Обнаружено большое количество вещевых находок, относящихся к XII–XIII вв. Среди них орудия труда (ножи, серп, коса, жернов, тигли, льячки), бытовые предметы (кресала, ножницы, точильные бруски), оружие (наконечники стрел, дротика), многочисленные украшения.

Основную часть керамического материала составляли фрагменты лепной посуды. Это слабопрофилированные сосуды с желтоватой поверхностью, хорошего обжига, с примесью песка и мелкой дресвы в глиняном тесте. Орнаментированы были лишь единичные экземпляры (шнуровым или решетчатым узорами). Есть обломки сосудов с лощеной поверхностью. Лепная керамика на севере и северо-западе Эстонии бытовала, очевидно, до XIII в. включительно. Черепки гончарной посуды, во многом близкой древнерусской, составляли около четверти керамического материала памятника.

Небольшой материал по этому типу городищ дали раскопки в Отепя. Это одно из самых мощных городищ Эстонии, устроенное на высоком холме с крутыми склонами. Площадь его 3500 кв. м. Заселено оно было еще во второй половине I тысячелетия. К XI–XIII вв. принадлежат булавки с крестовидной головкой, подковообразные фибулы, бронзовый наконечник ножен меча, железные наконечники стрел и др. Новгородцы именовали это поселение «Медвежья голова». Оно неоднократно упоминается в русских летописях начиная с 1116 г. (Новгородская летопись, 1950, с. 20, 40, 52, 57, 66, 72, 73, 79, 204, 231, 250, 258, 272, 281–283, 356, 451, 459).

Археологические раскопки в Таллине пока незначительны (Тараканова С.А., Саадре О.В., 1955, с. 31–45; Tamm J., 1976, s. 74–76; 1979, s. 385–389; 1980, s. 391–394; Deemant K., 1979а, 8.390–392), тем не менее, они дали интересные материалы для характеристики городской культуры эстов, особенно периода развитого средневековья, и позволили исследователям заключить, что уже в X–XI вв. в районе Ратушной площади и на Вышгороде существовало эстское ремесленно-торговое поселение городского типа, ставшее в XII в. городским центром. Под именем Колувань оно названо на карте и в сопроводительном тексте, составленными в 1154 г. известным арабским географом Абу-Абд-Аллах-Мохаммед Идриси (Moora H., 1953, lk. 167–180).

Менее крупные городища являются замками местной феодализирующейся знати или центрами древних кихелькондов. Примером замков может служить городище Лыхавере в 25 км севернее г. Вильянди. Это замок Лембиту, «военачальника и старейшины», как называет его «Хроника Ливонии». Он играл выдающуюся роль в борьбе против вторгшихся в страну крестоносцев. В 1217 г. по его призыву со всех эстских земель для борьбы с захватчиками собралось многочисленное войско. В «Хронике Ливонии» замок Лембиту упоминается под названием Леоле.

Городище Лыхавере площадью 1500 кв. м устроено на останце в низкой местности и с северо-запада защищено валом. Оно раскапывалось в 1937–1941 и 1956–1962 гг. под руководством Х.А. Моора (Moora H., Saadre O., 1939, lk. 139–182; Moora H., 1955, lk. 73–78; 1967, s. 84–88; Tõnisson E., 1965). Раскопками установлено, что поселение было обнесено бревенчатой стеной, проходящей в 4–6 м от краев. Углы стены были срублены «в чашку», подпиралась стена с внутренней стороны толстыми вертикальными столбами, а с внешней стороны вплотную примыкала к земляному валу. С внутренней стороны к стене были пристроены столбовые хозяйственные постройки.

В юго-восточной части городища в оборонительной стене и в земляном валу был устроен крытый проход шириной 0,8 м. Для этого были поставлены семь столбов, а вал по обеим сторонам прохода был сложен из плитнякового камня. Ход вел к колодцу (сруб из березовых бревен), расположенному у подножия городища. На позднем этапе жизни колодец глубиной 9,5 м (сруб из сосновых бревен) располагался на площадке городища.

Раскопки в Лыхавере дали интересные материалы для изучения домостроительства средневековых эстов. Керамика поселения почти вся гончарная. Вещевая коллекция включает косы-горбуши, наконечники копий и стрел, в том числе арбалетных, ножи, удила и многое другое. Датируется поселение концом XII — началом XIII в.

