Это худшее место во всем проклятом лагере.

Я настраиваю свой тон на плаксивый и требовательный лад. — Мне нужен душ.

Киран хмурится и смотрит на меня, но женщина никак на него не реагирует. Уверена, что он просто выглядит как чрезмерно заботливый Связной, так что, наверное, хорошо, что он так себя ведет.

— Остальные уже там, тебе придется подождать.

Мои глаза становятся черными, и я наблюдаю, как цвет исчезает с ее лица, когда я ухмыляюсь ей, позволяя моим узам взять верх, чтобы подтрунить над ней: — Я не собираюсь ждать.

Ее рот беззвучно открывается и закрывается на секунду, прежде чем мои глаза снова приобретают свой обычный фиолетовый оттенок, и она приходит в себя достаточно, чтобы прокричать: — Мне нужно привести сюда еще людей. Я не могу отвести вас обоих туда одна.

Я пожимаю плечами и издаю звук презрения. — Мне не нужно, чтобы мой Связной держал меня за руку там, оставь его здесь. От меня воняет, и мне нужно смыть с себя эту грязь, пока меня не стошнило от собственной вони.

Я придуриваюсь, потому что от меня почти не пахнет, только небольшой запах чистого пота от того, что я несколько дней просидела в жаркой палатке, пока отсыпалась после использования дара.

Женщина смотрит на Кирана, не понимая, какого черта у нас происходит, потому что мы явно ведем себя не как Связные, которых она знает. Конечно, она, вероятно, полностью покорна своему собственному Связному, маленькая хорошая женщина, выполняющая приказы, и на какую-то мимолетную секунду я думаю о том, что мне ее жаль.

— Ты собираешься вот так просто позволить ей уйти?

Киран скрипит зубами на нас обоих, а затем огрызается на женщину: — Я не беспокоюсь о безопасности моей Связной. Сама знаешь, почему это так.

Она больше не задает вопросов ни одному из нас.

* * *

Душевые находятся в другой палатке, поменьше и потемнее, на другой стороне лагеря. Я уверена, что они не освещены соответствующим образом, как остальная часть лагеря, по гнусным и отвратительным причинам, но я уже знаю, что женщины там одни.

Пока что.

— Освободите дальнюю кабинку! Здесь VIP-персона. — В ее словах сквозит сарказм, и я закатываю глаза.

Все женщины смотрят на нас обеих и отходят от кабинки, а я поворачиваюсь, чтобы ослабить свои путы. Я все еще не могу многого сделать руками, но теоретически смогу раздеться и помыться. Рубашка не снимется, но я не собираюсь сейчас обсуждать с этой женщиной семантику.

Меня волнует только то, что по какой-то безумной удаче Кайри находится в соседней кабинке.

Я вхожу в крошечное помещение и задергиваю шторку, как будто действительно собираюсь принять душ. Женщина из Сопротивления стоит так близко к кабинке, что я вижу ее ноги, выглядывающие из-под шторки. Я хочу ударить ее кулаком сквозь ткань, просто чтобы застать врасплох и воздать сучке должное, но уверена, что она скоро получит по заслугам.

Терпение, Оли.

Я должна повторять это слово снова и снова, пока все не закончится.

Я не потрудилась раздеться или включить воду. Даже не собираюсь утруждать себя подобным фарсом. Вместо этого я подхожу к дальнему концу кабинки и приседаю, чтобы просунуть руку под маленькую стенку, пока Кайри не замечает это и тоже не приседает. Я просовываю туда достаточно руки, чтобы она могла видеть одежду, в которой я нахожусь, и надеяться, что это я. Щель достаточно большая, чтобы я могла видеть, что она все еще в нижнем белье, просто ополаскивается так же, как и я в течение двух чертовых лет. Это умно.

Ты не хочешь, чтобы тебя застали здесь врасплох… никто. Женщины так же плохи, как и мужчины, набрасываются друг на друга в душевых, борясь за власть. Это глупо, и они не должны так драться между собой, но они это делают. Что-то в отчаянии и страхе перед этим местом пробуждает в них все самое худшее. Я не могу так говорить. Если бы я была на их месте, я была бы такой же.

