Ласковой ночи тебе, моя дорогая.

***

– Здравствуйте, Ирина Викторовна. Как вы думаете, если мне не нравится Платонов, можно мне за это двойку ставить?

– Ты задаешь очень интересный вопрос. У меня сразу возникла мысль, а почему я не спрашиваю у своих учеников, нравится ли им, скажем, закон Ома для участка цепи или уравнение Менделеева – Клайперона? Ведь сказал же Эйнштейн о постулатах Бора, что это наивысшая музыкальность в области мыслей. Надо мне подумать об эмоциональном отношении к физическим законам и явлениям! А на твой вопрос отвечаю, я не знаю, за что вам на литературе ставят двойки, но я бы не поставила тебе двойку за то, что тебе не нравится этот писатель, более того, я не поставила бы тебе двойку и за то, что ты не понимаешь его. Но когда хорошо знаешь творчество писателя, разве его не понимаешь?

– Можно понимать, но не принимать.

– Тогда давай по порядку. Почему тебе не нравится Платонов?

– Да у него же на каждом слове спотыкаешься. У всех нормальных писателей в предложении речь идет о чем-то одном. Например, о погоде, об одежде, о чувствах. У него же так наворочено, что пока разберешься, час пройдет. А как он слова подбирает друг другу: «терпеливо дружили, заспав утомление от мысли, срабатывать каменное горе»! И людишки у него какие-то убогонькие, и все их проблемы вывернуты изнутри.

– Вот, вот. Это ты хорошо сказала. Самую суть его уловила, а не заметила. Именно обычный человек и его внутренние проблемы. Я тебе скажу честно, когда я впервые открыла его рассказы, у меня с первых строчек захватило дух. Я никогда ничего подобного не встречала. Чевенгур был для меня откровением.

– Вы что, это читали просто так, потому что нравилось?

– Ты даже не можешь представить, какое я при этом получала удовольствие! Я прочитала в один присест все, что у меня было, и что я смогла найти Платонова. Ты только подумай, у него каждое предложение, каждое словосочетание как мини поэма. А эффект-то от чего? От кажущегося, на первый взгляд, несообразия, противоречия. Потом улавливаешь смысл, который от этого становится еще глубже. Как стереокино. Непривычное объединение, кажущееся противоречие создает объемность образа. Скажем, та же фраза – «терпеливо дружили». Ну, зачем терпеливо дружить? Не дружи. А ведь дружим и терпим, и чем прочнее дружба, тем большего обоюдного терпения она требует. Подожди, я возьму Чевенгур, там у меня отмечены наиболее потрясные места, как вы говорите. Вот – «негромкое издевательство», – каково?! Разве такое бывает? А если подумать, – бывает. Или – «не капали во всеуслышанье слезы». Эта фраза вызывает внутренний протест, потому что какими-то физическими характеристиками (слышание – звук), осуществляется попытка описать такую тонкую материю, как чувства. И, однако же, эта попытка Платонову удается. А вот платоновские шедевры – «опечалился взором, однообразие задумчивости, глаза испортились от впечатления обойденного мира». Это самое малое. На каждой странице необычный взгляд на обычное, но тайное, что не всем на показ. Платонов описывает человека маленького, но проблемы у него большие, потому что величина проблемы определяется тем, как близко она нас касается. И знаешь, есть элитарное искусство, которое понимают немногие, а есть народное творчество. Платонов для меня как яркая сочная вышивка на деревенском полотенце, замысловатая вязь красными петухами по белому. Он как будто словами вышивает образы, каждое слово с другими сочетается как отдельный узор.

– Меня он просто утомлял, я начинала читать и бросила. Не интересно и скучно.

– Я тебе сейчас прострою логическую цепочку, а ты попробуй, найди в ней изъян. Скучно, потому что не интересно. Не интересно, потому что не понимаешь. Не понимаешь, потому что не хочешь понять. Стоит барьер: не хочу, не буду. Вот и получается, не захотела разобраться и записала автора в неинтересные. Так что я думаю, что два ты получила за то, что не захотела понять Платонова. А? Кстати, часто ли тебе скучно?

– Сейчас, когда я начала вести дневник и думать, мне почти не бывает скучно. Даже когда я одна. А на уроках иногда такая скукотень!

– А я долгое время вообще не понимала, что это такое, – скука? То ли ритм жизни был напряженным, то ли постоянное самокопательство не давало скучать? А как ты себе определяешь, что такое скука?

– Думаю, что это когда надо делать то, чего не охота, или вообще делать нечего.