К городищам того же типа принадлежит Наану близ г. Вильянди (Moora H., 1955, lk. 78, 79), Синиаллику в том же районе (Moora H., 1955, lk. 79, 80; 1964; Selirand J., 1972, lk. 273–278), Лоху на восточном берегу р. Кейла (Тыниссон Э., 1976б, с. 66–69) и др.

Городище Соонтагана в 35 км северо-западнее Пярну упоминается не раз в «Хронике Генриха Латышского» как центр древнего кихельконда. В 1210 и 1216 гг. оно осаждалось немецкими захватчиками. Устроено оно на невысокой моренной гряде среди обширного болота (площадь около 3000 кв. м). Пройти и проехать на городище можно было лишь по бревенчатой дороге.

В 1966–1971 гг. раскопочные исследования на городище производил Э.Ю. Тыниссон (Шмидехельм М., 1968, с. 283, 284; Селиранд Ю.Я., 1969, с. 386; Тыниссон Э.Ю., 1970б, с. 344, 345; 1971, с. 353, 354; 1972б, с. 446, 447; Tõnisson E., 1977, lk. 662–667). Прорезка вала показала, что в нем содержались деревянные срубные конструкции, а на последнем этапе был сооружен каменный вал. Раскопочными работами на площадке поселения выявлены остатки жилых и хозяйственных построек, собран богатый вещевой материал.

Раскопки средневековых поселений дали возможность во всех деталях изучить эстские жилища (Седов В.В., 1975, с. 286–290; Тыниссон Э., 1980, с. 67–78; Tõnisson E., 1981, lk. 43–56). Это — наземные срубные дома, под нижние венцы которых иногда подкладывались камни. Полы были земляными, дощатыми или вымощенными плитняковым камнем. Каменные настилы иногда устраивались перед входом в жилище. Крыши были двухскатными или четырехскатными. Для покрытия использовались дерн, солома, тростник или плахи.

Для эстского жилища характерно угловое положение печей. Господствовали печи-каменки, которые подразделяются на глухие (они не имели отверстий, и дым выходил через устье топки) и печи с керисом (отверстиями сверху и частично с боков). В Рыуге обнаружена пока единственная глиняная сводчатая печь. Печи строились обычно на уровне пола, а иногда на немного приподнятом основании из песка или камней.

Наряду с домами, отапливаемыми печами, в первых веках II тысячелетия н. э. продолжали бытовать жилые постройки с открытым очагом. На городищах Иру и Коновере такие постройки доминировали, на Лыхаверском поселении — составляли небольшой процент.

В XIII–XIV вв. в Эстонии появляются и первые каменные строения — замки, башни, церкви, ратуши, светские здания. С конца XIII в. руководящую роль в этом строительстве играл Ливонский орден. Многие сооружения того времени, часто со следами более поздних перестроек, дошли до нашего времени и исследуются историками архитектуры (Вага В.Я., 1980). Археологическими раскопками этих памятников уточняются детали, хронология и т. п. (Selirand J., 1974а, s. 96-101).

К эпохе средневековья принадлежат также культовые памятники эстов. Это многочисленные культовые камни с выдолбленными ямками, использовавшиеся эстами-язычниками для поклонений и приношений, очевидно, с глубокой древности, и священные рощи (Tallgren A.M., 1925, s. 166–171).

Эсты как самостоятельное этноплеменное образование сформировались еще в раннем железном веке (Моора Х.А., 1956, с. 107–117). Древние кихельконды, как уже говорилось, сложились на основе древних эстских племен. Однако археологические материалы, относящиеся к раннему средневековью, не дают оснований для определения регионов эстских племен. Имеется попытка выделения древних племен на основе более ранних археологических данных (Моора Х.А., 1954б, с. 95–118; Шмидехельм М.Х., 1956, с. 172–186).

Ливы проживали к югу от эстов (карта 3). Основной территорией их были земли, прилегающие к Рижскому заливу, в бассейнах Даугавы и Гауи, а также в северной части Курземского полуострова. В «Повести временных лет» ливы (либь) упоминаются и в перечне племен Восточной Европы, и среди племен, плативших дань Руси (ПВЛ, I, 1950, с. 10, 13). Во второй половине XII в. в низовьях Даугавы появились немецкие торговцы и миссионеры, а на рубеже XII и XIII вв. земля ливов стала ареной военных походов крестоносцев. На берегах Даугавы и Гауи немцам удалось создать опорные пункты для продолжения агрессии в Прибалтике. От этнонима «ливы» значительная часть Прибалтики с XIII в. получила название Ливония. Неудивительно поэтому, что в письменных источниках, в частности в «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского, ливам уделено много внимания.