— Поймали?

И был очень разочарован, когда Саша отогнал его, ничего не ответив.

Викентий Иванович захотел узнать, кто этот чересчур любопытный паренек, и, услышав, что это брат Саши, пожелал познакомиться с Леней. И они пошли рядком — огромный профессор и маленький Ленька. Ленька, конечно, рассказал профессору, что это он придумал убить утятницу из ружья. Пете все это очень не нравилось, но Леня не отставал от Викентия Ивановича, а тот почему-то не протестовал против участия маленького Голубкова в их большом деле.

Ленька пришел даже на сбор рыбаков. Саша и Петя пытались дать ему понять, что не следует такому маленькому путаться в дела взрослых, но Леня сидел рядом с Викентием Ивановичем, и было неудобно переговариваться с ним или угостить его тумаком, которого он, конечно, заслуживал, так как то и дело вмешивался в серьезный разговор.

Рыбаки были все пожилые, солидные люди. Узнав, что их вызывает на помощь профессор, они пришли со своими сетями, иглами и мотками ниток. Помогать так помогать!

В один голос рыбаки подтвердили, что никаким неводом. закоряженные щучьи омута обловить нельзя. Да, собственно говоря, за щуками на озере никто специально не охотится. Другое дело — судаки. И поймать их легче, и охота интереснее.

Местные рыбаки ловят судака на кружкй — этакий деревянный поплавок, на котором намотано метров пятнадцать лесы, а приманкой пускают на тройнике живого малька. Говорил больше пожилой колхозник Ситков, уже известный Саше и Пете по рассказам Лени.

— Занятное это удовольствие, товарищ профессор! Поживите у нас с недельку, мы вас этой охоте обучим.

С той поры-, как Преславное соединили каналами с другими озерами, судака здесь развелось много. Иной раз не успеваешь за кружками следить, так и хватает мальков. А уж если он схватит приманку — не уйдет! Может километра два протащить кружок, пока ты догонишь его на лодке.

Профессор с удовольствием слушал рассказ Ситко- ва. Затем Викентий Иванович сказал, что он знает способ, как обловить омут. Тут уж рыбаки навострили уши. Им и самим было бы интересно пощупать недоступные омута, рыба в них непуганая.

Профессор набросал в своей записной книжке чертеж сети. Это был круглый намет с поплавками в верхней части купола, чтобы сеть не сразу падала на дно, и с грузилами по нижнему краю намета. В нижний край вшит тросик, которым можно стянуть сеть, когда она коснется дна. Такой намет должен накрывать рыбу как бы мешком. Его можно опускать между корягами в любом омуте. Рыба, увидев падающую сеть, ринется вверх, чтобы не оказаться прижатой ко дну. А в это время намет будет уже затянут и рыба окажется в мешке.

Такую снасть рыбаки похвалили, и только Ситков, которому уже приходилось встречаться с водяным, возразил:

— Он сетей не боится, любую рвет!

— А мы двойную сделаем.

— Разве что двойную… — все еще недоверчиво пробормотал Ситков.

Оказалось, что почти все рыбаки так или иначе встречались с водяным. Некоторые даже замечали золотые сережки на его жабрах, но считали, что это им померещилось, и никогда не рассказывали о них, боясь насмешек. Услышав откровенный разговор об этом, профессор повеселел. Среди своих рыбаки перестали стесняться и рассказывали о водяном все, что знали и слышали. По их словам получалось, что эта щука умнее всех других рыб и чуть ли не такая же умная, как сами рыбаки.

— Дядя Ситков, расскажи, как тебя водяной без сапога оставил, — попросил кто-то из рыбаков.

Но Ситков только хмыкнул и нахмурил густые брови.

Эту историю он не захотел вспоминать, зато рассказал, как лет десять назад, перед самой войной, он участвовал в большой артельной тоне. Невод был метров на двести, и рыбы было поймано великое множество.

Когда невод был уже наполовину вытащен, с озера, через верх сети, на глазах у всех перепрыгнула в невод огромная щука. Развернувшись у берега, щука с силой ударила в сеть и прорвала невод в самом мешке, где битком было набито рыбы. Конечно, вся рыба ушла, осталось только несколько лещей и судаков, запутавшихся в крыльях невода.

