Значительную роль играла охота. Адам Бременский сообщает, что меха пруссы имеют в избытке и охотно меняют дорогие куничьи шкурки на шерстяную одежду.

Англосакский путешественник Вульфстан, посетивший в 890 г. земли пруссов на берегу Вислинского залива, отмечает, что в этой стране было много рыбы и меда (SRP, 1, s. 732).

Развиты были у пруссов и различные ремесла. Найденные на городище Грачевка железные шлаки свидетельствуют о местном железоделательном производстве, сырьем для которого служили в изобилии встречающиеся в прусской земле болотные руды. Показателем широкого развития железообрабатывающего ремесла являются многочисленные железные изделия, найденные при раскопках как могильных памятников, так и поселений. На городище Грачевка обнаружены уже названный лемех с коротким и широким лезвием, серпы, топор с расширяющимся лезвием, нолей (табл. CXXXI, 26), ножницы, гарпун, пила-ножовка, дротик, дужки ведер, пряжки.

Бронзовых изделий на городище Грачевка мало — пластинчатый браслет с геометрическим орнаментом, ложновитой перстень, боченковидная гирька.

В земле пруссов изготавливали сланцевые пряслица различных форм, которые постоянно встречаются как в могильниках, так и на поселениях.

Заканчивая краткую характеристику ремесленной деятельности пруссов, несколько слов нужно сказать о гончарном производстве. Проникновение гончарного круга на территорию пруссов происходит в X–XI вв., в это время гончарная керамика постепенно вытесняет лепную. Как уже отмечалось, гончарный круг заимствован пруссами от северо-западных славян, поэтому прусская керамика в некоторой степени производна от поморско-польской глиняной посуды. Распространение гончарного круга в земле пруссов, как и в других местах, следует связывать с процессом выделения специалистов-гончаров.

О развитии торговых связей пруссов, прежде всего, свидетельствуют монетные находки. Прусские земли входят в один из трех регионов Балтики, где наблюдается концентрация кладов куфических монет (Фомин А.В., 1982, с. 16–21). Наиболее ранние монеты в этих кладах здесь относятся к 810-м годам. Клады монетного серебра активно оседали в земле пруссов в IX–X вв., свидетельствуя о том, что этот район выполнял функции торгового посредника или транзитного центра во взаимосвязях Европы с арабским Востоком. Сводка находок византийских монет в Восточной Пруссии была составлена шведским нумизматом С. Болином (Bolin S., 1925, s. 203–240).

Привозными изделиями в земле пруссов являются мечи, стремена, некоторые наконечники копий. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что далеко не все оружие пруссов импортировалось из других стран. В XI в. местные оружейники изготавливали предметы вооружения по североевропейским образцам, при этом ими вырабатывались вполне самостоятельные типы мечей, копий и топоров. До широких исследований прусских поселений невозможно говорить о повсеместном выделении ремесленников в особую прослойку, но можно предполагать, что в земле пруссов имелись центры ремесленного производства, ориентировавшиеся на местный рынок сбыта.

Пока трудно сказать, насколько широко была развита торговля янтарем в раннем средневековье. Владея крупнейшим месторождением янтаря, предки пруссов добывали его и в первой половине I тысячелетия н. э., широко экспортировали, по сведениям Тацита, в необработанном виде. Добыча янтаря продолжалась и в эпоху средневековья, о чем говорят находки янтаря в погребениях пруссов и на городище Грачевка, где обнаружено около 300 кусков необработанного янтаря.

В памятниках пруссов имеются пряслица из розового шифера. Однако трудно сказать, поступали ли они в прусские земли непосредственно из Древней Руси или же через посредство летто-литовских племен. В XII–XIII вв. к пруссам проникают и отдельные женские украшения восточнославянских типов.

Описание пруссов Вульфстаном дает материалы для понятия социальной структуры их общества. Он упоминает «королей», «богатых людей» или людей «высокого звания», неимущих и рабов. «Короли» и «богатые люди» выделяются своим богатством.

