— Семьдесят два килограмма шестьсот пятьдесят граммов!

— Не может быть! — удивился Терешкин. — Весы стоят правильно?.. Это с десятичными бывает: чуть дашь перекос — они и наврут.

— По пуду, по два щуки бывают, это точно, но чтобы на четыре с половиной пуда — таких я не видывал! — сказал Игнат Перфильевич.

— И другие редко когда видс-ли! — подтвердил Викентий Иванович. — Щуки в наших водах живут теперь не больше десяти-пятнадцати лет — их успевают выловить. А этой щуке… — Он нагнулся, вытер парусиной бок рыбы, вынул из кармана лупу и начал разглядывать чешую, пошевеливая губами, будто считал что-то, затем выпрямился и сказал: — Этой щуке уже больше тридцати лет.

— Как — тридцати лет? — закричал Петя. — Ей двести шестьдесят лет! Вы же сами сказали — она самая! Значит, это петровская щука!

— Увы, Петя, ты ошибся. Эта щука помечена первой советской ихтиологической экспедицией, и в этом огромная научная ценность находки. Впрочем, ты это сейчас сам увидишь.

Викентий Иванович помог уложить щуку обратно в лодку, отвернул парусину, открыв голову рыбы, достал из кармана пилку и попробовал ее на ногте. Два рыбака держали щуку, прижав ее к днищу лодки. Профессор ловко распилил жаберную кость, в которую вросла проволока. Потом он осторожно вытащил проволоку, и золотая сережка из правой жаберной кости оказалась у него в руке.

— Что на ней написано? — спросил он Петю.

— «Петр Первый, император России»! — твердым голосом сказал Петя.

— Ты читаешь отдельные буквы и угадываешь по ним те слова, которые хочешь увидеть. Но не всегда желаемое совпадает с существующим. Ты не учитываешь пропуски между буквами. А на самом деле здесь написано: «Петроградская первая ихтиологическая экспедиция». Ведь надпись кончается буквами «ия»? Почему же ты решил, что тут слово «России»? В третьем слове сохранились только буквы «и» и «т», но они стоят через один стертый знак, а в слове «император» между ними было бы пять знаков. Затем, слово «Петр» явно оборвано, между ним л следующим словом большой пропуск. Как же ты этого не заметил?

— Эх, ты! — не выдержал Саша. — «При Петре среднего образования не было»! — передразнил он друга. Но, взглянув на его лицо, тут же пожалел Петю: — Да ты не огорчайся, ведь Викентий Иванович сказал, что для науки и эта находка ценная…

— Оставь! — огрызнулся Петя.

Ему было очень обидно, что так хорошо и умно построенная им научная теория лопнула.

— А надпись на оборотной стороне ты читал? — спросил Викентий Иванович.

— К такой щуке-то и подойти боязно! — вступился за Петю Ирнат Перфильевич.

Профессор положил сережку на Петину ладонь:

— Читай.

Другая сторона пластинки, все время прижатая к телу рыбы, хорошо сохранилась. Буквы выделялись четко:

Петя опустил голову.

— Ничего, Петя, — спокойно сказал профессор, — ты еще сделаешь свои открытия! Только надо помнить, что всякое открытие требует труда и тщательной проверки. Утверждать свою правоту можно только тогда, когда у тебя налицо все доказательства… Но одно важное открытие вы, молодые люди, сделали: вы открыли следы первой советской ихтиологической экспедиции, которая когда-то погибла на берегах этого озера. И это открытие, я думаю, важнее того, которое ты, Петя, надеялся сделать. Вечером, если хотите, я расскажу вам об этой экспедиции все, что мне удалось выяснить. А пока что давайте закончим нашу работу!

Он снова нагнулся над щукой, приподнял жаберную крышку и ловко просверлил ее чуть в стороне от надреза. Затем просунул в дырку проволоку, вынул из кармана какую-то бляшку, повернул проволоку три раза, и бляшка повисла на том же месте, где была прежняя метка. Петя с удивлением смотрел на его действия:

— Зачем это?

— Это наша метка — института. На ней написано, что мы пометили щуку двадцать восьмого июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года. На метке указан наш адрес.

— Да ведь щука-то уже выловлена?

