В Икшкиле Я.Я. Граудонисом в 1968–1975 гг. исследовался каменный замок ливонского времени. На его месте было открыто и изучалось древнее поселение ливов. По соседству, у хут. Зарини на берегу Даугавы, раскапывались грунтовый могильник ливов XI–XII вв. и более поздние кладбища (Graudonis J., 1969b, 32–34 lpp.; 1970, 47–50 lpp.; 1971, 36–38 lpp.; 1973b, 39–42 lpp.; 1974, 28–36 lpp.; 1975, 34–39 lpp.; 1976, 49–56 lpp.).
Под руководством В.А. Уртана в 1971–1976 гг. раскопками исследовались городище, форбург, посад и могильники в Айзкраукле на правом берегу Даугавы. В X–XIII вв. население этого региона было смешанным — на одних и тех же поселениях жили ливы и латгалы (Urtāns V., 1972, 99-103 lpp.; 1973, 66–71 lpp.; 1974а, 74–77 lpp.; 1976, 87–91 lpp.; 1977, 64–68; Urtāns V., Briede J., Urtāns J., 1975, 86–93 lpp.).
Интересные результаты получены благодаря раскопкам И.В. Дайги ливского неукрепленного поселения XI–XIV вв. в Кабелес на правом берегу Даугавы (Daiga J., 1973, 30–34 lpp.).
Культурные отложения ливских поселений исследовались при изучении каменных замков в Вецдоле (Atgāzis М., 1968b, 48–52 lpp.), Турайде (Graudonis J., 1980, 57–62 lpp.; 1982, 76–84 lpp.), Лиелварде (Zariņa А., 1977, 76–80 lpp.) и др.
Одним из интереснейших средневековых поселений в земле ливов является Рига. Археологические материалы, полученные в последние десятилетия, показывают, что недалеко от впадения речки Риги в Даугаву в XI–XII вв. существовал торгово-ремесленный поселок, а недалеко от Даугавы, в том месте, где позднее был сооружен Домский собор, находился рыбацкий поселок ливов (Вилсоне М.Р., 1952, с. 123–134; 1967, с. 9–29; Vilsone М., 1965, 9-27 lpp.; Caune А., 1971, 33–35 lpp.; 1972, 47–53 lpp.; 1974а, 58–61 lpp.; 1975а, 12–17 lpp.; 1977а, 20–24 lpp.; 1985).
Среди могильников даугавских ливов, исследованных в последние десятилетия, следует назвать еще Липшенский, который раскапывался в 1973–1975 гг. И.В. Дайгой (Daiga J., 1974, 21–25 lpp.; 1975, 24–29 lpp.; 1976, 39–46 lpp.), Нарини — у впадения речки Личупе в Даугаву, — раскапывавшийся в 1968 г. М. Атгазисом (Atgāzis М., 1969b, 22–24 lpp.). Менее значительные раскопки производились и на ряде других могильников (Лиелрутили, Леясжагари и др.).
Много внимания уделялось прибалтийскими археологами в послевоенные годы и историко-культурным обобщениям. Значительную роль в развитии латышской археологии сыграл труд Х.А. Моора по древностям Латвии, в котором рассматривались и ливские археологические памятники (Moora H., 1952). В одной из статей Х.А. Моора рассмотрел на археологических данных взаимоотношения между куршами и ливами, жившими на территории северной Курземе чересполосно (Моора Х.А., 1950, с. 34–36). Позднее археологические памятники ливов в Курземе и куршско-ливские взаимоотношения были проанализированы Э.С. Мугуревичем (Мугуревич Э.С., 1970, с. 21–36). Этим же исследователем изучались вопросы, касающиеся торговых и культурных отношений ливов с соседями (Мугуревич Э.С., 1965; Mugurevičs E., 1961, 61–79 lpp.).
Обобщающая работа по истории ливов Видземе, в которой были проанализированы все археологические материалы и привлечены данные смежных наук, выполнена Э.Ю. Тыниссоном (Тыниссон Э.Ю., 1968; 1970, с. 204–209). Монографическому анализу древностей XI–XIII вв. гауйских ливов посвящена книга Э.Ю. Тыниссона (Tõnisson E., 1974). Обращался этот исследователь и к древностям I тысячелетия н. э. в связи с изучением истории ливов (Тыниссон Э.Д., 1966, с. 114–116). В последнее время ливские древности получили освещение в коллективной монографии по археологии Латвии (Latvijas arheologija, 1974, 191–204 lpp.), а вопросы этногенеза ливов в целом рассмотрены А.Я. Стубавсом (Стубавс А.Я., 1977, с. 50–54).
