Редкий штиль на море.

Гауди и Дали, такие разные, каким-то чудесным образом переплетаются в моем сознании и кажутся двумя воплощениями одной и той же личности, которую могла породить только Испания. Непостижимая глубина и широта самовыражения через шедевры на грани реальности.

Рим. Жирная точка и длинная пауза. Ну, если честно, то лучше и дальше молчать. Я от этого города просто ошалела. Да, именно так. Как будто вдохнула и до сих пор не могу выдохнуть. Мне кажется, что если я смогу выразить свои чувства словами, то обрету снова свой центр тяжести. Или что-то другое не менее важное. При всем своем историческом глобализме и чуждости славянской натуре изначально, Рим оказался доступным и вполне демократичным городом. Шумный, неспешный, не совсем прибранный, как большой дом, в котором всегда много гостей. Рим ненавязчиво находит место всем: с любым возрастом, образованием, кожей и кошельком (есть нищие, попрошайки и бомжи, такое впечатление, что они живут прямо у некоторых фонтанов: спят, умываются и едят тут же). На улицах полнейшее многоязычие. Город не давит своей древностью, значимостью и величием вековых останков, не требует преклонения перед дворцами и храмами, это все для него обыденно. Он говорит, – «Живи во мне, радуйся, наслаждайся красотой, прикасайся душой, вбери меня, чувствуй меня, люби меня! Любой уголок – твой». И вот этого всего было так много, и так странно переживалось, что даже когда уезжали, я не ощутила привычного чувства потери (Вечный город нельзя потерять, – приходи к нему снова и снова), томления при прощании, когда оставляешь что-то дорогое, близкое, надолго и, может быть, навсегда, к чему прикипела сердцем. А было чувство полноты от приобретения чего-то радостного и прекрасного, но не осмысленного пока (какие мысли в шоке?!). Наверное, мысли придут потом, а может быть, и нет. Это уже не важно. Потому что любовь не думает, она просто любит.

Про Ватикан, его музеи и отдельно про Сикстинскую капеллу ничего не скажу. Да. Просто нечего и незачем что-то добавлять к общеизвестному. Да и вряд ли смогу найти нужные слова. Вот так. Полуторачасовой экскурсии даже с хорошим экскурсоводом для этого мало. И, хоть сколько часовой -мало. Как в Лувре, в Эрмитаже, как в любом музее, храме, сакральном месте. Для личных впечатлений нужно остаться наедине с ним – местом, в его пространстве и времени. Экскурсовод и дышащие в затылок туристы своей группы мешают – очень, чужие – нет. Странно, но это так. Сопричастность к общей гонке по залам не дает сосредоточиться. Когда ты один между посторонних людей, тебе до них нет дела, ты живешь здесь и сейчас в своем ритме: всматриваешься в игру света, вслушиваешься в дыхание фресок, картин, слегка и незаметно (нельзя трогать экспонаты руками) прикасаешься к предметам, вбираешь тепло дерева и прохладу мрамора, резонируешь душой с потоками приходящей информации. И все это остается с тобой, и становится твоим…

Ожидаемая встреча, уединение, вернее сказать, единение произошло на следующее утро (это был третий день в Вечном городе, первые два дня я была оглушена и буквально смята потоками впечатлений, сменой чувств и переживаний) на почти пустой площади св. Петра. Между крыльями колоннады Бернини я отчетливо поняла и осознала всем своим естеством до последней молекулы, что наконец-то оказалась в Риме и в Ватикане. Площадь – белое на голубом, в золотых лучах утреннего солнца! Какое свободное пространство! Мне кажется, что я чувствую, как оно дышит, как слегка дрожит и дробится время. Впервые в жизни я так сильно почувствовала энергетику места. Мягкий, но плотный и реально ощутимый, поток радости от макушки до пяток пошел через меня и буквально заставил остановиться. Вся кожа покрылась мурашками, как в моменты сильных неконтролируемых переживаний. Волевым усилием заставила себя сдвинуться с места. И только когда я вышла на via della Сonciliazione площадь меня постепенно отпустила.

Примерно такое название я придумала и пока оставлю. А речь, собственно, идет о том, что иногда ни фотографии, ни описания, ни чужие впечатления не оправдывают ожиданий путешественника: реальная действительность преподносит сюрпризы. Так случилось с замком св. Ангела и Кампо деи Фиори (иногда пишут Фьори).

