Наконец, писец добрался до листа, который прибыл всего несколько часов назад, — свитка, доставленного из Шу. Внимательно и медленно древний ученый прочитал написанные иероглифы, поднося лист поближе к глазам, чтобы отчетливо разглядеть его в тусклом свете.

— «Кахан», — начиналась записка. «Император Нефритового трона рад назвать тебя равным своим сыновьям.

Вы видели тщетность атаки на нерушимую Драконью Стену. Если вы будете продолжать, ваше величие только померкнет из-за неудачи. Пусть не будет ссоры между Туйганом и императором всего Шу Лунг. Уходите с миром».

Когда писец закончил читать записку вслух, Ямун посмотрел на Чанара и Баялун. — Они хотят, чтобы мы сдались.

— Похоже на то, Кахан, — сказала Баялун. Чанар только хмыкнул в знак согласия.

Ямун поковырял в зубах. — Мать Баялун, почему твои волшебники подвели меня сегодня? Обвинение в голосе кахана было явным.

Невозмутимая очевидным недоверием своего пасынка, Баялун сидела гордо и с прямой спиной, давая свои объяснения. — Волшебники подвели тебя не больше, чем твои собственные люди. Они были не готовы к тому, что произошло.

— И почему это произошло? — настаивал Ямун.

— Это загадка, — призналась Баялун. Она опустила глаза в пол, смущенная тем, что вынуждена признать свое невежество.

— Когда твои волшебники узнают? Завтра? Именно тогда они должны быть готовы, — настаивал Ямун, кивнув писцу, чтобы тот записал приказ.

— Если мой сын, мой муж, отменит свой приказ поколотить волшебников, я уверена, что завтра они смогут помочь. Баялун продолжала смотреть в пол, с притворным смирением добиваясь благосклонности Ямуна.

— Они заслужили того, чтобы их поколотили, — отрезал Ямун.

— Возможно, — согласилась вторая императрица. — Но если их побьют, они будут слишком слабы, чтобы сражаться завтра.

— Тогда отдай мне семерых из них, чтобы показать пример остальным.

Баялун напряглась. — Нет. Их немного, и они все понадобятся завтра. Она поняла, что своим неповиновением загнала Ямуна в угол, не имея возможности сохранить лицо. — Завтра, если они потерпят неудачу, ты можешь поступить со всеми моими волшебниками так, как пожелаешь, — предложила хадун.

Ямун ощетинился из-за ее непослушания, зная, что не сможет заставить ее подчиниться конфликту, надвигающемуся на его армию. — Очень хорошо, — сказал он, и в его голосе послышались нотки раздражения. — Убедись, что они готовы, что больше неудач не будет. Он указал на нее, чтобы подчеркнуть свои слова. Ее лицо превратилось в маску, и Баялун понимающе кивнула.

Закончив с вопросом о волшебниках, Ямун обратил свое внимание на Чанара. — Мой генерал, поскольку Гоюк убит, я передаю под твое командование тумены Седжана, Ормуска и Улу. Остальные я возьму на себя. Чанар склонил голову в знак благодарности. — Будут ли твои люди готовы к завтрашнему сражению? — спросил кахан.

— Конечно, Ямун. Но как мы пересечем равнину? Чанар махнул рукой в направлении стены. — Их магия уничтожит нас.

Ямун загадочно улыбнулся. — Возможно, и нет. А теперь, Чанар, мой доблестный воин, мы должны составить план. Поскольку мы не можем заставить Шу преследовать нас, как нам атаковать их стену?

Сойдя со своего трона, Ямун сел на ковры напротив своего генерала. Писец быстро развернул длинный узкий свиток между двумя мужчинами. Вдоль одного края была нарисована схема Драконьей Стены с воротами и башнями. На противоположной стороне были нарисованы маленькие кружочки, обозначавшие лагеря Туйганов.

Чанар рискнул бросить взгляд в сторону Баялун, чтобы посмотреть, знает ли она, что задумал кахан. Заметив озадаченный взгляд генерала, она слегка пожала плечами, чтобы показать, что знает не больше, чем он. Чанар снова взглянул на карту, бегло изучив ее. — Сначала, Ямун, мы должны найти способ добраться до стены. Разбитая земля помешает нашим лошадям.

— Я согласен. Мать Баялун, — позвал кахан, не отрываясь от карты, — твои волшебники должны расчистить путь через разрушенную землю.

