— Теперь ты сам видишь, что лучшего отдыха, чем рыбалка, п не придумаешь! Тут и река, и воздух, и обильная еда…

Саша с нетерпением посмотрел на костер. Он был так голоден, что один съел бы парочку таких лещей.

Пока Петя рассуждал о пользе рыбной ловли, Саша, расстелив на земле полотенце, делил на две равные части оставшуюся с утра булку. Булка тоже показалась ему очень маленькой.

— Особенно хорошо отдыхать на реке после рыбалки, — продолжал Петя. — Тут и костер горит, и светло, и тепло…

— А комары? — спросил Саша, усиленно отмахиваясь. — Они даже в рот лезут!

— Ну, комары… мелочь.

Петя лежал с подветренной стороны, и над ним плотной пеленой стоял дым. Но вот ветерок повернул весь дым на Сашу. Он закашлялся и отбежал в сторону, а комары тотчас же напали на Петю. Тот замахал и руками и ногами.

— Ну как? — ядовито спросил Саша.

— Это пустяки, — не смущаясь, ответил Петя и снова подполз под защиту дыма. — Зато тепло.

— Земля сырая! — с огорчением заметил Саша, вскакивая с бугорка, на который было уселся.

Макушка бугорка приподнялась, как пышный хлеб, когда его сожмут, — а затем отпустят. При свете костра было видно, что темнозеленая трава на бугорке почернела от влаги.

— Мы потом передвинем костер и уляжемся на огнище, как на печке, — предложил Петя. Его, еидно, ничем нельзя было пронять.

— Не сгорит наша рыба? — заволновался Саша.

На его часах было четверть первого. Густой туман поднимался с реки. Хотелось спать, а еще больше — есть.

Петя поднялся и разгреб костер. Вытащив обуглившийся сверток, он содрал бумагу, превратившуюся в пепел, и показал Саше рыбу. Она пахла необыкновенно вкусно. Кожица отделилась вместе с чешуей, и с рыбы стекал жир.

Дуя на руки и перекидывая рыбу с ладони на ладонь, Петя торжественно положил ее на полотенце, заменявшее скатерть.

— Какую половину берешь — от хвоста или от головы?

— Мне все равно, — ответил Саша, рассматривая рыбу.

Нет, она не такая уж маленькая! В столовой у них порции были раза в четыре меньше. Правда, в городе он никогда не испытывал такого голода. Петя прав, свежий воздух, костер, вода, рыбалка — все это очень укрепляет здоровье.

Петя разрубил рыбу пополам и предложил Саше выбирать. Саша вспомнил, что рыбаки любят есть голову, и, уступая Пете, выбрал себе хвост. Оба уселись поближе к полотенцу. Даже комары куда-то на время отлетели — должно быть, решили не нарушать их торжественного ужина.

Рыба была испечена превосходно. Саша отломил кусочек от хребта и положил в рот. Вкусно! И тут же выплюнул его в костер.

Петя удивленно взглянул на товарища и принялся за свою долю. Некоторое время он задумчиво жевал отщипнутый им кусочек, потом встал и пошел к реке. Послышалось долгое бульканье — должно быть, он полоскал рот..

Вернувшись, Петя сгреб обе половинки леща и метнул их в воду. Послышался удар, как от большого валька, каким хозяйки бьют белье на берегу, и все стихло.

На ужин каждому пришлось по половине булки. Съев ее, ребята некоторое время посидели молча у костра.

— Может, чаю вскипятим? — предложил Саша.

— А сахар есть?

— Нету.

— Тогда давай спать.

.— Ладно.

Когда они, передвинув костер, уже улеглись на огнище, Саша спросил:

— Как ты думаешь, вся рыба в реке такая горькая?

— Ничего подобного! — угрюмо ответил Петя. — Это ты виноват. Упал на нее с берега, словно лошадь ловил, а не леща, вот и раздавил желчь. А не падал бы, она очень вкусной была бы.

Саша понял, что совсем не способен к ловле рыбы. Конечно, надо было подождать, пока Петя сам возьмет леща. А вдруг лещ ушел бы!

Так ничего и не решив, он почувствовал, как падает в глубокую воду, а потом его окружили всякие рыбы и долго смеялись над ним, беззвучно шевеля ртами и жабрами. Но это было уже во сне, и хотя Саша очень сердился на рыб, он не мог даже шевельнуться и лежал перед рыбьим судом, как связанный.

