— Что случилось? — упавшим голосом произнесла Стриженова.

Краснов снова вздохнул и всё рассказал ей, ничего не утаив. Не мог, после того, как видел Лилю, её боль и её страдания, Глеба и его очередное предательство, несмотря на то, что он был его единственным другом.

Утром следующего дня Пантелеев приехал в больницу, но им не дали поговорить с женой дольше пяти минут, врачу необходимо было уходя со смены осмотреть пациентку ещё раз, а Глеба дёрнули в этот момент в офис по неотложному вопросу, но он обещал Лилии скоро вернуться.

Пока его не было, к Пантелеевой пришла Инга.

— Лилька, надо держаться. — взяв подругу за руку, убедительно произнесла шатенка.

— Я понимаю. Просто… Чувствую свою вину перед Глебом. Это я не сохранила нашего ребёнка. — опустив глаза, поделилась тем, что её тревожило Лиля.

— Лиль, здесь твоей вины нет! Ни капли! Где был он, когда ты ему звонила? — тут же завелась Стриженова, несмотря на данное самой себе обещание оставаться спокойной и не касаться этой темы.

— На переговорах. Он был очень занят просто. Глеб много работает, ты же знаешь.

— Лилька, нет! Я не могу так больше! — воскликнула Инга. — Не должна, наверное, тебе об этом говорить, но ты же потом сама меня уважать не будешь и за подругу считать! — и она на эмоциях рассказала страшную правду.

Пантелеева смотрела куда-то в стену и не могла поверить в услышанное.

Происходящее одно за другим, всё было как обухом по голове.

— Гусь, как мне дальше жить? — с трудом вымолвила она.

— Знаешь, Ален Делон когда-то сказал: «Я люблю вставать из-за стола, когда на нем еще не убрана посуда. Вовремя — не рано, не поспешно. Но и не настолько поздно, когда оставаться уже бессмысленно и даже унизительно. Это как… когда все съедено, обед или ужин закончен. Вот-вот начнут побрякивать посудой, вытирать крошки. Может, напрямую вас попросят «не задерживаться». Может, будут покашливать и сопеть над ухом, поглядывая на дверь. Если вам все ясно, если вы сделали все, что считаете нужным для сохранения этих отношений, этого места, но результата все равно нет… Значит, пора идти в другое место. Благодарите хозяина или хозяйку и идите. Какой смысл ждать изменений? Какой смысл «высиживать»?». Лилька, он тебя совсем не ценит, понимаешь?

— Всю жизнь я мечтала, что у меня будет настоящая семья, дети. Раз и навсегда. С одним мужчиной. — глухо произнесла Лиля.

— Многие об этом мечтают, Лилька. Но жизнь сложнее. Я просто не хочу, чтобы тебя обесценивали и вытирали ноги. Ты свет, ты чудо и тепло. Таких как ты носят на руках и никому не отдают. Он потом поймёт, что потерял. Лиль, уходи пока не стало поздно. — с мольбой в глазах сказала Инга.

Лиля понимала — подруга права. Ей действительно стоит подать на развод.

Чуть позже, Глеб вернулся в больницу. Привёз какие-то продукты, еду, всё, что Лиле нравилось.

— Лилька, врач сказал, что ты здесь пробудешь пять дней, ну чтобы убедиться, что точно всё в порядке. Я…

— Что ты? — перебила его девушка. — Используешь это время с пользой, пока жены нет? Посвятишь его любовнице?

— Лиль, ты чего?

— Я всё знаю, Глеб! Хватит мне врать! Ты не был на переговорах, пока я вчера тебе звонила. Секретарь сказала, что ты был в офисе. — Пантелеева намеренно произнесла последнюю фразу, решив не подставлять Акима.

— Лиль… — мужчина не знал, что сказать: слова супруги застали его врасплох.

— Глеб, нам надо развестись. Я устала. — без перехода объявила Лилия.

— Подожди, как развестись? Лиль, ты что?

— А ты как предлагаешь дальше жить? Я устала слушать твои пустые обещания о том, что ты бросишь Нелли и мы будем жить как нормальные люди. Этого не случается! Я думала, хотя бы ребёнок поможет преодолеть это всё, что с ним ты почувствуешь, что значит иметь семью, но я ошиблась. Ошиблась уже второй раз. — с отчаянием в голосе произнесла Пантелеева.