Я думала, когда читала про замок св. Ангела, что это замок в общепринятом представлении. Когда посмотрела его фотографии, мне показалось, что, возможно, они не отражают почему-то его особенной красоты и изящества. Да простят меня итальянцы и древние римляне, но судя по изображениям, – это же просто гигантская каменная табакерка! С несуразной крышкой из надстроек различных эпох. Ах, ну так, конечно! Ему и не предназначалось блистать в голубом небе разноцветными флагами, золочеными флюгерами, остроконечными крышами и витиеватым каменным орнаментом. Но чем только ему не довелось побывать, и чего только не помнят его стены. А ему почти 2000 лет! Сначала он был мавзолеем для императора Адриана (в 130 году нашей эры он решил его построить и упокоить там свои бренные останки и останки членов своей семьи). Потом замок был усыпальницей других королей, резиденцией пап, сокровищницей, крепостью и, наконец, тюрьмой. Говорят, что дыры в стенах, – это миниатюрные камеры (внутрь мы, к сожалению, не заходили). Среди самых известных узников замка были Галилей Галилео и Джордано Бруно. Да.

Но, вот в чем странный эффект присутствия и непроизвольного соизмерения реальных объектов со своим личным физическим размером проявляется: чем ближе к замку подходишь, тем величественнее и красивее он становится. Оказавшись рядом с его древними кирпичными стенами, глядя снизу вверх на зубцы, поросшие зелеными вьюнами, на то ли арки, то ли окна, на скромные, но изящные украшения из камня, я невольно ощутила его магическое действие, мощь и красоту.

Теперь замком св. Ангела музей, и, как говорят, самый посещаемый памятник архитектуры. Мы только заглянули туда за неимением времени. А вот на ров посмотреть спустились, когда-то он охранял замок. А теперь «работает» местом для любителей утренних и вечерних пробежек и выгула детей и собак. Ну, да. Никого не коробит это соседство. Что есть, то есть, к сожалению, а, может быть, и нет. Пусть уже людям пригодится для полезного дела и теперь. В аллеях пиний возле стен замка идет торговля сувенирами, работают маленькие ресторанчики, периодически устраиваются выставки и ярмарки. И это хорошо, значит, очередной раз, еще на одном временном витке, замок не потерял значения и сумел вписаться в окружающую действительность.

Когда я собиралась в Рим, у меня было два обязательных домашних задания для знакомства с ним. Первое – это замок Ангелов, для меня он представлялся совершенно загадочным и мрачным объектом и Площадь цветов (Кампо деи Фиори), потому что именно там сожгли Джордано Бруно. Потом к этим заданиям уже в Риме добавились сами собой площадь Испании и Венеции, т.к. они были достопримечательностями на слуху и определенными точками ориентира в городе. И если с замком Ангелов все обстояло более-менее понятно, он находился недалеко от Ватикана, то Площадь цветов, судя по карте, пришлось бы поискать.

Оказалось на самом деле все довольно просто. Туристы из группы – люди общительные и делятся своим опытом с удовольствием. С площади Навона нас направили примерно так: выйдете в проход налево, там стоит памятник какому-то мужику (Марко Мингетти (1818-1886) – итальянский политик и государственный деятель), идите мимо, а за ним пройдете сразу на площадь. Так все и случилось.

И, ой! Что же это такое? Площадь цветов оказалась совсем не такой, какой я ее ожидала увидеть, а маленькой, просто крохотной, может оттого, что на ней не было буквально свободного места. Все заполонили рынок и люди! Разноэтажные, но невысокие дома (так и хочется написать домишки, чем-то напоминающие Золотую улочку в Праге), пристройки и надстройки к ним, разных стилей и цветов от кирпичного до светло-желтого с садиками на крышах, тесно обступили ее со всех сторон. На таком небольшом пространстве столько эпох! Все они существуют теперь для нас одновременно и естественно. В этих памятниках старинного зодчества живут люди, совершенно не испытывая к ним никакого пиетета. Несмотря на такую архитектурную сумятицу, площадь выглядит уютной, светлой и радостной (может от приветливых улыбок и веселых голосов продавцов) и какой-то совершенно итальянской.