– А вот в словаре Ожегова написано: – «скука – томление от отсутствия дела или интереса к окружающему». Я думаю, что скука – это отсутствие интереса к жизни в данный момент.

– Я не согласна. К примеру, я сижу вчера на истории. Историк у доски мельтешится, что-то выписывает, на карту показывает, а мне так скучно, так домой охота. Интерес-то к жизни есть, ведь охота домой, а скучно.

– Правильно, но дело в том, что если тебе здесь и сейчас не интересно быть (я имею в виду урок), ты ждешь, когда это все кончится, то ты теряешь время на томительное ожидание. Ты ждешь, когда тебе будет интересно. А в процессе этого бесполезного ожидания ничего не происходит, и жизнь как бы замирает, останавливается. Но остановка в жизни это маленький шаг назад. Отсюда я делаю вывод: скука это деградация.

– Вот это уж слишком. Что, гении, не скучали что ли?

– Ты задаешь вопрос, на который я не смогу дать вразумительный ответ. Во-первых: я не знаю, скучают гении или нет. Во-вторых: гений для меня это что-то запредельное, и как развивается его личность для меня, – тайна. Тебе не кажется, что мы начинаем слишком глубоко копаться. При слишком глубоком проникновении в проблему можно дойти до абсурда. Простой пример тебе приведу. Передо мной лежит ученическая линейка. Я тебя спрашиваю, из чего она состоит? Ты начинаешь перечислять структурные формы материи, а потом будешь вынуждена признать, что линейка состоит из пустоты. (Помнишь, «атом невероятно пуст!»). Конечно абсурд кажущийся, на самом деле мы доходим не до абсурда, а до границы своего понимания. Вот мы до нее и дошли. И давай на этом отдохнем.

***

– Здравствуй Татьяна, как дела?

– Да так. Ни шатко, ни валко. Сплошная неопределенность. Не знаю теперь, поеду ли в Питер. У родителей напряженка с деньгами. Еще не знаю, куда поступать? И с подругой не мир и не ссора.

– В общем, как сказал бы наш друг семьи, выпускник МФТИ, – устойчивая неопределенность в жизни.

– Именно, устойчивая.

– И как ты ее переносишь?

– Злюсь.

– Я тоже раньше сильно нервничала даже из-за малейшей неопределенности. Теперь мне кажется, что такая реакция есть разновидностью истерии определенного рода («определенного рода» – означает этакое размазывание смысла при недостатке знаний). Но ты сильно не пугайся, маленький истеризм даже полезен. А если говорить серьезно, то вполне можно научиться спокойно жить в условиях устойчивой неопределенности. Вся проблема в том, чтобы неопределенность из бессознательного раздражителя перевести в сознательный, т. е. в определенную неопределенность. Вот так. Ни больше, ни меньше. А для этого надо сначала думать, а потом ждать. После некоторых событий, если произойдут, снова думать и снова ждать. Получишь пошаговое «разрешение» неопределенности. Думать и ждать – занятие не из легких. Надо уметь становиться сторонним наблюдателем за самой собой, что поможет охладить страстное желание решить все здесь, немедленно и так, как тебе сейчас хочется. Чтобы научиться ждать, надо научиться хорошо владеть собой (задача все усложняется). Да и думать надо уметь. Видишь ли, думать, – это не перекидывать мысли – штампы с места на место в своем сознании, не смаковать свои чувства, не составлять прогнозы, а что скажет Мария Ивановна из соседнего подъезда. Думать – это все равно, что осуществлять попытку построить общую теорию по частному вопросу. И все должно быть как в настоящей теории: основные положения, опыты и наблюдения, выводы и следствия. Творческий этап думанья находится в выявлении основных закономерностей и в правильно сделанных выводах, в разработке стратегического плана жизни в ситуации неопределенности. Уф! Одним словом, необходимо продумать, выверить варианты поведения по схеме: если – то, и рассчитать возможности развития ситуации. Причем, мой опыт говорит о том (к сожалению), что ни один рассчитанный вариант, с какой бы большой долей вероятности не был определен, все равно в точности не идет. Т.е. при прогнозе всегда надо закладываться на непредвиденные или неучтенные обстоятельства. При таком подходе сознательно выжидаешь, когда ситуация созреет для действий или пережидаешь, чтобы действия не потребовались вообще. Надо научиться рассчитывать многоходовые партии, как ты говоришь. Как же это трудно иногда. Ведь есть еще чувства и эмоции!