далтит — невероятно устойчивый материал. Условный класс «псевдоживое». Он очень быстро затягивает повреждения. Если ненароком отрубиться, прижавшись к двери, может начать и тебя переваривать, приняв за труп. Живого не ест. Но если Рэму проломят башку…
Дерену Рэм отписался сегодня пораньше. Сообщение заархивируется и будет ждать лейтенанта в базе ближайшего маяка.
Когда Дерен выйдет в пригодное для связи пространство, он просмотрит видео, но будет уже поздно. Рэм или «будет весь в молоке», есть такая история про вовремя спасённую из банки с молоком мышь, или…
А что если разговор с советником вообще не состоится? Вдруг он не придёт, и все усилия — в топку?
Рэм нащупал на груди маленькую «лодочку» ковчега. Он не понимал, чего больше боится: срыва переговоров, нагоняя от Дерена или тех неведомых проблем, которые переговоры принесут?
Привалился спиной к двери и в который уже раз пожалел, что не закачал на браслет пару несложных игрушек. Они бы сейчас были кстати. Но на корабле всегда находились занятия поинтереснее, кто ж знал?..
«Сколько же ждать этого советника?!» — подумал он с раздражением, опёрся посильнее спиной и… провалился.
Дверь открывалась вовнутрь, проворачивалась, вставая на место. Она пропустила Рэма, шлёпнувшегося на такой же далтитовый пол, закрылась, и всё пришло в движение.
И Рэм с запозданием понял — это была не камера, это был лифт!
Вот же ташип! Астахов же рассказывал про далтитовые лифты на кораблях времён хаттской войны! На Севере крейсеры с обшивкой и коммуникациями из далтита до сих пор на ходу, им износа нет!
Лифт ухнул вниз и понёсся по диагонали, как с горки, быстро набирая скорость.
Рэм ощупал кабину, и загорелся свет. Наверное, он сумел куда-то нажать?
Но куда? Стены кабины казались единым зеленовато-серым приятным на ощупь монолитом. Не камень, а что-то чуть-чуть пружинящее и живое.
Ну, ведь мог же он догадаться, мог! Мало его Астахов подзатыльниками воспитывал!
А разведчики? Они же знали, что в Дхаре есть здания эпохи колонизации!
Наверное, здание с далтитовым лифтом стояло по соседству с башней, его сравняли с землёй, но лифтовая кабина уцелела. Повстанцы расчистили лифтовую шахту, и оба на.
А как же они без связи гоняют лифт? А никак. Есть допотопные провода! Раз лифт такой старый — механизм у него тоже древний! Вот он и едет себе.
Вот только куда? Разведчики надеялись отследить хотя бы направление движения Рэма, если за ним придут. Но след оборвался быстро и резко. Найти — без шансов. Судя по скорости, лифт пролетел уже не меньше километра.
Даже если бойцы сейчас спустятся к «дверям» и сумеют их открыть — увидят только лифтовую шахту.
Как только Рэм это понял, он успокоился.
Не привыкать, в конце-то концов. Привычная игра — он чужой и в тылу врага. Не взорвали же вместе с куском коридора? Значит, хотят договариваться, ждут. А языком болтать он умеет.
