Принц позволил себе немного расслабиться, приняв объяснение Гоюка. — Если до этого дойдет, я надеюсь, что заручусь твоей поддержкой. Есть много вещей, которых я не знаю, многому мне нужно научиться. Ты всегда хорошо служил отцу, и я бы хотел, чтобы ты сделал то же самое для меня.

— Конечно, — ответил старик, следуя за Джадом к постели больного.

— Лама, как кахан?

Коджа нахмурился. — Возможно, потоотделение вывело яд из его крови.

Джад бесстрастно кивнул. — Ты уверен? — уточнил он.

Коджа прикусил губу, затем честно ответил. — Нет, Принц Джадаран. Я думаю, что он будет жить, но не могу этого обещать.

Джад подошел к двери юрты и поманил Коджу к себе. Принц отодвинул угол дверной створки, когда Коджа присоединился к нему. — Слышишь людей, лама? — спросил он, кладя руку на плечо Коджи. — Они сражались за него. Если бы его убийцы были живы, эта толпа разорвала бы их на части своими руками, а затем скормила бы кишки шакалам. Если он умрет при твоем попечении, я не смогу их остановить.

— Я все равно не могу тебе ничего обещать, — настоятельно ответил Коджа. Он отошел от двери и твердо посмотрел Джаду в глаза. — Я не хочу потерпеть неудачу.

— Я тоже, — эхом отозвался Джад. Он оглянулся на дверной проем и холодно пробормотал: — Хотел бы я назвать им тех, кто стоит за всем этим. Особенно Баялун.

— Этого ты не можешь сделать, — утешил Гоюк, его острые уши уловили тихие слова Джада с другого конца юрты.

Джад опустил полог палатки. — Почему нет? Ее волшебник сразил моего отца, — утверждал он. — Люди бы поверили мне.

— У тебя нет доказательств, что она это сделала, — сказал Гоюк, постукивая по ковру, на котором он сидел, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Думай, как твой отец. У нее много родственников, много друзей. У тебя должны быть доказательства, а не подозрения. Кроме того, волшебники и шаманы защищают ее.

— Тогда, что же мне делать? —  закричал в отчаянии Джад. — Мне нужны доказательства, прежде чем я смогу действовать, но эта гадюка свободно работает против нас. Мне нужно найти убийцу Ямуна!

— Подожди, Джад. Будь подобен тигру, охотящемуся на оленя. Кто бы это ни был, он совершит ошибку. Это скоро произойдет, — посоветовал Гоюк. — Амбиции приведут их к грубым ошибкам. Мы должны подождать, пока это произойдет.

— Как долго мы сможем держать нашу армию, в повиновении — просто ожидая? Нам нужно что-то делать. Джад присел на корточки рядом с Гоюком, ожидая указаний от старого хана.

Однако заговорил Коджа, стоящий у постели больного Ямуна. — Похороны. Если предполагается, что кахан мертв, должны быть похороны.

Джад свирепо посмотрел на ламу. — Что хорошего это даст, священник? Это только напомнит им, что кахан мертв.

Коджа встал и подошел к тому месту, где сидели двое мужчин. — Это займет ханов делом — и заставит их выполнять твои приказы. И это может дать твоему отцу время выздороветь.

Джад остановился и обдумал слова Коджи. Он взглянул на Гоюка, и старый хан кивнул в знак согласия.

— Если ты отдашь приказы о похоронах, — продолжил Коджа, — ханы послушают твоих слов. Они привыкнут следовать твоим командам. Это удержит их от ворчания и даст людям выход их боли.

Джад, опустив подбородок на грудь, наблюдал за Коджей, пока священник объяснял свой план. Когда он закончил, принц поднял голову и заговорил. — Ты гораздо больше, чем простой лама. Я понимаю, почему отец счел нужным назвать тебя своим андой.

Баялун стояла перед своей юртой, рядом с ней был Чанар. Их обоих окружали охранники Баялун. Солдаты стояли в напряженной готовности, пока хадун читала по древнему клочку желтой бумаги. Чанар взглянул на него через ее плечо. Он умел читать — во всяком случае, немного — и не собирался упускать шанс продемонстрировать Баялун свои скудные способности. К его ужасу, то, что он увидел, было непонятным, странным и искаженным почерком. Что еще хуже для его гордости, Баялун с легкостью читала с развернутого листа, ее язык запинался на мучительных фразах.

