Тянулись ужасные, долгие часы ожидания. Пантелеевы вновь молчали. То сидели на скамейке, то ходили по огромному коридору.

Лиля интуитивно понимала, что сейчас необходимо Глебу, который мог потерять единственно дорогого и самого близкого человека. Она знала, что не нужно всех этих пустых, ненужных слов, не нужно жалостливых взглядов и жестов… Молча держала мужа за руку. Была рядом.

Пантелеев, изредка выбираясь из пучины переживаний и мыслей о матери, смотрел на златокудрую девочку сидящую рядом — свою жену. Видел её зелёные глаза, а в них… всю свою боль, будто бы она была одна на двоих. В эти моменты, Глеб вдруг вспоминал её слова о разводе и понимал, что не сможет, не хочет отпустить.

В конце концов, спустя семь долгих часов, врач вышел из операционной. Не тот, с которым они говорили, другой. Уставший, вымотанный, казалось, он просто рухнет сейчас у них на глазах.

— Доктор! — Пантелеев сразу же подбежал к нему.

— Спокойно, спокойно. — похлопал его по плечу тот. — Вы сын?

— Да.

— А вы? — обратившись к девушке, спросил врач.

— Невестка. — ответила Лиля, нервно поправив локоны. — Что с Раисой Андреевной?

— Всё в порядке. Состояние стабильно тяжёлое, но есть большой шанс, что она поправится полностью. Несмотря на возраст, организм очень сильный. — успокоил хирург.

— Господи… — Пантелеева, вдруг, расплакалась.

Глеб удивлённо посмотрел на жену, а потом приобнял её, прижав к себе и стараясь успокоить. Как всегда сильная и искренняя… Лилька.

— Сейчас то вы чего плачете, невестка? — усмехнулся врач.

— От счастья… — утирая слёзы, призналась девушка.

— К маме можно? — спросил Глеб.

— С ума сошли? — поразился его недальновидности доктор. — Нет, конечно. Она ещё не отошла от наркоза, разговаривать, волноваться или двигаться категорически воспрещается!

— Но за ней же надо ухаживать…

— Наухаживаетесь ещё вдоволь! Первые несколько суток ей будут постоянно вводить обезболивающие. Впереди самое трудное — послеоперационный период и восстановление. Вам лучше поехать домой, отдохнуть, выспаться. Приезжайте завтра к двенадцати часам. Если ей станет хуже, вам позвонят. — обстоятельно объяснил хирург.

— Может быть хуже? — вздрогнула Лиля.

— Организм хоть и сильный, но возраст… Всегда может сыграть роль. Но мы надеемся на лучшее. Оставьте телефон у дежурной медсестры.

Врач ушёл, коридор опустел.

— Пойдём домой, Глеб. — устало проговорила Пантелеева.

— Лилька, — он взял её за руку. — я не справлюсь без тебя.

— Я не уйду. — посмотрев в глаза мужа, успокоила его она.

Лиля понимала, что не может бросить Глеба в такой тяжёлый момент.

На следующий день, Пантелеевы вновь отправились в больницу. Глеб очень переживал, что Лиля может расплакаться, увидев Раису Андреевну — девушка сильно волновалась за свекровь и почти не смогла ночью спать. Однако, вопреки его опасениям всё сложилось иначе.

Лиля улыбалась свекрови, держа её за руку, и убедительно объясняла Пантелеевой-старшей, что операция по словам доктора была очень сложной, но врач хвалил её, сказав, что Раиса Андреевна молодец, у неё крепкое здоровье и что она быстро поправится, надо только выполнять все рекомендации хирурга и приложить немного усилий. А что больше всего радует — опасности для жизни нет. Да, повреждений много, но они не несут угрозы для жизни.

Лиля казалась такой убедительной, что Глеб сам был готов поверить каждому её слову, а не врачам. Только за одно то, что Раиса Андреевна улыбалась в ответ и даже слегка кивнула, соглашаясь с невесткой, он готов был благодарить жену целую вечность.

Но радоваться было рано. Выздоровление проходило тяжело. Перевезти маму в другую больницу оказалось невозможным, несмотря на все возможности современной медицины, а уход в той больнице, где она находилась, пришлось брать на себя. Глеб собирался нанять сиделку, но Лиля воспротивилась. Как можно? Ведь это их родной человек и они вполне себе здоровы, могут сами. Девушка взяла отпуск за свой счёт в галерее, где руководство пусть и сердилось на неё, но всё ещё относилось благосклонно.