— Лиль, я не знаю, что тебе сказать… — Глеб потёр переносицу. — Пойми, встретив тебя я осознал, что такое настоящие чувства и желание прожить с кем-то жизнь. Но потом наше вынужденное расставание, Нелли… Я не знал, что меня до сих пор не отпустила эта школьная история. Не понимаю, что и как она со мной творит, мне просто голову сносит. Но ты нужна мне, Лилька. Ты дорога мне, понимаешь? Если бы это было не так, я не женился бы. Если бы…

— Если бы ты меня любил. — закончила за него фразу Лиля. — Глеб, ты как тот хозяин, жалеющий свою собаку и отрезающий ей хвост по частям. Это больно, понимаешь?

— Лиль, я прошу тебя, давай просто повременим с разводом. Я не отказываюсь, если ты примешь это решение, если будешь считать нужным и единственным выходом из ситуации. Но хотя бы на время восстановления…

— Восстановление проходит в течении месяца. Тебе нужен этот месяц?

— Он нужен нам. — убедительно произнёс Пантелеев. — Я виноват в том, что произошло. Знаю, что такое ни простить, ни забыть невозможно. Лиль, мне очень жаль, что это случилось с нами.

— Уходи. — тихо попросила девушка и отвернулась к окну, чтобы муж не видел её слёз.

— Я завтра привезу тебе вещи, которые нужны. Напиши мне. — кивнул Глеб и покинул палату.

Прошла неделя.

Пока Лиля с трудом находила в себе силы, чтобы вернуться в квартиру, где так счастлива была в ожидании ребёнка, где готовилась к этому, учиться жить дальше и думать над тем, подавать ли на развод, колеблясь после разговора с мужем, в жизни Инги тоже происходили разные события.

Одним летним днём девушка обнаружила задержку. Это и насторожило, и обрадовало инициативную шатенку. Тесты были противоречивы. Два из четырёх, купленных для надёжности, показывали две полоски, а два — одну.

Вечером, когда они с Марком ужинали, отправившись в один из уютных ресторанов, Инга решилась завести разговор о насущном и важном для себя вопросе.

— У меня задержка. — не найдя никаких обходных путей, прямолинейно заявила шатенка.

На лице Ипатова не отразилось никаких эмоций.

— Ты тест делала? — с некоторым, можно сказать, деловым оттенком в голосе, поинтересовался он.

— Делала. Четыре. Два показывают положительный результат, два нет. — отозвалась Стриженова. — Я вообще то думала узнать, ты детей хочешь или нет?

— Вообще, в теории, да. Но сейчас хотелось бы сосредоточиться на карьере. — холодно и трезво ответил Марк.

— Спасибо за честность. — Инга отвернула голову к окну и посмотрела на ночную Москву.

— Милая, — он взял её за руку, лежащую на столе. — ну посуди сама, какие сейчас дети? У меня только всё складывается, много операций, мечтаю открыть свою клинику, у тебя узнавание и карьерный взлёт, а это дорогого стоит в любой сфере деятельности. Представь сейчас тебе уйти в тень и закопаться в пелёнках? Ты же растеряешь завоёванный авторитет и популярность. Давай, для начала сходишь к врачу, мы узнаем точный результат, а дальше будем думать как решать проблему.

— Наши дети для тебя проблема? — с обидой поинтересовалась Стриженова.

— Не придирайся к словам. Я не хочу ссориться из-за пустяков. — ответил Марк.

— И пустяки… — уже совсем тихо произнесла Инга.

Через несколько дней девушка сходила на приём к гинекологу, который беременности не обнаружил, но выявил несколько незначительных проблем, назначив соответствующее лечение.

Стриженова шла по скверу домой. На детской площадке носились счастливые малыши разного возраста. Она с грустью смотрела на них, а сердце сжималось от необъяснимой тоски. Вроде ничего и не произошло, но, вдруг, очень захотелось поехать к папе. Как в детстве забраться к нему на колени, прижаться к груди и знать, что ты любима и нужна.

Инга, со всей остротой внезапно навалившегося осознания, поняла, что Родион Сергеевич был прав, когда отговаривал её от этого брака.

Под воздействием груза накативших воспоминаний, она достала телефон и набрала номер отца, с которым они так долго не общались.

— Кого я вижу… Блудная дочь! — усмехнулся Стриженов, увидев лицо Инги по включившейся видеосвязи.