Они проснулись от холода еще затемно. Над рекой и над берегом стоял густой туман. Он покрыл влагой траву, кустарник, ветви деревьев. Когда с реки набегал ветер, туман колыхался, как живой, и тогда деревья выступали из его покрова великанами, чернея силуэтами крон. Саша случайно задел тоненькую березку, и она окатила его с ног до головы водой. Хорошо еще, что этот душ был теплый.

Петя, едва проснувшись, начал скреплять спиннинг.

Саша с удовольствием пошел бы сейчас в деревню, но его друг был неумолим:

— Вот теперь-то и начнется настоящий клев!

Саша уже понимал, что такое настоящий клев.

Хороший рыбак приходит на облюбованное место к вечерней зорьке. Он всегда скажет, что это время настоящего клева. Но приди к его костру, когда стемнеет, и спроси, каков был улов, — он ответит, что клева еще не было, настоящий клев наступит утром. Приди к нему в полдень, когда рыба отдыхает, и спроси, каков был утренний клев, хороший рыболов сразу ответит, что клева еще не было, настоящий клев наступит под вечер. И не думай, что рыболов скрывает свою добычу. У него в ведерке действительно нет ни одной рыбки. Но это его не огорчает — он-то знает, что'настоящий клев еще наступит.

А когда выходной день кончится и рыболову волей- неволей приходится смотать удочки, он весело скажет, что настоящий клев наступит через недельку, перед дождями.

Если встретиться с этим рыболовом через неделю — ведь все рыболовы постоянно встречаются, — он скажет, что настоящий клев еще не наступил, но несомненно скоро наступит. Иной рыбак ловит рыбу уже десять лет и ни разу не приносил домой ни одной рыбки, но он все равно знает, что придет пора настоящего клева и для него.

Как-то, еще весной, Саша спросил у Пети: как это получается, что столько рыболовов ловят рыбу, а она все не переводится? И Петя объяснил ему, что многие рыбаки подолгу ждут настоящего клева, но они-то, Саша и Петя, ждать не станут, потому что у них есть всякая снасть. Не пойдет рыба на одну — они попробуют другую. И на Сашину долю достанется столько щук, сколько он пожелает наловить.

Вот почему Саша не протестовал, когда Петя заявил, что, по его мнению, сейчас-то и начнется настоящий клев. Он только поежился немного.

Костер давно погас, а душ с березки, хоть и теплый, холодил тело. Саша терпеливо насаживал выползков на донные удочки. Спиннинг Петя ему больше не доверял.

Было все еще темно, когда они закончили подготовку к рыбной ловле. Река спряталась под белой пеленой, в которую не хотелось окунаться. Но когда Саша собрал удочки, а Петя приготовил спиннинг, оба медленно полезли с косогора в это неподвижное белое густое молоко.

Петя размахнулся спиннингом и вдруг застыл на одной ноге с занесенным над головой удилищем. Саша взглянул на товарища, потом немного пониже, под пелену тумана, чуть приподнявшегося над рекой, и тоже замер от удивления. Река исчезла…

Туман продолжал клубиться, поднимаясь по косогору. Но как ни заглядывали ребята под толщу тумана, как ни вытягивали шеи, чтобы посмотреть сверху, через его гребень, реки не было. Видны были только съежившиеся водоросли, черный ил да коряги. Саша испуганно воскликнул:

— Где же река?

Петя, все еще держа удилище спиннинга на весу, сделал шаг вперед и осторожно пощупал дно. Чавкнул ил, нога погрузилась по щиколотку, но воды не было.

— Что же это все-таки значит? — спросил Саша, когда ребята вылезли обратно на косогор.

— Не знаю. /Может, катастрофа?

— Вот еще, «катастрофа»… Какая может быть катастрофа! Если бы произошло землетрясение, так мы бы слышали толчки… И вообще, мы не в Средней Азии, там еще бывают катастрофы. А здесь, под Москвой?..

И вдруг Сашу осенила догадка:

— Постой, постой! Ты не читал в газетах, не строят ли возле Преславного гидроэлектростанцию?

Петя об этом ничего не читал.

— Вот видишь, — упрекнул его Саша, — увлекся своими рыбалками, а газет не читаешь.

— А ты сам? Тоже ведь не читал. Если бы читал, так не стал бы спрашивать.