Шло время.

Глеб работал, по вечерам приезжал к матери и жене в больницу. Лилия там практически дневала и ночевала. Нелли, узнав о том, какая беда приключилась с Раисой Андреевной, пропала, не выходя на связь. Мужчина вновь со всей ясностью понял, что нужен только жене.

Пантелеевой-старшей сделали ещё несколько операций. До полного выздоровления было как до звёзд. Глеб даже сомневался порой, а наступит ли это долгожданное полное выздоровление? В минуты сомнений пытался себя убедить, что наступит или звонил Лильке, которая, несмотря на накопившуюся усталость, уверенно твердила в трубку, чтобы даже думать не смел о плохом! Либо же подолгу убеждала его в этом, когда он приезжал в больницу и они говорили наедине в коридоре, за дверями палаты, стоя у большого окна. Иной раз, Пантелеев поражался ей, этой хрупкой девочке, взвалившей на себя такую ношу. Ни минуты не раздумывая, она почти переехала в больницу к его матери, ухаживала, полностью выполняя обязанности ленивых медсестёр и санитарок, тщательно следила за состоянием здоровья Раисы Андреевны, носилась между больницей и домом, где готовила для мамы диетическую пищу, которую требовала медицина и вполне нормальную для Глеба, чтобы не дай Бог не остался голодным, хоть он и убеждал её в том, что может справиться сам. В конце концов, есть же рестораны, доставки и прочая прелесть современной жизни. Но Лиля была непоколебима.

Девушка понимала, что очень нужна и мужу, и, ещё больше — свекрови. Лишь на секунду представив, как Глеб оставит Раису Андреевну на попечение каких-то чужих людей, как всегда занимаясь работой, она приняла твёрдое решение: быть рядом самой и не дать этого сделать. Слишком дорожила свекровью и любила её, чтобы позволить супругу решить вопрос таким образом.

Раиса Андреевна не капризничала, старалась помочь невестке и облегчить заботу о себе, как могла. Они подолгу разговаривали, Лиля читала свекрови книги, слушала, как та вспоминает молодость и с удовольствием узнавала истории из детства Глеба.

Однажды вечером, когда Пантелеев, навестив их, уехал, Раиса Андреевна взяла Лилю, сидящую рядом за руку и внимательно посмотрела на девушку.

— Как же тебе тяжело, моя девочка. — с сожалением произнесла женщина.

— Что вы, Раиса Андреевна! — просветлела Пантелеева, заулыбавшись. — Мне совсем не тяжело. Вы же замечательный пациент, даже врачи так говорят.

— Ты знаешь, когда Глеб сообщил мне, что собирается познакомить с девушкой и она, вероятно, его будущая супруга — я была этому не особо рада. Немного знала о других его увлечениях, но понимала, что они непригодны для создания семьи и уж, как-то, смирилась с тем, что сыну лучше одному, чем жениться, а потом прожить часть жизни с неподходящей девушкой и развестись. Таких как ты у него не было. Но, потом, вы пришли в гости. Ты очень мило волновалась и боялась поднять на меня глаза, трогательная и нежная, как первый подснежник, комкала подол платья. А я увидела, что Глеб не испытывает тех чувств, которые нужно испытывать к такой девочке, как ты. И поняла, что если ко всему добавится ещё и моё недовольство или вообще война со мной… Тогда я остановила сама себя и подумала, что лучше пускай у меня будет ещё и дочь. Лилечка, я ни разу об этом не пожалела. А вот о том, что мой дурак сын не ценит того счастья, которое ему досталось в виде жены, очень жалею.

— Я тоже вас очень люблю, Раиса Андреевна. — грустно улыбнулась Лиля.

— Лилечка, я прошу тебя, не оставляй Глеба. Он должен понять, должен распутаться в этом своём клубке. Нельзя не заметить очевидного. Не оставляй его, милая, одному ему не справиться. — вдруг, испуганно, будто маленький ребёнок, который потерял родителей, начала просить Пантелеева-старшая.

— Не волнуйтесь, Раиса Андреевна! — спохватилась девушка. — Что вы, вам нельзя переживать. — она начала успокаивающе гладить свекровь по голове. — Я никуда не уйду.