И снова мой дар спас меня от этого. Теперь я собираюсь использовать знания и ресурсы, которые у меня есть, чтобы уберечь от всего этого и Кайри.

Я спускаю Брута со своего плеча; его форма скорее дымчатая, чем твердая. Он не пытается играть или прижиматься ко мне, полностью усмирив непокорного щенка, которым обычно является.

Интересно, наблюдает ли сейчас Нокс за мной его глазами?

Должно быть, он не увидел ничего, что могло бы привести их ко мне, потому что я не сомневаюсь, что Нокс будет первым в очереди, чтобы притащить меня обратно, если не по другой причине, то чтобы вернуть свою любимую словесную мишень.

Мне приходит в голову, что я просто сижу на корточках в душевой, молча глядя на кошмарное существо, а Кайри, вероятно, думает, что у меня какой-то срыв.

Черт, возможно, так оно и есть.

Я подношу его к своим губам и тихо шепчу: — Береги ее. Никто не прикоснется к ней, не прыгнет на нее без твоей защиты. Не оставляй никаких улик.

Когда я опускаю руку обратно, чтобы подвести его к Кайри, я вижу, как она вздрагивает и колеблется, ее рука медленно протягивается, чтобы принять маленький пучок дыма, но Брут без вопросов движется к ней. Я должна верить, что если Нокс наблюдает, то будет рад узнать, что я пытаюсь сохранить жизнь и обезопасить сестру Грифона, пока мы здесь застряли.

Я жду мгновение, а затем позволяю нашим пальцам на секунду сцепиться, сжимая их в единственном заверении, которое могу дать ей сейчас, прежде чем отстраняюсь и встаю, потирая руками ноги, чтобы смахнуть мыльную пену и грязь с грязного пола душа.

Когда я отдергиваю шторку, женщина ждет меня там, прижав ухо к ткани, словно пытаясь понять, что я там делаю без душа.

Удачи тебе, сучка.

— Я готова идти, — говорю я, и она хмурится.

— Ты даже ничего не помыла. Какой смысл мне был тащить тебя сюда?

Я пожимаю плечами и наслаждаюсь ответной вспышкой разочарования, даже не заботясь о том, что она грубо затягивает мои путы и дергает меня, чтобы я снова начала двигаться.

Киран в безопасности благодаря моей лжи.

Кайри в безопасности с Брутом.

Я в безопасности, как никогда, благодаря узам, которые с каждым часом становятся все злее и злее в моей груди.

Мы выживем, пока я не смогу нас вытащить.

С каждым днем становится все труднее сохранять пассивность и презрение на лице, общаясь с Одаренными, которые, как мы знаем, являются членами Сопротивления. Даниэлла Джордан — не исключение.

Я никогда не доверял этому скользкому адвокату, и хотя Норт всегда говорил, что я просто преувеличиваю, мне приятно осознавать, что я был прав. Ей не нравится, что я присутствую на их встречах, особенно когда я стою на стороне стола Норта в его домашнем офисе, за его креслом, как будто готовлюсь принять пулю за него, как будто он не самый опасный человек во всем нашем сообществе. Ей не нравится, что это дает мне преимущество, или что я смотрю на нее свысока.

Что ж, я еще никогда не смотрел свысока так пристально, потому что эта гребаная сука в курсе, где моя Привязанная. Я знаю это. Норт знает это, и пока она сидит там и болтает о всякой ерунде совета, она тоже знает это. Мы все просто играем свои роли и делаем вид, что огромного слона в комнате нет. Это заставляет мою кожу зудеть.

Не может быть, чтобы ее сестра работала в одиночку, чтобы возиться с группами Связных. Не может быть, чтобы Даниэлла втерлась в доверие к Норту Дрейвену по невинным причинам, и сколько конфиденциальной информации она получила непосредственно от него за последние пять лет?

Я собираюсь убить ее, как бы сильно Нокс ни хотел тоже это сделать. Есть причина, по которой его сегодня здесь нет. Он не умеет держать лицо в такой ситуации.

Даниэлла хмурится, изображая озабоченного адвоката, переживающего за Связную своего босса, но есть что-то в том, как осторожно она говорит со мной, что всегда привлекало мое внимание. Теперь мы знаем почему.