— А мы ее сейчас снова пустим в воду, — невозмутимо сказал Викентий Иванович. — Ведь и работники первой экспедиции когда-то выловили ее и отпустили. Мы сделаем так же. Когда-нибудь ее снова выловят, найдуг вместе с первой меткой нашу и напишут нам в институт, сколько лет она прожила еще на воле.

— Жалко отпускать… — обиженно сказал Петя. — Ловили-ловили, и вот… Может быть, отвезти ее в зоологический сад, пусть она там живет?

Петя со свойственной ему живостью воображения представил себе медную дощечку на стеклянном аквариуме, на которой написано: «Щука первой ихтиологической экспедиции 1918 года. Выловлена Петром Забави- ным и Александром Голубковым на Преславном озере в 1951 году». Пусть даже на дощечке его имя будет упомянуто последним, а впереди идут имена всех, кто помогал ловить щуку, — все равно, было бы приятно прийти в сад с друзьями, как бы нечаянно подвести их к аквариуму и подождать, когда кто-нибудь вдруг прочтет табличку и спросит: «Петр Забавин? Это что, однофамилец?» — «Нет, это я», — скромно ответил бы Петя…

Но Викентий Иванович разрушил его мечту:

— Нет, она там жить не станет! Пусть уж у нас останется доказательство скромных подвигов людей советской науки — их метка. А кроме тою, каждый из участников ловли напишет свой рассказ о том, как была поймана щука. Эти рассказы мы опубликуем как достоверное доказательство той работы, которую вела здесь погибшая экспедиция. А о результатах этой работы напишут сами рыбаки. Они ведь знают, что после гибели членов ихтиологической экспедиции остались следы их дела: озеро стало опять богато рыбой и с тех пор ежегодно приносит пользу народу.

— Правильно, товарищ профессор! — подтвердил бригадир Ситков.

Викентий Иванович продолжал:

— Омут мы оставим под наблюдением рыбаков. Они всегда могут установить, там ли щука или ее уже нет. Можно построить над омутом вышку. С вышки увидеть щуку в воде легко, а для наблюдения с поверхности воды я оставлю колхозному рыбоводу поляроидные очки. И пусть Илья Евстигнеевич не волнуется за своих карпов — в этом возрасте щука ест очень мало.

Он протянул Илье Евстигнеевичу футляр с очками, и тот немедленно стал примерять их. Но так как вода у берега оказалась мелкой, он столкнул лодку — в нее подсело еще человек пять, — а затем с озера только и слышалось:

— Вот чудеса-то!

— Каждая галечка видна!

— Дай-ка и мне! А рыба-то, рыба-то как кормится!

Громче всех раздавался бас Ильи Евстигнеевича:

— Осторожно, не уроните очки! Да я теперь каждого карпа по крапинкам узнавать буду с такими-то очками!.. Эй, Митя, — окликнул он своего помощника, — смотри учись сквозь воду видеть!

Профессор снял с плеча фотоаппарат и начал фотографировать щуку со всех сторон. Он попросил приподнять ее рыло и снял сначала метку первой экспедиции, потом новую метку. Отошел назад и снял лодку вместе со щукой, затем один ее хвост. Наконец он поставил рядом с лодкой Леню, Сашу, Петю, Светлану, Нину, рыбовода, председателя колхоза, словом — всех участников охоты, и снял так, что щука лежала у их ног. Потом сам встал рядом с охотниками и попросил одного любителя щелкнуть аппаратом.

Когда съемка была закончена, он скомандовал, чтобы лодку столкнули в воду. Следом колхозники спустили все лодки. Так целой флотилией и поплыли к щучьему омуту. Кто-то пожалел, что такую большую рыбину не съели, но Викентий Иванович напомнил, что мясо старой щуки невкусно, и все пробовавшие уху из утятницы согласились с ним.

Над щучьим омутом лодки выстроились, как в хороводе. Викентий Иванович и Игнат Перфильевич накренили лодку, в которой лежала старая щука. Когда в лодку начала вливаться свежая вода щучьего омута, старая щука как будто почувствовала, что вернулась домой. Она. зашевелила плавниками, пробуя силу, потом вдруг рванулась вверх и одним прыжком выскочила из лодки. Раздался удар. Над омутом пошли волны.