Пока она говорила, на них опустился мрак, и краски исчезли со всего. Чанар напрягся от страха, когда мир стал серым: белые одежды стражников, черные волосы Баялун, красные шелка его собственной рубашки, даже оранжевое зарево костра. А потом ничего не было.

Внезапно что-то произошло. Твердая почва захлопнулась у него под ногами, стирая краткое ощущение парения. Чанар пошатнулся, а несколько стражников споткнулись и упали. Баялун с легкостью удалось удержаться на ногах. Во всяком случае, они прибыли в лагерь Ямуна.

И, по-видимому, здесь им не были рады.

Люди Кашика Ямуна, окружившие их, держали обнаженные мечи наготове. Охранники были седой группой —  закаленными участниками кампании, одетыми в грязные черные халаты, запачканные кровью. Они пристально смотрели на новоприбывших. Черные бороды и косы были густыми и грязными от жира.

Только их покрытые шрамами щеки были свободны от грязи. Чанар узнал многих и знал их имена по предыдущим битвам. Наблюдая за ними, генерал двигался медленно и осторожно. Эти охранники были готовы нанести удар. Это было ясно по тому, как они стояли, как держали свои мечи, и по отсутствию дружбы в их глазах.

Стражники Баялун стояли также настороже, кончики их мечей подрагивали в предвкушении неизвестности. Чанар медленно выпрямился. Он был ханом, принцем Туйгана, а не каким-то вором. Выглядя как нельзя более внушительно в красной мантии и золотом жилете, расшитом синими драконами, Чанар сердито посмотрел на окружавших его Кашиков.

— Дайте мне пройти! Я проведу хадун Туйгана, чтобы она увидела тело своего мужа, — крикнул Чанар. Его лицо было осунувшимся и темным, а глаза сузились до жестких, недружелюбных щелочек. Закаленный в боях, кровожадный старый скандалист, живший в нем, вышел на первый план. — Расчистите путь или умрете! — проревел он, угрожающим взмахом обнажая свой меч. Плечи генерала вздымались, когда он набирался ярости и мужества.

Кашики переминались на носках, готовясь встретить его атаку. У них были свои приказы, и угрозы Чанара не могли заставить их колебаться.

— Генерал Чанар, вы не сможете научить этих ослов вежливости, — мягко сказала Баялун. Генерал свирепо посмотрел на нее за то, что она имела наглость вмешаться в такой критический момент. — Убери свой меч. У этих уродливых мулов не хватает ума, чтобы даже испугаться. Ты... Она указала на самого крупного охранника щелчком пальца. — Иди и спроси сына Ямуна, должна ли хадун превратить его охранников в ослов, которыми они на самом деле являются. Тогда он сможет выкрикивать им свои приказы. Она лукаво улыбнулась, что было для нее легким подвигом.

Парень, в котором Чанар узнал старого, крепкого сержанта по имени Джали-буха, смертельно побледнел от слов Баялун. С широко открытыми от страха глазами сержант кивнул и быстро побежал к юрте кахана. Баялун посмотрела на Чанара с торжествующей улыбкой. — Это будет недолго, — уверенно предсказала она.

Чанар с трудом подавил свою гордость. Он был одним из семи доблестных людей Ямуна. Ему не нужна была эта женщина, чтобы сказать простым воинам — убраться с его пути. Он знал, что когда-нибудь наступит время, когда ее слов и угроз будет уже недостаточно. Тогда ей пришлось бы обратиться к нему за поддержкой.

За его спиной Мать Баялун спрятала свою презрительную улыбку. — «Генерал верит, что он может сделать это в одиночку», —  подумала она. Но, как напомнила она себе, дорогой генерал необходим. Волшебники и некоторые люди могли бы последовать за ней, но остальная часть армии никогда бы не приняла приказы Баялун. Ей нужен был Генерал Чанар, чтобы сохранить нетронутой империю Ямуна — ее — империю.

Сержант добрался до двери юрты кахана, расположенной менее чем в ста ярдах. Едва дождавшись, когда его объявят, он распахнул полог палатки и, затаив дыхание, замер в дверном проеме. Увидев, что принц свирепо смотрит на него за вторжение, сержант бросился на землю. — Принц Джадаран, я принес сообщение, — объявил он, задыхаясь. — Эке Баялун и Генерал Чанар, они только что прибыли!