— Да, муж мой, — тихо ответила хадун, заглядывая им через плечо. — Но люди будут бояться быть раздавленными, если земля снова сдвинется с места.

— Просто сделай то, что тебе приказывают. О людях побеспокоюсь я. Сколько времени это займет? — нетерпеливо спросил Ямун.

Баялун подняла глаза к потолку, подсчитывая заклинания, необходимые для выполнения этой задачи. — Думаю, к утру.

— Тогда иди и проследи, чтобы это было сделано, — приказал Ямун. — Сечен, возглавь охрану для защиты хадун. Присылай мне отчеты о ее успехах.

— По твоему слову, это будет сделано, — сказали одновременно солдат и хадун. Когда они пошли, Баялун злобно посмотрела на крупного борца. Она знала, что этого человека послали шпионить за ней.

Ямун снова обратил свое внимание на карту. — Если бы пути были свободны, Чанар, где бы ты предпринял атаку?

Чанар изучал карту, стараясь скрыть свой дискомфорт. Кахан не подозревал, что завтра генерал планирует свергнуть его. Кахан, по сути, давал предателю возможность лично спланировать свое падение. Определившись с намерениями, Чанар серьезно изучил карту.

— Я бы нанес удар здесь и здесь, — ответил генерал, проведя рукой по карте. Он с энтузиазмом взялся за решение этой проблемы. Все было почти как в прежние времена, в те дни, когда они с Ямуном строили планы завоевания Далат и Квириш. Только теперь ставки были намного выше, а игра более тонкой.

Чанар быстро изложил Ямуну свои идеи. Кахан выслушал, а затем добавил их к своим собственным планам, так и не поняв, что Чанар замышляет предательство. Вместе они спорили и дискутировали, работая до глубокой ночи. Это был медленный процесс, но постепенно два воина разработали план сражения на утро.

— Я немедленно отправлю арбаны в горы рубить деревья для таранов и лестниц, — пообещал Чанар. — Люди будут готовы атаковать на рассвете.

— Превосходно, мой анда, — сказал Ямун. — Завтра мы отомстим за Гоюка. Иди и отдохни. Когда взойдет солнце, нам будет, чем заняться. Взмахом руки он отпустил генерала.

Когда воин вышел из палатки, Ямун удовлетворенно откинулся назад. Чанар временами мог быть честолюбив, но Ямун думал, что может положиться на генерала. План, который они разработали, был опасным, но разумным.

Выйдя из шатра, Чанар разыскал Баялун в ее юрте. Сказав стражникам, которых Ямун поставил там, что он выполняет приказы кахана, генерал был допущен лишь для краткого сообщения. Чанар не удивился, обнаружив, что Баялун все еще не спит и медитирует над своей жаровней. Оказавшись вне пределов слышимости охраны, Чанар рассказал ей, что произошло. — Почему он это планирует? Неужели он ожидает, что твои волшебники не дадут земле снова разверзнуться? — в замешательстве спросил Чанар.

— Я не знаю, — призналась Баялун. — Я сидела здесь и размышляла об этом. Шу встроили какой-то секрет в свою стену. В этом я уверена. Но почему Ямун уверен, что сможет преодолеть их магию, — еще одна загадка. Она отмахнулась от этих опасений. — Что бы он ни делал, это не будет иметь значения. Если Шу убьют его своей магией или мы поймаем его в ловушку, наши планы увенчаются успехом.

— Тогда он падет, — заметил Чанар.

— Конечно — как только он станет атаковать. Баялун взглянула на тщеславного генерала с понимающей улыбкой. — Завтра мой пасынок будет мертв. Тогда мы сможем подумать о том, как сделать тебя каханом Туйгана — таким, каким ты и должен быть.

Чанар улыбнулся в ответ, хотя на сердце у него было тяжело. Сегодня вечером, на короткое время, они с Ямуном снова были вместе. Завтра эта связь будет разорвана навсегда.

*****

Пока Чанар и Баялун строили планы в ее юрте, Коджа и небольшая группа охранников пробирались между лагерем Туйган и Драконьей Стеной. Группа бесшумно двинулась через руины поля боя к линии развороченной земли и камней, которая отмечала предел атаки в тот день. Несколько раз люди натыкались на стаи шакалов или более мерзких тварей — гигантских многоножек и червей-падальщиков, которые пировали на телах убитых. Это зрелище вызвало у священника отвращение, но сейчас он мало что мог сделать для мертвых. Он произнес несколько коротких молитв за павших воинов.