Анализ погребальных памятников пруссов не позволяет конкретно представить эти различные социальные группировки. Погребальная обрядность, очевидно, в большей степени связана была с языческим мировоззрением пруссов. Могильные памятники говорят об относительном равноправии общинников при наличии патриархальных тенденций. Мужчина-воин был основой прусского общества в эпоху средневековья. Это вытекает из единообразной структуры мужских погребений. Захоронения женщины обычно безынвентарные или малоинвентарные, что обусловлено опять-таки язычеством — жены отправлялись в загробный мир вместе со своими мужьями. Только в отдельных наиболее богатых погребениях прусских могильников можно видеть захоронения племенной знати или военных предводителей. Такие погребения выявляются начиная с XI в. Основная же масса погребений принадлежит свободным общинникам. При этом предметы вооружения клались в погребения и «неимущих», и «богатых людей».

Социальная дифференциация прусского общества, по-видимому, сдерживалась частыми войнами, постоянными набегами, совершаемыми с разных сторон. Внешняя опасность обязывала иметь вооруженное население.

Еще в X–XII вв. совершали военные походы на прусские земли правители Дании и Польши, которые оказались безрезультатными. В начале XIII в. папская курия направила в Пруссию для миссионерской деятельности Христиана, получившего вскоре сан епископа прусского. Это было частью общей политики папства и Германской империи в наступлении на земли юго-восточной Прибалтики. Христиану удалось привлечь на свою сторону и обратить в христианство отдельных представителей прусской племенной знати. Однако в 1212–1218 гг. произошло большое восстание пруссов против Христиана и его рыцарей, против собственной знати. Папа Гонорий III объявил крестовый поход на пруссов. Но пруссы твердо стояли против всяких попыток силой оружия захватить их земли, лишить их самостоятельности.

В конце концов Тевтонский орден при поддержке польских князей и предательстве прусской знати постепенно сумел подчинить одну за другой части территории пруссов, залив их кровью местного населения, опустошив местные села и крепости. На захваченных землях рыцари возводили свои замки.

Археология мало что может добавить к тем довольно многочисленным письменным документам — договорам, «правдам», актам и описаниям, на основании которых восстанавливается история пруссов XIII–XIV вв., их героического сопротивления захватчикам, постепенной сдачи ими своих позиций и начавшегося онемечивания. Историками написано об этом довольно много. Специальный обзор историографии древних пруссов был сделан Г. Ловмяньским (Lowmiański Н., 1947). Обзор и анализ основных источников по истории пруссов принадлежит В.Т. Пашуто (Пашуто В.Т., 1959, с. 79–112). Им же написана специальная статья, посвященная борьбе пруссов за независимость (Пашуто В.Т., 1958, с. 54–81), и издан один из важнейших источников — «Помезанская правда» (Пашуто В.Т., 1955). На основе сравнительно поздних письменных источников сделаны попытки осветить культуру, религию и общественное устройство пруссов до их завоевания Орденом (Перцев В.Н., 1953, с. 329–378; 1955, с. 90–123).

Прусский язык имеет большое значение не только для исследований по балтистике, но и для изучения индоевропейских языков. Памятники прусской письменности издавались и исследовались Р. Траутманом (Trautmann R., 1910) и В. Мажюлисом (Mažiulis V., 1966). Словарь языка древних пруссов подготовлен к печати В.Н. Топоровым (Топоров В.Н., 1975; 1979; 1980; 1984).

На восточном побережье Балтийского моря, примерно до р. Вента на востоке, не достигая Рижского залива на севере и низовьев Немана на юге, жили курши (карта 47). В «Повести временных лет», рассказывая о расселении племен в Восточной Европе, летописец называет это племя под именем корсь. Вторично оно названо в перечне племен данников Руси (ПВЛ, I, 1950, с. 10, 13). Впервые курши упоминаются в письменных источниках IX в. (Scriptores Sveciarum, р. 173–260). В XIII–XIV вв. курши неоднократно упоминаются в «Хронике Генриха Латвийского» (Генрих Латвийский, 1938) и в «Рифмованной хронике» (Livländische Reimchronik, 1876).