Ситков, шутя, уверял, что захваченные в невод рыбы послали какую-нибудь шуструю рыбешку гонцом к водяному — просить помощи. Ничем другим не объяснить, почему щука прыгнула в невод из чистой воды. Ситков считал водяного начальником над всеми рыбами в озере.

— Да разве рыбы говорят! — возмутился Леня. — Как они могли послать гонца к водяному!

— Конечно, нет, — поддержал его Петя.

— А вот в этом как раз вы и ошибаетесь, Забавин! — вдруг сказал Викентий Иванович. — Пословица: «Нем, как рыба» — свой век отжила. Советские ученые не только подслушали, как «говорят» рыбы, но и изобрели способ поисков рыбьих стай по звукам, которые они издают.

Не только мальчики, но и рыбаки вытаращили глаза на профессора: «Не шутит ли?» Но Викентий Иванович не шутил. Он продолжал ровным, спокойным тоном:

— Оказалось, что рыбы сообщаются между собою звуками. Каждая порода объясняется по-своему. Одни — ртом или жабрами, их звуки похожи на чмоканье. Другие ударяют или трут лучами плавников, что называется — стрекочут. Третьи резко сжимают плавательный пузырь, и тогда слышны булькающие звуки. А так как звуки в воде слышны в триста раз сильнее, чем в воздухе, то и расслышать их рыбам легче. На Черном море есть рыбаки-слухачи, которые ныряют в воду и подслушивают движение рыбьих стай. Они даже узнают, что делают рыбы — кормятся или просто отдыхают. А ученые заменили слухачей гидрофонами и подслушивают «рыбий разговор» прямо с судна.

— Чем же рыбы слышат? — спросил Леня. — Ведь ушей-то у них нет!

— А вот и есть! — усмехнулся профессор. — У рыб есть слуховые нервы, они расположены на боку. Там даже чешуйки дырчатые. Кроме того, у некоторых рыб есть еще лунки на голове, наполненные особой слизью. И это тоже слуховой орган…

Изготовление сети под руководством профессора заняло не больше часа. Викентий Иванович решил спускать и поднимать намет прямо с лодки.

К омуту плыли на четырех лодках. А когда пришли на место, увидели на берегу человек десять колхозников во главе с Игнатом Перфильевичем. Они пришли помогать рыбакам и молча, чтобы не спугнуть рыбу, стояли у самой воды.

Сеть сбрасывали с двух лодок устьем вниз. Было видно, как, упав в воду и погружаясь, она постепенно приобрела- очертания купола. Когда грузила коснулись дна, рыбаки принялись тянуть веревки, пропущенные по краям сети, затягивая устье мешка. Все, что было накрытосетью, должно было остаться в ней.

Лодки, стягивавшие сеть, сошлись. Сеть была заперта накрепко. Оставалось поднять ее.

Солнце уже заходило, и от берега легли на воду черные тени. На берргу разожгли костер: Он отражался в воде и двигался, как будто живой красный зверь. Колхозники перекликались с рыбаками: «Скоро вы там? Помощников не надо?» А рыбаки, покрикивая: «Раз-два — взяли!», подтягивали сеть.

Вот она показалась на поверхности, вздувшись огромным черным бугром, вспенивая тихую воду. И сразу в ней затрепетала попавшаяся ’верховая рыба — узкие, стремительные язи и плоские жерехи. Вот показался осклизлый бок леща. Это уже шла глубоководная рыба. Вслед за лещом ударили в ячеи сети несколько щук чуть поменьше метра в длину. Сеть тяжело заколыхалась.

Потные рыбаки, низко склонясь к бортам, продолжали тащить сеть. То один, то другой распрямлялся на мгновение, вытирал лицо и снова хватался за край сети. Петя, Саша и еще несколько человек вынимали застрявшую в ячеях рыбу. Некоторые места сети были похожи на шубу, сшитую мехом наружу, — столько рыбы застряло в ячеях. Все участники охоты нет-нет, да и поглядывали в воду, ожидая, не покажется ли то чудище, которое они собирались поймать. Уже больше половины сети было вытащено в лодки, а тянуть становилось все труднее.

— Коряг нацепляли и поднимаем! — хмуро сказал кто-то из рыбаков.

— А может, это водяной держит? — опасливо спросил другой и отодвинулся от борта.

Говорили все почему-то шопотом.

— Скорее! Скорее!