Археологических материалов, относящихся ко второй половине I тысячелетия н. э., в западной части Видземе, там, где в X–XIII вв. письменные источники фиксируют ливов, собрано пока немного. Выделяются лишь городище и селище Кентескалнс, подвергшиеся детальному археологическому исследованию. Результаты раскопок представляют собой ценный источник для изучения истории населения нижнего течения Даугавы во второй половине I тысячелетия н. э.
Городище и селище Кенте расположены на восточной окраине г. Огре, в 40 км от Риги. Устроено городище посреди моренной гряды, которая с двух сторон ограничена болотами и имеет почти отвесные склоны высотой 26–28 м, а с северной и южной сторон защищено двумя-тремя валами. Основная площадка городища четырехугольной формы занимает 1400 кв. м. Между двумя южными валами имеется еще небольшая площадка. За валами расположена его неукрепленная часть (около 2 га).
Как уже отмечалось в 1954–1958 гг. памятник исследовался А.Я. Стубавсом (Stubavs A., 1976b). На городище раскопано 6880 кв. м, на селище — 10180 кв. м. Нижние напластования культурного слоя относятся к I тысячелетию до н. э. и к первой половине I тысячелетия н. э.
В истории городища Кенте V–IX вв. выделяется три периода. На раннем этапе городище по периметру было защищено бревенчатой стеной, устроенной из вертикально стоящих столбов и горизонтально положенных бревен между ними. Стена проходила по верху валов и по краям городищенской площадки. Городище валами и стенами разделялось на две части — малую площадку и большую. В наиболее опасных местах, кроме того, стояли срубные башнеобразные постройки. С юга городище прикрывала дополнительная защитная стена срубной конструкции.
Постройки раннего этапа были наземными, срубными, с крупными, углубленными в землю очажными ямами. В качестве жилья использовались также оборонительные срубные пристройки, отапливаемые печами-каменками. Вещевые находки датируют этот этап V/VI–VII вв.
На втором этапе планировка поселения остается прежней. Были увеличены в высоту валы с южной стороны. Внутри их были устроены каркасы из бревен, которые клались в четыре-пять ярусов в перекрещивающихся направлениях. Наземные оборонительные конструкции того времени не сохранились. Выявлены остатки срубного жилища размерами 3×4 м с печью-каменкой в срединной части. Дата этого периода VII–VIII вв.
На третьем этапе, в VIII — начале IX в., были проведены значительные земляные работы: насыпаны высокие валы, увеличена крутизна склонов. Внутри валы имели каркасы из срубов в два ряда. Остатки наземных сооружений не сохранились. А.Я. Стубавс полагает, что они представляли собой срубные стены, усиленные врытыми в землю столбами. Жилые постройки были срубными, с печами-каменками или очагами.
Раскопками на селище выявлены жилища двух типов — наземные, встреченные по всей территории поселения, и заглубленные в грунт, концентрирующиеся вблизи валов. Полуземлянки, в свою очередь, делятся на два типа — небольшие (10–16 кв. м) четырехугольные и овальные (20–28 кв. м), незначительно углубленные. Отапливались полуземлянки очагами, располагавшимися в срединной части. Наземные постройки имели размеры от 4×4 до 4,5×5 м. Это срубные дома (рубка в «обло») с пазами, промазанными глиной. В раннее время они сосуществовали с полуземлянками, в VIII в. господствуют наземные жилища. Отапливались наземные дома печами-каменками или очагами. Раскопками зафиксированы также летние кухни столбовой конструкции и шалаши.
Основой хозяйства обитателей городища и селища Кенте было сельское хозяйство. Земледелие было подсечным, и важным орудием труда здесь были железные топоры двух типов — втульчатые и узколезвийные. Серпы для уборки урожая применялись двух типов — одни из них имели слабоизогнутое лезвие и прямой черенок, другие — значительно изогнутые, с зубчатым лезвием. Состав культурных растений, судя по материалам, собранным в раскопах и обработанным А.П. Расиньшем, следующий: ячмень (69 %), пшеница (14,7 %), горох (11,6 %), бобы, рож, овес (Расиньш А.П., 1959, с. 324, 325, табл. IV, 1).
О роли животноводства говорит остеологический материал. 85,9 % костей на городище и 90,4 % на селище принадлежат домашним животным. Первое место занимает крупный рогатый скот (55 %), далее следуют лошадь (11–30 %), мелкий рогатый скот (11–22 %), свинья (6-11 %). Среди объектов охотничьей добычи имеются бобр, куница, лось, кабан, заяц, косуля, медведь.